Секретная война. Записки немецкого шпиона

Еще прежде мне приходилось несколько раз обращаться к доктору Гельфериху, директору Германского банка, по денежным вопросам технического порядка; теперь я тоже пригласил его. Перевозка золота его сильно заинтересовала, и он рано утром явился в адмиралтейство, чтобы вместе со мной отправиться в Рейхсбанк. Прибыв туда, мы чрезвычайно перепугались. Входы и выходы были заняты [9] людьми довольно подозрительного вида. Но постепенно мы поняли, что это переодетые агенты.

Ящики были погружены, и обоз тронулся. Мы двигались так медленно, что Гельферих заметил:

— Можно подумать, что это похоронная процессия.

В тот же день в 4 часа пополудни я был вызван из Боденбаха доктором Вейгельтом из Германского банка, предоставленным в мое распоряжение для руководства транспортом.

Он телефонировал мне, что обещанный австрийцами поезд не прибыл. Так как день был воскресный, он не мог найти служащих военного отдела, но, тем не менее, он нашел выход. Автомобильное общество изъявило готовность доставить ящики в Вену.

Так как ничего не оставалось делать, я ответил доктору Вейгельту, что я согласен и что мне удастся достать поезд из Вены.

В понедельник 17 августа в адмиралтейство явился служащий австрийского посольства в сильнейшем волнении. Он держал в руках полученную из Вены телеграмму следующего содержания:

Господин из австрийского посольства был, вероятно, сильно удивлен, видя, как у меня при чтении этой телеграммы выступила пена на губах. Затем я разразился хохотом и поспешил к телефону. К вечеру австрийское посольство в свою очередь сообщило по телефону:

— Ваш транспорт золота погружен на специальный поезд-экспресс и отправлен в Будапешт. Что касается досадной ошибки с арестом ваших людей, то мы приносим тысячу извинений за происшедшее недоразумение. [10]

В субботу 22 августа я нашел на моем столе телеграмму из Константинополя:

Транспорт золота благополучно прибыл в Константинополь.

* * *

Когда вспыхнула война, германские крейсеры были рассеяны по всему миру, и объявление войны застигло их в самых различных пунктах. Самым крупным отрядом, помимо средиземноморской эскадры, была дальневосточная эскадра крейсеров, в которую входили «Шарнхорст» и «Гнейзенау», сопровождаемые легкими крейсерами «Лейпциг», «Дрезден», «Нюрнберг», «Эмден».

Берлинское адмиралтейство в начале войны само не знало точно, где находится граф Шпее. Последняя весть от него была получена из Цзиндао. Граф Шпее, конечно, прекрасно отдавал себе отчет в том, какая буря поднялась над Европой в то время, когда он бороздил далекие моря. Он перехватывал донесения крейсеров, которые должны были стать его врагами, и он знал, что за движением его эскадры с особым интересом следят адмиралтейства Лондона, Парижа и Петербурга. После начала враждебных действий ему долгов время удавалось скрывать свои намерения и изводить союзников оружием, которого они боялись больше всего, — неизвестностью!

Внезапность конфликта и быстрая смена событий заставили министерство предоставить полную свободу действий всем крейсерам дальних морей, где бы они ни находились. Они могли уйти куда угодно, так как были отрезаны от своих штабов. В некоторых случаях было даже невозможно передать им какое-либо приказание, так как многие из этих военных судов помногу дней скрывали свои передвижения.

Граф Шпее располагал ещё одним средством сообщения с Берлином — через морского атташе в Токио капитана фон Кнорра. За несколько дней до объявления войны, когда каждую минуту могли начаться военные действия, атташе телеграфировал, что необходимо немедленно перевести адмиралу Шпее два миллиона иен, чтобы дать ему возможность свободно передвигаться. Надо было послать эту сумму в Токио в самом срочном порядке и кратчайшим путем, иначе эскадра будет лишена возможности снабжаться, потому что в случае [11] войны она в иностранных портах должна будет покупать все за наличные деньги.

Телеграмма, которую фон Кнорр отправил в Берлин, пошла своим обычным кружным путем через Нью-Йорк и Лондон. 2 августа я получил приказание принять меры к тому, чтобы граф Шпее получил деньги возможно скорее. Поэтому я телеграфно отдал распоряжение одному немецкому банку в Нью-Йорке перевести в Токио два миллиона иен на имя капитана фон Кнорра.

Вернее будет сказать, что я пытался дать это распоряжение: моя телеграмма вернулась в адмиралтейство через центральный берлинский телеграф. Её не могли отправить, так как телеграф в Эмдене сообщил об аварии кабеля. Был сделан запрос в Лондоне, чтобы узнать, отразилась ли авария также и на них, но Лондон ещё не ответил — по каким-то неизвестным причинам.

Сперва трудно было объяснить эту задержку. Немецкий кабель в Нью-Йорке был проложен из Эмдена в Америку на самом дне океана, и он никогда еще не давал перебоев. Однако в Эмдене аппараты показывали, что линия больше не функционирует, так как мы посылали в Америку телеграмму за телеграммой, ни разу не получив оттуда ответного сигнала. Дирекция в Эмдене считала, что Нью-Йорк не замедлит дать знать и что надо вооружиться терпением. Но прошло 48 часов ожидания, кабель не функционировал, и мы не знали, что делать, так как в то время беспроволочный телеграф между обеими странами ещё не существовал. Американская станция в Сэйвилле, возле Нью-Йорка, не была еще закончена, и только в конце 1914 года мы получили возможность сообщаться с Америкой по беспроволочному телеграфу.

Мы изыскали окольный путь, который мог бы служить нам позднее, и попытались связаться с Германско-Азиатским банком, имевшим филиалы во всех крупных портах Дальнего Востока. Так как кабель больше не действовал, а беспроволочный телеграф еще не функционировал, мы нашли следующий выход. Требуемую сумму мы перевели одному датскому банку, который послал распоряжение в свое токийское отделение в виде тщательно составленной, с виду совершенно безобидной телеграммы: достать требуемые деньги и передать их в распоряжение Германско-Азиатского байка в Токио. Другой телеграммой, тоже тщательно составленной, мы предложили этому банку выдать деньги нашему морскому атташе в Токио. Обе телеграммы были отправлены в Петербург, хотя Россия находилась уже в состоянии войны [12] с нами. Ничего не подозревая, русские телеграфисты передали телеграммы из Петербурга во Владивосток, откуда они были отправлены в Токио, и таким образом адмирал Шпее получил два миллиона иен.

Было важно обеспечить возможность дальнейшей посылки денег за границу, а между тем кабель, связывавший Германию с Америкой, всё ещё не действовал. Но неожиданно мы получили от одного тайного корреспондента в Лондоне, самые подробные объяснения, почему прервана наша связь с Соединенными Штатами. В первые дни августа обыкновенная флотилия рыболовных судов спустилась по Темзе, взяв курс на Эмден — Боркум и соседние нидерландские острова. Суда были укомплектованы специалистами телеграфа: под покровом ночи и тумана флотилия подняла со дна немецкий кабель и соединила его с английской линией, ведущей в Лондон. Вместо Нью-Йорка наши телеграммы попадали в Лондон. Такова была эмденская «авария» кабеля.