Ленинградские немцы: судьба военных поколений (1941–1955 гг.)

ский, Сланцевский, Слуцкий, Солецкий, Сошихинский, Старорусский, Струго-

8 Введение Введение9

Публикуемый список репрессированных немцев носит предварительный

характер. Он далек от реально отражающего число людей, подвергшихся раз-

личным видам репрессий. Достаточно сравнить итоги переписи населения

СССР 1939 г. с количеством людей, включенных в наш список. Известны не

только цифры, но и многие имена немцев, реально живших в городе и обла-

сти. Например, из довоенной литературы о передовиках сельского хозяйства

Ленинградской области известны имена десятков стахановцев из немецких

колхозов: ≪Роте Фане≫ (Стрельнинская колония), ≪Красный механизатор≫

(Новосаратовка), им. Тельмана (Колпинская колония). Среди рабочих Лен-

мясокомбината, построенного в 1934 г. вблизи Средней Рогатки, много было

жителей Среднерогатской колонии: Егор Петрович Бок (1907), Екатерина

Адамовна Бок (дев. Даувальтер, 1890), Мария Егоровна Шмидт (1901) и др.5

Но их дальнейшая судьба неизвестна. Особенно недостаточно представлены

имена тех, кто был угнан в Германию, а затем репатриирован. Практически

не использовалась информация Томского УВД о репатриантах, размещенная

на сайте ≪Жертвы политических репрессий в СССР≫, т. к. в ней нет сведений

о месте рождения и проживания человека до отправки в Германию. Вполне

допускаем, что среди томских немцев были и ленинградские немцы. Наиболее

полно представлены списки расстрелянных в Ленинграде (≪Ленинградский

мартиролог≫6) и репрессированных в Новгородской области (≪Книга памяти

жертв политических репрессий Новгородской области≫).

Во-вторых, список требует дальнейшего уточнения и дополнения лич-

ных сведений. Так, например, по трудармейцам приводятся данные, свя-

занные с мобилизацией и пребыванием в трудармии. Но ей предшество-

вала, как правило, депортация, а после освобождения из лагеря следовало

спецпоселение, но об этом источник не говорит. Датой мобилизации может

быть и дата прибытия в лагерь, т. е. не учитывался путь от места прожива-

ния к месту заключения. Во многих опубликованных справках нет указаний

на реабилитацию, что не означает отсутствия таковой. При сопоставлении

этих сведений с документами, которые присылали родственники репресси-

рованных, или при сравнении с воспоминаниями выявлялись ошибки, де-

лались дополнения.

Полуправда в официальных документах, полученных родственниками

репрессированных в первые перестроечные годы, привела к тому, что успели

народиться в общественном сознании новые мифы о российских немцах в во-

енный период. Невольными мифотворцами становились иногда сами потомки

репрессированных, которые изучали семейные родословные. Полученные ими

официальные документы порой вводили их в заблуждение. Отметим лишь не-

которые примеры, которые имеют прямое отношение к военной судьбе ленин-

градских немцев.

5 Подробнее список см.: Иванова Н.И. Немцы Санкт-Петербургской губернии.

XVIII–XX вв. — СПб., 2008. — С. 153–156.

6 Использованы первые десять томов ≪Мартиролога≫. 11-й том был представлен

общественности 8 декабря в Российской национальной библиотеке, когда работа над

нашей книгой практически завершилась.

возникает при выяснении места рождения и проживания. Очень часто вместо

пригородной немецкой колонии в учетных записях был указан город Ленинград

— явное несоответствие, когда ≪выходец из крестьян≫ имеет место рождения в

Ленинграде. Таким путем в горожане попали, например, жители колоний Граж-

данка, Среднерогатской, многие уроженцы Колпинской колонии стали урожен-

цами г. Колпино. Выходцы из Новониколаевской колонии, расположенной близ

Новгорода, стали, по учетным карточкам, новгородцами.

Руководитель лаборатории исторической информатики НТГСПА, редак-

тор книг памяти трудармейцев в уральских лагерях профессор В.М. Кириллов

так оценивает достоверность лагерных картотек: ≪Карточки заполнялись на

слух, чаще всего в отсутствии каких-либо документов (паспорта, военного би-

лета и т. п.), при низкой грамотности задающих вопросы работников учетной

службы лагерей и отвечающих на них трудармейцев≫3.

Особый вопрос — вопрос об этнической идентичности репрессирован-

ных, важный для нас при отборе данных для нашего списка. С одной стороны,

о национальной принадлежности иногда молчит источник. С другой сторо-

ны, человек, родившийся от смешанного брака, мог быть записан по отцу или

матери русским, латышом или эстонцем, а ощущать себя немцем. И наоборот.

С полным ≪немецким набором≫ — фамилией, именем и отчеством — он засви-

детельствован как финн или поляк. Нередко в ходе репрессий в ≪немцы≫ запи-

сывали представителей других западных народов. Об этом свидетельствуют,

например, расстрельные списки НКВД по Ленинграду, озаглавленные ≪Немцы≫.

И в ходе депортации в ≪немцы≫ попадали латыши и финны. В военное время

осиротевших немецких детей порой записывали русскими — так спасали их от

многих страданий в настоящем и неприятностей в будущем. Когда все горело

и рушилось, гибли люди и документы, это было проще сделать — записывали

со слов взрослых. Но иногда неверная фамилия, национальность — результат

чиновничьего произвола. Например, Владимир Гербертович Зуккау, чьи отец

(Г. Зуккау) и мать (А.Г. фон Витте) были чистокровными немцами, в паспор-

те был записан русским4. Это спасло его от депортации и трудармии, но нем-

цем он не перестал быть. 20 сентября 1994 г. решением суда Невского района

Санкт-Петербурга национальность В.Г. Зуккау восстановлена, уже посмертно.

Поэтому наличия одной лишь немецкой фамилии было недостаточно при

отборе сведений. При выборке имен, например, с сайта ≪Мемориала≫, в тех

случаях, когда не была указана национальность, использовались косвенные

данные — место рождения (немецкая колония), родственные связи, время

депортации (март 1942 г.). Немцем, почти со стопроцентной уверенностью,

можно считать человека, родившегося и проживавшего в немецкой колонии,

депортированного, а потом направленного в трудармию и на спецпоселение.

Такой подход снижал возможность ошибки, но и на сто процентов он не дает

гарантии, что ошибка все же не допущена.

3 Gedenkbuch: ≪Гордое терпенье. Книга памяти советских немцев — узников Та-

гиллага≫. — Екатеринбург, 2004. — С. 12.

4 Зуккау С. Пропавшие среди живых // Мы дети российских немцев. Вып. 1 / Сост.,

ред. В. Видерт. — СПб., 1995. — С. 30.

10 Введение Введение11

С.-Петербург), Эмма Александровна Скородумова (Лефлер-Бреннер, С.-Петербург),

Наталья Петровна Уральская (Краубнер, С.-Петербург), Виктор Фе-

дорович Шефер (С.-Петербург), Наталья Андреевна Бойкова (пос. Каменск,

Бурятия), члены интернет-сообщества ≪Первые немецкие колонии под Петер-

бургом≫: Ирина Доценко, Виктор Иккерт, Елена Иккерт, Марина Мелина, Еле-

на Николаева, Елена Плетцер, Лидия Финк, Александр Штрез, Сергей Якуш.

Помощь оказали коллеги из Красноярского педагогического университета им.

В.П. Астафьева: д-р ист. наук, профессор кафедры отечественной истории Люд-

мила Николаевна Славина, канд. фил. наук, заведующая кафедрой германских

языков и межкультурной коммуникации Валентина Александровна Дятло-

ва. Кандидат исторических наук Елена Леонидовна Зберовская (Красноярск)

передала нам свои рабочие материалы из красноярских архивов, касающие-

ся ленинградских немцев. Наталия Михайловна Моторина, член Тюменского

историко-родословного общества (Тюмень), помогла в восстановлении имен

ленинградских немцев, оказавшихся в Тюменской области.

Полевые съемки в местах бывших немецких колоний проводил фотограф