Валерий Лобановский. Четыре жизни в футболе

* * *

Вернувшись из дальних странствий и возглавив киевское «Динамо», Лобановский старался установить с журналистами стабильные, доверительные отношения. Он особо не приближал к себе никого из представителей «четвертой власти», предпочитая отвечать на их вопросы преимущественно на заранее запланированной пресс-конференции, либо же проводя своеобразный экспресс-обмен мнениями в международных аэропортах перед вылетом за рубеж и по возвращении в Киев «Динамо» или сборной Украины.

Для людей, никогда не гостивших за кулисами мира футбольной журналистики, особого различия между пресс-конференцией и личным интервью не существует. А зря. Ведь это абсолютно разные виды общения как по своей форме, так и по содержанию. Поясню подробнее. Во время проведения пресс-конференции лицо, отвечающее на вопросы представителей СМИ, находится как бы в роли пастора, управляющего своей паствой. Ему достаточно легко уклониться от каверзного вопроса, перевести беседу в иную плоскость и тональность. Время проведения пресс-конференции и само количество вопросов весьма ограничены. Да и интересующие представителей «второй древнейшей» темы часто разнятся между собой. Наряду с умными, тонкими вопросами порой можно услышать и откровенную чепуху. К примеру, одного журналиста интересует анализ прошедшего матча, концепция и стратегия команды в предстоящих баталиях. Другому достаточно выяснить весьма прозаические вещи: почему, скажем, игрок «имярек» неуверенно бьет левой ногой, или когда наконец-то команда начнет выступать в новом комплекте формы. Согласитесь, такой подход к футбольной проблематике разнится, как день и ночь.

Иное дело, когда разговор с тренером проходит с глазу на глаз. В данном случае, нити разговора удерживает в своих руках репортер. Он, а не его собеседник, управляет беседой. Если визави недостаточно четко сформулировал свою позицию, журналист задает уточняющий вопрос, дабы полностью пролить свет на тот или иной фрагмент темы. Тренеры не любят острых вопросов. А впрочем, скажите, кому они по душе? За последние пять с половиной лет работы в «Динамо» Лобановский не более нескольких раз соглашался на личную встречу с журналистами. Одним из тех, Кому повезло в общении с мэтром, был футбольный обозреватель еженедельника «2000» Игорь Линник:

«Еще совсем мальчишкой, слушая Лобановского с экрана телевизора, читая его интервью, я буквально завораживался той силой, уверенностью, исходящей от него. Почти всегда то, о чем он говорил, подтверждалось: его команды добивалось результатов, да и футбол приходил к тому пункту, о котором со страниц газет и телеэкранов рассказывал ВВ.

Он был моим кумиром, спустя годы стал наставником. Как по мне, более высокой формы взаимоотношений между людьми, чем учитель — ученик, не существует.

Познакомиться с Лобановским мне вряд ли удалось бы без помощи его друзей-соратников Александра Горбунова и Михаила Ошемкова. ВВ был достаточно закрытым человеком. Мне кажется, он постоянно был сосредоточен на деле, очень ценил время и не хотел растрачивать его на окружающих, выставляя перед ними свой внутренний барьер. Кто сталкивался с ним, понимает, о чем речь. Поэтому для начала в круг Лобановского необходимо было прорваться. И в том смысле, чтобы поговорить с ним, и в том, чтобы достучаться до истинного ВВ.

Каким я увидел его? Наверное, многоликим. Деланно безразличным и притворяющимся, ревнивым и удивленным. Но всегда очень мудрым человеком, прорицателем, не ведавшим ошибок. С таким количеством переменных, какие возникали на его профессиональном пути, мог справиться лишь разум, должным образом подготовленный — математически, педагогически, профессионально. Основой всего этого являлась ежеминутная внутренняя духовная работа. ВВ, как мне казалось, проделывал ее автоматически. Он был так устроен. Практически каждый человек, находившийся рядом с ним, попадал в зону его «рентгеновских лучей». Он порой провоцировал собеседника, умышленно высказывал заведомо «непричесанные» фразы и наблюдал за тем, как оппонент реагирует на них, насколько сильна в нем тяга и способность к абстрактному мышлению. Иногда ему приятно было чувствовать себя этаким вещателем истин, пророком. Он умел облекать слова в изысканные формы, словно они исходили не от него, а являлись аксиомами то ли философии, то ли человеческой природы, то ли футбола.

Именно поэтому с ним было непросто полемизировать. Лобановский излучал такой мощный пучок уверенности в своей правоте, что противоположная точка зрения почти всегда сгорала в его пламени, если только не подтверждалась неопровержимой аргументацией. При этом Валерий Васильевич оставлял за собой право подвести итог спора. Уверен: это все он делал умышленно, пытаясь манипулировать собеседником и как бы сканируя его на основательность.

Признаюсь, однажды я не выдержал такого экзамена и высказал свое категорическое несогласие с позицией Лобановского. Тогда от назвал меня безнадежным homo soveticus в непозволительно резкой форме. Каково же было мое удивление, когда спокойно дослушав гневную тираду, он улыбнулся и, как ни в чем не бывало, продолжил беседу. С одной лишь разницей — с тех пор уже ВВ и сам был куда откровеннее и конкретнее в оценке тех или иных событий.

Таким он для меня и останется — большим, незыблемым, словно глыба, умевшим заглянуть в отдаленные уголки человеческой души. Он был не просто футбольным тренером, но еще и человеком, к которому можно было прийти за знаниями или, как я, не ведая того, — на исповедь».

* * *

Если перефразировать известную фразу Марка Твена: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены», напечатанную на следующий день после ошибочного сообщения о его кончине в одной из американских газет, то можно смело утверждать: на протяжении всей своей жизни, вопреки устоявшемуся мнению о том, что мэтр никогда нее дружил с журналистами, Лобановский поддерживал самые тесные, можно даже сказать, дружеские отношения с тремя мастерами пера — москвичами Валерием Березовским и Александром Горбуновым, а также с главным редактором немецкого журнала «Киккер» Карлом-Хайнцем Хайманном.

Как уже было упомянуто, добиться согласия Лобановского на личное интервью для многих журналистов становилось похожим на поиск иголки в стогу сена. Для корреспондента «Советского спорта» Валерия Березовского и заместителя заведующего спортивной редакцией ТАСС Александра Горбунова был создан, как говорят политики, режим наибольшего благоприятствования. Они, по моему глубокому убеждению/ принадлежат к элите футбольной журналистики. Каждый — истинный профессионал пера, чувствующий тему и умеющий лаконично, по-репортерски емко раскрыть ее. К сожалению, о Валерии Березовском — корреспонденте отдела футбола «Советского спорта» — приходится говорить в прошедшем времени. Он рано ушел из жизни. По словам Лобановского, ему очень не хватало этого блистательного логика и аналитика. Березовский был первым маститым московским журналистом, поддержавшим идеи Лобановского на страницах самого массового в СССР спортивного издания. Недолюбливавшие в своей массе киевское «Динамо» московские репортеры окрестили Березовского «хохлом». Тут в самую пору сказать: когда нет веских аргументов, злопыхатели вешают на человека ярлыки.

С Александром Горбуновым Лобановский познакомился, если не ошибаюсь, после финального матча Кубка СССР «Динамо» — «Заря» (Ворошиловград), проходившего в «Лужниках» во всесоюзный День физкультурника в августе 1974 года. «Заря» после выигрыша чемпионата СССР в 1972 году все еще была крепка и монолитна. Победа была добыта динамовцами лишь в дополнительное время благодаря точным ударам Мунтяна, Блохина и Онищенко. В основное ворошиловградцы цепко держали оборону, периодически выпуская жало контратаки. Судьба матча могла решиться на последней, 90-й минуте: юркий хавбек «Зари» Виктор Кузнецов убежал из центрального круга от стопперов «Динамо». Последнее препятствие — Евгений Рудаков. Кузнецов, обладавший хорошо поставленным Ударом, решил использовать на сей раз не силу, а точность: «щечкой» он отправил мяч в левый от Рудакова угол. «Лужники» — стадион-стотысячник — замер, ожидая развязки. А мяч чиркал о стойку и... выкатился за пределы поля. В этот день футбольная фортуна, пощекотав нервы игроков и наставников киевлян, в итоге проявила к ним свою благосклонность.