Воспоминания о Евгении Шварце

Однако, к сожалению, режиссер А. Кудрявцева не совладала с материалом, или, как подметил А. Пиотровский на обсуждении картины, «главная беда Кудрявцевой в том, что она не охватывает картины в целом, что она запуталась в жанре, — это производное отсюда. О маленьких проходных вещах она говорит, а о существенном говорит мельком» [11]. Дальнейших «Леночек» не последовало. Шварц и Олейников написали еще для Ленфильма кинокомедию «На отдыхе», поставленную Э. Иогансоном в 1936 году.

Так Евгений Шварц стал сценаристом.

В ранних произведениях Шварца, рассказывающих о самых «реальных» событиях, критики, тем не менее, сразу почувствовали сказочный настрой. «Шварц — он сказочник. Сказочность есть в каждой его пьесе — и „Ундервуде“, и в „Кладе“, и в „Приключениях Гогенштауфена“», — замечала Алиса Марголина [12]. «С его творчеством связана борьба за современную театральную сказку, элементы которой он несомненно внес в детскую драматургию, — подводил некоторые итоги начала творческого пути Шварца Леонид Макарьев. — Современная тема в его пьесах всегда является поводом для построения острого действия, разворачивающегося в неожиданном сцеплении событий и образов. Его люди и их поступки так же правдоподобны, как и фантастичны». — И дальше, вновь: «Сознательно ли стремится Шварц к сказке или нет, но по существу он является для театра драматургом-сказочником» [13].

Сказка была большой любовью писателя, но и великой его болью, ибо долгие годы она была «так называемым запретным жанром» (из одного высказывания Шварца на бюро секции драматургии). А в 1934 году, уезжая на съезд писателей, он сказал корреспонденту «Красной газеты», что «съезд разрешит давно уже дискуссированный вопрос о фантастике, о приключенческом рассказе для ребенка, и надеюсь, что сказка, фантастический и приключенческий рассказ станут, наконец, полноценным жанром детской литературы».

И, быть может, потому вначале сказка робко еще вплеталась в ткань реального повествования его первых пьес — «Ундервуд», «Клад», сценариев о Леночке. Но уже «Приключения Гогенштауфена» он определил как «сказку в 3 действиях». А в совершенно «реальном» сценарии «Леночка и виноград» вдруг появлялся медведь, который не только понимал, но и сочувствовал героине, попавшей в беду.

Ребят за отличную учебу награждают поездкой на виноградник. Там они узнают, что кто-то постоянно ворует виноград. Повар — добряк, с открытой душой и простодушным лицом, — закармливает ребят вкусными вещами, водит купаться, учит их нырять. Делает все, чтобы те не заподозрили его в воровстве. Однажды он, чтобы не мешали его подпольной профессии, увел отряд в лес и бросил там. Леночка пошла искать дорогу.

«Вдруг слышится треск сучьев. Прямо на нее из-за деревьев выходит медведь. Останавливается. Подымается на дыбы, смотрит с интересом.

— Здравствуйте, — говорит Леночка. Зверь молчит. — Нечего пугать, я про вас довольно читала. Летом вы сытые.

Медведь наклоняет голову. Прислушивается, вопросительно рявкает.

— Очень тебя прошу, уйди! — говорит Леночка. — Я тебя хотя и изучила, а все-таки неприятно. Ты можешь лапищей своей корову убить. Довольно без тебя дел. Воры. Заблудились мы… Ну, пожалуйста, очень тебя прошу: пошел вон.

Удар грома. Оба — и медведь и Леночка взглядывают наверх.

— Сейчас дождь пойдет, — говорит Леночка. Медведь смотрит на небо. — Правду говорю.

Страшный удар грома. Молния. Ливень.

Леночка бросается под дерево. Медведь тоже. Сидят, прижавшись друг к другу, со страхом поглядывая вверх.

Молния. Леночка со страха закрывается лапой медведя. Медведь и вторую положил на нее. Леночка выглядывает, чтобы посмотреть, кончился ли дождь. Медведь машет на нее лапой, чтобы она спряталась…

Стало светлее. Дождь перестал. Со всех сторон послышалось: ау… Медведь отвечает на это „ау“ громким рявканьем на весь лес.

Медведь побежал, оглядываясь. За ним бежит Леночка. Она вопросительно смотрит на него. Медведь кивает головой, рявкает и убегает».

А Леночка обнаруживает, что она на дороге, которую ребята потеряли и на которую ее вывел медведь.

«Медведь все понимает и молчит, — говорил Шварц на заседании режиссерской секции Ленфильма, обсуждавшей сценарий. — Они встречаются лицом к лицу в лесу, их там застает гроза. Это ссылка на сказку. Это дает некоторую романтику. Все это — и пейзажи и песни — все это создает слегка сказочную обстановку. Эти события указывают на то, что здесь происходит не то, что мы можем встретить каждый день. А кроме того, сказочность в развитии событий легче увязывается с комедийной стороной картины» [14]. Этот эпизод в картину не вошел. То ли режиссеру не нужно было ничего сказочного, то ли Кудрявцева не сумела с ним справиться.

Сказочные мотивы, сказочное настроение, тональность даже в самых «реальных» проявлениях нужны были Шварцу, чтобы показать не ежедневность, исключительность происходящего. К тому же сказочность придавала занимательность повествованию, что он считал обязательным в писательстве. Особенно для детей.

В 1933 году Шварц напишет чисто сказочную пьесу «Принцесса и свинопас», в 1937-м — «Красную Шапочку», в следующем — «Снежную королеву» и сценарий «Доктора Айболита», и, наконец, в 1940-м театр Комедии ставит его «Тень». Если выделить пьесы «Принцесса и свинопас», «Приключения Гогенштауфена», «Наше гостеприимство» (еще не названная и не увидевшая света рампы) и «Тень», то, мне кажется, мы имеем право сказать, что так Шварц стал драматургом драматического театра.

А потом пришла война, самая кровопролитная война в истории человечества. В первые же дни Евгений Шварц пошел записываться в народное ополчение. Стоя перед столом военкома, который заполнял его карточку, руки он держал за спиной. Но следовало расписаться, а руки предательски дрожали от волнения еще сильнее, чем обычно. Он получил отказ.

Тогда он весь ушел в работу. Радио нужны были сатирические материалы на Гитлера и его клику, и он писал их чуть ли не ежедневно. Н. Акимов попросил его и М. Зощенко оперативно написать комедию, которая поднимала бы дух зрителей. И они написали «Под липами Берлина» чуть ли не в месяц. Написав первый акт, авторы тут же отдавали его в театр, который сразу приступал к репетициям. Сдав второй, тут же садились за правку первого. Не пропускали ни одной репетиции и многое меняли в пьесе тут же.

В дневнике Федора Никитина, бывшего новотюзянина, игравшего в пьесах Шварца, а в то время — актера Театра народного ополчения, есть интересная запись: «23 сентября 41 г. Писатель Евгений Шварц дежурит во время воздушных тревог на чердаке писательского дома на углу канала Грибоедова. Кто бы мог представить себе Ганса Христиана Андерсена на противопожарном посту МПВО?» [15] Но и на крыше, сбрасывая зажигалки, он оставался сказочником. Вокруг свистели снаряды, сыпались бомбы, вылетали стекла, рушились дома, а он слагал сказку о бомбе-созидательнице.

11 декабря Шварца, находящегося уже в критическом состоянии дистрофии, чуть ли не силой вывезли из осажденного города. Потом были физическая немощь и писательский подвиг. За годы войны им написаны «Одна ночь», пьеса о жизни блокадного Ленинграда; «Далекий край», пьеса и сценарий, которые рассказывали о ленинградских ребятах в эвакуации; кукольная пьеса «Сказка о храбром солдате», ставшая позже сценарием «Марья-искусница»; «Принцессу и свинопаса» он переделал в «Голого короля»; и написал самую великую свою пьесу — «Дракон». Но с «Драконом» была связана и самая трагическая история в жизни Евгения Львовича. Пьеса была названа «вредной сказкой» и запрещена для постановки. Бдительным чиновникам в Комитете по культуре в Драконе примерещился (невысказанно) отец и друг всех народов. А в новой постановке Акимова в 1960 году ленинградским чиновникам от культуры (опять-таки — невысказанно) в Бургомистре примерещился Хрущев, и пьеса вторично была изъята из репертуара театра.