Дорогу открывали саперы

— Как это будет достигнуто? — поинтересовался И; А. Булганин.

— Атаке танков врага мы противодействуем фронтальным минированием перед передним краем, а вклиниванию танков по направлениям — сплошным разрушением дорог. Во всех случаях минные поля и заграждения находятся под действительным массированным огнем противотанковых пушек и артиллерийских групп, расположенных эшелонированно в глубину.

— Чем вы закрываете разрывы заграждений в глубине обороны? — спросил генерал Покровский.

— Применением маневра минными полями с помощью подвижных отрядов заграждения. Численность их — от роты до инженерно-минной бригады. Взаимодействовать они будут с противотанковым артиллерийским резервом.

— Галицкий упустил один элемент обороны в глубине: это противотанковые опорные пункты по основным направлениям, которые противодействуют врагу в преодолении разрушений и заграждений. Они уже оборудуются, — добавил Г. К. Жуков. [96]

— Так точно, товарищ командующий. Кроме того, опорные пункты обязательно прикрываются минными полями, — доложил я.

— План оперативных заграждений хорошо продуман, — сказал в заключение командующий. — Его следует утвердить и без промедлений претворить в жизнь{7}.

Я, как на крыльях, понесся в наш штаб с радостным известием. Утверждение плана, а главное — глубокое понимание командованием фронта значения важнейшего инженерного мероприятия по укреплению рубежа западного стратегического направления было для нас дороже всех наград. Теперь начнем приводить в движение всю махину войск и техники для оборудования заграждений.

И снова, как в 1941 году, началась минная страда, только в новых условиях, более организованно и методично. На всем протяжении огромного фронта нашей обороны саперы устанавливали минновзрывные заграждения перед передним краем. Все это делалось ползком, по-пластунски, под пулеметным и минометным огнем врага. Почти всегда были раненые и убитые. Началась самая настоящая саперная война. И наши воины-герои выходили из нее победителями, настойчиво и смело выполняли важную боевую задачу.

А на стокилометровую глубину по основным направлениям инженерные батальоны и батальоны минеров подготавливали дороги к разрушению. Свыше 120 инженерно-саперных батальонов создавали массированные заграждения.

Весь фронт пришел в движение. Тысячи, десятки тысяч кубометров земли переворачивали лопатой бойцы стрелковых, танковых и артиллерийских подразделений. Тысячи мин и фугасов устанавливали саперы, они же ремонтировали и строили новые дороги и мосты.

В работе встретились, конечно, трудности, и немалые. В ночных условиях ориентироваться очень сложно, да еще под обстрелом. Поэтому было нелегко добиться четкой схемы и надежной плотности минного поля. А оно устанавливается в три параллельных ряда, между рядами 10–15 м. Саперы распределяются по группам на каждый ряд. Один разбивает места установки мин, второй отрывает лунки, третий подносит и раскладывает около них мины, четвертый устанавливает мину в боевое положение и маскирует ее.

Саперы искали и находили более рациональные способы установки мин. Подполковник Соколов как-то рассказал [97] мне, что у него в бригаде саперы предложили вести минирование в ночное время перед передним краем с помощью шнура. Шнур изготовлен из шпагата длиной 25–30 м. На нем крепятся бирки, отмечающие расстояние между каждой миной. Берется один шнур на каждый ряд минного поля. Группа натягивает его и крепит металлической шпилькой или деревянным колышком. Это очень облегчает работу минера. С применением шнура установка минных полей стала проходить значительно быстрее, причем точно соблюдались схемы и плотность минных полей и безопасность. В последующем этот шнур в различных вариантах применялся во всех инженерных войсках Красной Армии.

Надо сказать, что минирование местности ночью — привычное дело для сапера. Ночью саперы и понтонеры переправляют войска через реки, строят мосты под самым носом у противника. Но навести переправу еще недостаточно. Ее надо содержать в рабочем состоянии, устранять немедленно повреждения и разрушения. Ночь в этом случае — самое подходящее время. Она скрывает действия саперов от глаз противника. Ночью работают там, где днем это просто невозможно. Вот мы и использовали еще темные весенние ночи для оборудования оборонительного рубежа и минирования на переднем крае и в ближайшей глубине обороны...

В июне 1942 года обстановка на фронтах Юго-Западного направления резко обострилась. Враг развернул здесь широкое наступление. Ставка Верховного Главнокомандования поставила задачу — не дать возможности гитлеровцам снимать свои войска, стоящие перед нашим Западным фронтом, и перебрасывать их на южное направление. Больше того, мы должны были прощупать прочность немецкой обороны. С этой целью командующий фронтом генерал армии Г. К. Жуков по указанию Ставки подготовил наступательную операцию на брянском направлении силами 10, 16 и 61-й армий.

С 5 по 12 июля боевые действия развернулись на участке между Жиздрой и Болоховом против 2-й танковой армии врага.

Подготовка к операции проводилась самая серьезная. С начальниками инженерных войск 10, 16 и 61-й армий генералом А. Н. Варваркиным, полковниками Ф. М. Савеловым и М. Н. Затонским мы разработали план инженерного обеспечения: кто и когда будет проделывать проходы для [98] пехоты и танков, прокладывать пути. Все как будто выходило нормально, но что получится на деле — этого сказать никто не мог. Ведь организацией инженерного обеспечения прорыва обороны врага по-настоящему мы занялись только теперь. Данных, проверенных разведкой, имели маловато. Потому и волновались за результат.

Утром 5 июля после короткой артподготовки началось наступление. Хотя вражескую оборону полностью прорвать не удалось, противник был вынужден перебросить в этот район из оперативного резерва три дивизии. Это ослабило его группировку в районе Ржева, готовившуюся нанести удар силами 9-й армии на Осташков с юга. Операция носила название «Дерфлингер».

Кроме того, июльское наступление трех армий Западного фронта сорвало намерение командования немецкой группы армий «Центр» организовать силами трех армий операцию «Оркан» («Ураган») с задачей ликвидировать глубоко вклинившиеся советские войска в треугольнике Юхнов, Киров, Белев и выйти на линию рек Ока, Шанья.

На второй день наступления мы с начинжем 16-й армии полковником Ф. М. Савеловым отправились на захваченный нашими войсками передний край немецкой обороны и своими глазами увидели инженерное оборудование позиций противника. Здесь были сплошные траншеи, которые я встречал еще в первую мировую и гражданскую войны. На позициях — открытые пулеметные и стрелковые площадки, позволяющие осуществлять широкий маневр огневыми средствами. Тут же, рядом с траншеями, имелись землянки для размещения солдат. Они обеспечивали минимальные боевые и бытовые условия.

— Непонятно, почему немцы так привержены к траншеям? — вслух размышлял Савелов.

— А чего тут непонятного? Они в наступлении применяют боевой порядок линий цепей. В обороне этому соответствует не отдельный окопчик, а траншея, то есть непрерывный окоп на целую часть.

— Траншея, возможно, и хорошая штука. Но попробуй отрыть ее. Сколько труда надо вложить!

— Без труда, Федор Михайлович, ничего не дается. Игра стоит свеч. Траншеи и нам нужны. Наши войска применяют при атаке боевой порядок «стрелковая цепь», интервалы между бойцами составляют 6–8 шагов. Уже сейчас многие командиры поняли выгодность траншей во всех отношениях. [99]

Смолкли пушки, и снова наступила оперативная пауза, хотя для многих соединений фронта она и не нарушалась. Войска продолжали совершенствовать свои позиции, а саперы занимались устройством минновзрывных заграждений в стокилометровой зоне, проверяли боеспособность минных полей, особенно управляемых, дополнительно минировали те участки, где мины требовали замены, ремонтировали мосты и дороги, вели маскировочные работы. Одновременно в частях и подразделениях шла боевая подготовка с учетом накопленного боевого опыта.