Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»

Я отвечаю за свое творчество перед страной, которая поет и слушает мои песни несмотря на то, что их не пропагандируют ни радио, ни телевидение, ни концертные организации. Но я вижу, как одна недальновидная осторожность работников культуры, обязанных непосредственно решать эти вопросы, прерывает все мои попытки к творческой работе в традиционных рамках исполнительской деятельности. Этим невольно провоцируется выброс большой порции магнитофонных подделок под меня, к тому же песни мои, в конечном счете, жизнеутверждающи, и мне претит роль «мученика», эдакого «гонимого поэта», которую мне навязывают.

Я отдаю себе отчет, что мое творчество достаточно непривычно, но так же трезво понимаю, что могу быть полезным инструментом в пропаганде идей не только приемлемых, но и жизненно необходимых нашему обществу.

Есть миллионы зрителей и слушателей, с которыми, убежден, я могу найти контакт именно в своем жанре авторской песни, которым почти не занимаются другие художники.

Вот почему, получив впервые за несколько лет официальное предложение выступить перед трудящимися Кузбасса, я принял это предложение с радостью и могу сказать, что выложился на выступлениях без остатка. Концерты прошли с успехом. Рабочие в конце выступлений подарили мне специально отлитую из стали медаль в благодарность, партийные и советские руководители области благодарили меня за выступление, звали приехать вновь. Радостный вернулся в Москву, ибо в последнее время у меня была надежда, что моя деятельность будет наконец введена в официальное русло.

И вот незаслуженный плевок в лицо, оскорбительный комментарий, организованный А. В. Романовым в газете «Советская культура», который может послужить сигналом к кампании против меня, как это уже бывало раньше.

В городке космонавтов, в студенческих общежитиях, в академических аудиториях и в любом рабочем поселке Советского Союза звучат мои песни. Я хочу поставить свой талант на службу пропаганде идей нашего общества, имея такую популярность.

Странно, что об этом забочусь я один. Это не простая проблема, но верно ли решать ее, пытаясь заткнуть мне рот или придумывая для меня публичные унижения?

Я хочу только одного – быть поэтом и артистом для народа, который я люблю, для людей, чью боль и радость я, кажется, в состоянии выразить.

А то, что я не похож на других, в этом и есть, быть может, часть проблемы, требующей внимания и участия руководства. Ваша помощь даст мне возможность приносить значительно больше пользы нашему обществу».

И, по счастью, после этого письма травля прекратилась. Высоцкий, безусловно, не хотел становиться мучеником. И, как и Михаил Афанасьевич, пытался найти «модус вивенди» с советской властью. Но он имел перед Булгаковым целый ряд преимуществ. В отличие от Михаила Афанасьевича, он был не только писателем (точнее – поэтом, хотя и прозу также писал, но она далеко уступает его поэзии), но и артистом, певцом и музыкантом, а в 60-е годы уже существовали магнитофоны. Поэтому песни Высоцкого, хотя и никогда не печатались в журналах и книгах при его жизни и очень скупо выходили в свет на грампластинках, стали к концу 60-х известны по всей стране. Высоцкий действительно «рвался из всех сухожилий», творил и жил «на разрыв аорты», чтобы вырваться за флажки советского культурного канона, но в то же время не оказаться политическим врагом советской власти, обреченным на уничтожение. И ему это удалось сделать. Его песни зацепили душу всего советского народа, представили его скотскую жизнь во всей ее неприглядности, но в то же время сделали ее материалом настоящей поэзии. Высоцкий «из повиновения вышел», но власти так и не удалось его подстрелить. Он разрушил и погубил себя сам.

Хотя Высоцкому и пришлось обратиться к представителям власти с письмом-прошением, власть Высоцкий не любил и насчет ее сущности нисколько не заблуждался. То, что любые благие намерения российской власти на протяжении более чем тысячелетней истории неизменно оканчиваются карательными акциями против всех, кто выделяется из толпы, он блестяще показал в «Разбойничьей песне». Эта песня предназначалась для фильма друга Высоцкого кинорежиссера Александра Митты «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», вышедшего на экраны в 1976 году. Но цензура ее не пропустила:

Очевидно, после письма Высоцкого Демичев и другие партийные бонзы решили, что выгоднее сохранять барда в состоянии полулегального творчества. Травля, а тем более прямой запрет концертов грозили международным скандалом уровня Солженицына и Сахарова. Наверняка учитывалось, что Высоцкий женат на известной французской актрисе, члене ФКП, вхожей к руководству Французской компартии. В записке заместителя заведующего отделом культуры ЦК КПСС З. Тумановой от 14 июня 1973 года, где утверждалось, что «гастроли т. Высоцкого В.С. в гор. Новокузнецке были проведены помимо «Росконцерта», на который возложена организация концертов и ответственность за их качество. Тов. Высоцкий В.С. не имеет аттестации государственной комиссии, необходимой для получения права на концертную деятельность. В связи с этим ему не утверждалась тарифная ставка для оплаты его концертов.

За нарушение «Положения о порядке организации и проведения гастрольно-концертной деятельности в стране», утвержденного Министерством культуры СССР, на директора Новокузнецкого театра т. Баратца Д. О. и начальника Кемеровского областного управления культуры т. Курочкина И.Л. наложены строгие административные взыскания.