Дорогу открывали саперы

Штаб постоянно контролировал ход перестановки минных полей, наши командиры выезжали на места, частенько заходили на узел связи фронта и получали от начальников инженерных войск армий информацию по телеграфу.

Для узла связи фронта саперы построили около 20 легких убежищ, соединенных между собой перекрытым ходом сообщения. И тем не менее связисты не совсем были довольны. Однажды начальник связи фронта генерал Н. Д. Псурцев, встретив меня, сказал:

— Может, зайдешь, Иван Павлович, посмотришь, как мы живем. — При этом он лукаво улыбнулся.

— Да я и так знаю, Николай Демьянович, что немножко тесно, чуть-чуть сыро и не особенно тепло. Но ведь мы на фронте.

— Это верно. А все же можно улучшить условия. Будь добрым, сделай что-нибудь. А то аппаратура у меня нежная, [112] не ровен час, и испортится. Откуда звонить будешь, вести переговоры с подчиненными в войсках?

— Раз так ставишь вопрос, придется что-то делать.

Еще до этой встречи, обходя район КП, я увидел неподалеку от узла связи большой и глубокий крутобережный овраг. У меня тогда мелькнула мысль: «Очень подходящее место для подземного узла связи». Теперь я высказал ее Псурцеву.

Николай Демьянович как-то недоверчиво взглянул на меня:

— Не шутишь?

— Нет, не шучу, говорю совершенно серьезно.

В самом деле, я не шутил, хорошо понимая, что такое узел связи. Его следовало всячески оберегать от ударов артиллерии и авиации врага, воздействия природных условий. Иначе аппаратура выйдет из строя, а без нее ни туда ни сюда — потеря управления войсками. Я коротко изложил свой замысел начальнику связи. Он полностью согласился со мной.

— Буду вам очень благодарен, — сказал Николай Демьянович.

С генералом Псурцевым у нас сложились самые добрые отношения с первого дня службы на Западном фронте. Это был очень обаятельный, сердечный и отзывчивый человек, всегда спокойный и вежливый.

Псурцев — крупный специалист и хороший организатор. Способности его особенно раскрылись в период битвы под Москвой. В тяжелейших условиях он сумел обеспечить штабу фронта надежную и непрерывную связь с войсками. И, конечно, нам было очень жаль расставаться с ним, когда он был назначен в феврале 1944 года на должность первого заместителя начальника Главного управления связи Красной Армии. В 1948 году Псурцев был назначен министром связи СССР и на этом ответственном посту проработал до 1975 года.

При очередном докладе командующему я сказал, что мы намерены построить подземный узел связи. Он дал согласие. Строительство подземного узла связи мы поручили командиру 11-й инженерно-минной бригады полковнику Г. Т. Соколову. Он выделил для работы 845-й инженерно-саперный батальон, в составе которого было больше всего специалистов-строителей.

Узел связи мы соорудили в короткий срок — за 30 дней. Оп имел пять входов-штолен, соединенных общей галереей [113] длиной 239, 2 м, сечением 2X2, 2 м и восемь камер 8X2, 2 м для размещения аппаратуры. Толщина земли над узлом связи достигала 11–15 м, что защищало его от прямого попадания 250-килограммовой авиабомбы. Общий объем выполненных подземных работ составлял 376 пог. м галерей. Было вынуто 2183 кубометра грунта, установлено 1495 кубометров деревянных конструкций, в том числе бревенчатых рам 2X2, 2 м 2100 штук и металлоконструкций 10 т. Саперы позаботились об отоплении, вентиляции, провели водопровод{9}.

О нашем подземном узле связи стало известно Генеральному штабу, штабам соседних фронтов. Началось паломничество представителей. Все хотели иметь у себя такой же, а может быть, и лучше.

Бесспорно, подземный узел связи не всегда сделаешь, строить его можно было в период длительных оперативных пауз, в обороне, при наличии качественного леса и средств малой механизации. Когда наши войска начали крупные наступательные операции, особенно в 1944–1945 годах, необходимость в них отпала. Да и времени бы не хватило, если бы кто и пожелал построить подземный узел связи.

Коль уж речь зашла об оборудовании узла связи, расскажу вкратце о том, как вообще размещался в боевых условиях штаб фронта.

На мой взгляд, это небезынтересно знать читателю. Штаб фронта — это мозг действующих войск фронта. Он организует всю их жизнь и боевую деятельность: разработку и планирование операций, питание, обмундирование, размещение, быт, медицинское обслуживание, железнодорожное и воздушное обеспечение вооружением, снабжение боеприпасами, горючим, обучение, эвакуацию в тыл больных и раненых, техники, требующей ремонта и восстановления. Штаб фронта всегда тщательно укрывается от воздушной и агентурной разведки врага, надежно охраняется.

Командование и штаб фронта располагались на КП отдельно от управлений начальников родов войск и служб (на удалении 15–20 км) в специально оборудованном в инженерном отношении районе.

В описываемый нами период КП Западного фронта располагался вблизи станции Обнинская, восточнее Малоярославца, куда он передислоцировался еще в мае 1942 года из Перхушково. Для командующего, начальника штаба и членов Военного совета были оборудованы [114] отдельные домики с убежищами тяжелого типа. Вход в них делался прямо из кабинета, что позволяло в случае нападения авиации врага быстро укрыться в убежище. Но кстати замечу, что за мое двухлетнее пребывание на Западном фронте КП фронта ни разу не подвергался ударам с воздуха. Это свидетельствует о том, что он был искусно замаскирован. Саперы потрудились на совесть. Инженерное оборудование командного пункта возлагалось на начальника инженерных войск фронта.

Обычно кроме основного КП сооружался запасной, на тот случай, если основной подвергнется ударам авиации врага. Строился он и по соображениям оперативного порядка, чтобы можно было быстро сменить дислокацию КП и обеспечить непрерывное управление войсками.

Когда КП фронта размещался вне населенных пунктов, командующему и членам Военного совета ставились рубленые дома. Они состояли обычно из небольшой приемной, кабинета, маленькой столовой и спальни, санузла с ванной и кухоньки с подачей горячей и холодной воды. Для работников штаба фронта сооружались землянки размером ЗХб м с дневным светом через нишу, в которых они работали и жили. В них устанавливалась небольшая печь для обогрева. Землянка защищала от осколков и пуль.

В последующем, в период наступательных операций, когда наши войска вышли в западные области Белоруссии и Украины, а затем в Польшу, Германию, КП фронта размещался в населенных пунктах. Он рассредоточивался как можно шире и хорошо маскировался.

Командный пункт армии по масштабам был значительно меньше фронтового, но основные элементы в нем были такие же.

А сколько фронтовых дорог проложили саперы? Трудно подсчитать.

От дорог на фронте зависело многое, недаром их называли артериями войны. По дорогам войска питались всем необходимым для жизни и боя. Главные маршруты фронта разветвлялись на армейские, корпусные и дивизионные дороги, полковые и батальонные колонные пути. Точно как у человека главная артерия разветвляется на более мелкие по всей периферии его сложного организма. Существовавшая сеть дорог, развитая в интересах народного хозяйства, не всегда совпадала с сетью военных. Поэтому требовалось дополнительно строить много новых дорог, и прежде всего с твердым покрытием. Дело это очень трудоемкое, [115] но и совершенно необходимое. Еще со времен татарского нашествия Батыя на Руси «гатили гиблые места» лесом.

В 1941 году строили и мы дороги с жердевым покрытием, благо лес находился под руками, Эти дороги солдаты называли «рояль» — под тяжестью машины каждая жердь с треском глубоко прогибалась, как клавиша рояля, и все вместе они вызывали нестерпимую тряску. Неоднократно мне самому, когда я проезжал по участкам жердевых дорог, приходилось ощущать эту очень чувствительную тряску. Жалоб на «жердевку» поступало множество. Особенно тяжело переносили ее раненые. И все же, при всех своих недостатках, «жердевки» нас очень выручали, а порой прямо-таки спасали. В условиях тяжелых грунтов, в распутицу без них мы бы и шагу не сделали. Техника остановилась бы, увязла в грязи. Тем не менее нужно было искать новые, лучшие варианты дорог с деревянным покрытием.