Ложь об Освенциме

Поэтому мы не порицаем нашего бедного соотечественника, который верит в ужасы концлагерей. Вера в справедливого Бога пошатнется. Проблема милостивого Бога Лютера сидит в нас гораздо глубже, чем нам самим кажется!

Но Иов сам дает своим перевоспитывателям и проповедникам покаяния надлежащий ответ: Это горе пришло ко мне без причины. Я не знаю почему, это для меня слишком сложно. Но я не грешил. Я не уклонялся с правильного пути. Я не стал неверным своему Богу. Я хочу спорить с ним, так как он знает, что я окажусь прав! И однажды он также снова сделает меня великим и великолепным! Да, так говорит Иов! И так говорим и мы.

Мы выбросим прочь те две большие лжи, на которых основывается все послевоенное развитие: не существует избранного народа Израиля, который был бы идентичен с евреями; и не существует, прежде всего, отвергнутого, преступного немецкого народа!

И мы будем бескомпромиссно бороться против каждого, который поддерживает одну из этих лживых конструкций и тем самым толкает наш народ все глубже в пропасть. Пришло время встать и схватить судьбу за глотку. Мы преодолеем это, так как мы исполняем заповедь Бога. Поэтому я бесконечно благодарен Тису Кристоферсену, который со своей мужественной книгой как сверкающий пример идет впереди нашего народа, и является гарантом того, что мы повернем поток времени. Это честь для Немецкой гражданской инициативы, что она смогла опубликовать этот открывающий новую эру труд.

Предисловие доктора Штэглиха

За последнее время наивысшие представители нашего государственного и конституционного временного явления (преамбула и ст. 146 основного закона для Федеративной Республики Германии) неоднократно уверяли нас, что сегодня мы якобы живем в самом свободном государстве, которое когда-нибудь существовало на немецкой земле. Между тем, это уже давно известно, что обычно больше всего говорят о том, чего нет. То, что разговоры о «самом свободном государстве» с внешнеполитической точки зрения как минимум являются сплошным самообманом, может быть бесспорным. Наш народ на востоке и западе после крушения империи не только из-за международных договоров все больше впадал в зависимость, подобную которой трудно найти в немецкой истории.

Как, однако, выглядит это с внутриполитической точки зрения?

Несомненно, что все то, что служит саморазрушению нашего народа, могло здесь так беспрепятственно развиваться и продолжает развиваться дальше, и что ответственный немец должен быть очень озабочен самим дальнейшим существованием его народа. Говорить об этом — это то же самое, что везти сов в Афины. Сегодня также можно беспрепятственно насмехаться над немецким народом, над его историей и его традициями, унижать его и клеветать на него самым отвратительным способом, не боясь, что какой-либо прокурор решится применить в таком случае параграф немецкого уголовного кодекса о разжигании розни (параграф 130 УК). Но если кто-то, тем не менее — в какой бы то ни было форме — пытается выступить за немецкий народ и его необходимые права, к тому, по-видимому, подходят с другими мерками. Есть достаточно примеров этого. Даже распространение фактов, которые неопровержимы, невозможно без враждебности, если они мешают программе господствующих в настоящее время. Если не удается их замалчивать, то находят применение другие методы, которые простираются вплоть до уничтожения существования носителя таких фактов. Мой собственный опыт позволяет мне сделать такой вывод. Свидетельские показания Тиса Кристоферсена о мнимом «лагере смерти Освенцим» сначала пытались замалчивать. Тем не менее, это не удалось. За прошедшее время его маленькая книга «Ложь об Освенциме» с общим тиражом более чем 100.000 экземпляров распространилась во всем мире и была переведена на несколько языков. Теперь ее недавно также конфисковали. Предлогом конфискации, по существу, послужило предисловие адвоката Манфреда Рёдера.

Нужно согласиться — это предисловие содержало много заостренной полемики. Однако в нем, по сути, говорилась одна только правда, которую определенные круги очень не любят слушать, но она, несмотря на это, остается правдой. Это была именно правдивая речь по праву разгневанного человека. Если такие слова можно использовать как предлог для запрета рассказа на основе фактических данных, который кое-кому не нравится, то это одновременно постыдно и разоблачительно.

Нужно приветствовать, что Тис Кристоферсен вопреки этим и некоторым другим официальным придиркам решился на новое издание его необходимого труда. Я не хотел бы моим предисловием, о котором попросил меня автор, снова дать повод для изъятия книги. Поэтому я в дальнейшем ограничусь констатацией нескольких неопровержимых фактов, которые подчеркивают достоверность и историческую правдивость рассказа Кристоферсена.

Кристоферсен описывает Освенцим как лагерь, в котором заключенному нужно было работать, но в котором, однако, можно было жить. Кое-кому, кто до сих пор узнавал о концентрационных лагерях Третьего Рейха исключительно из единообразно управляемых средств массовой информации, это сначала покажется невероятным. Между тем, все выглядит так, как будто такое изображение Освенцима теперь, по крайней мере, частично собираются признать даже официально. Ведь никто иной, как сам руководящий верховный прокурор доктор Адальберт Рюккерль, который с 1966 года руководит «Центральным бюро земельных управлений юстиции по расследованию национал-социалистических преступлений» в Людвигсбурге, в своей недавно появившейся книге «NS-Vernichtungslager im Spiegel deutscher Strafprozesse» (Национал-социалистические лагеря смерти в отражении немецких уголовных процессов) подчеркнуто говорит о том, что Освенцим — впрочем, также и Майданек — имел якобы «двойную функцию»: это был как «концентрационный лагерь», так и «лагерь смерти». Только Белжец, Собибор, Треблинка и Хелмно служили якобы «исключительно для убийства множества евреев посредством ядовитого газа».

Поразительно, так как до сих пор об этом говорили совсем иначе! В то время как едва ли хоть что-то говорилось о мнимых «лагерях смерти» Рюккерля, Освенцим всегда в его совокупности был представлен как «лагерь смерти», прямо-таки как центр утверждаемого уничтожения евреев. А именно согласно до сих пор действующей версии в части лагеря Биркенау (Бжезинка) нетрудоспособные, женщины с детьми и старики «непосредственно после их прибытия» были убиты в «газовых камерах», остальные евреи, однако, «уничтожались работой» в других частях лагеря комплекса Освенцима.

Таким был, например, также «результат» т. н. Освенцимского процесса — того уголовного процесса, который проводился в 1963–1965 годах против двадцати — первоначально двадцати двух — бывших членов лагерного персонала Освенцима и сотворил в свое время всемирную сенсацию. Бернд Науманн, тогдашний репортер газеты Frankfurter Allgemeine Zeitung на процессе, определенно констатировал в своем изданном в форме книги под заголовком «Освенцим» обобщающем репортаже о процессе, что «продолжительность жизни попавших в Освенцим заключенных составляла… только несколько недель»! Даже если в этом можно увидеть обычное журналистское преувеличение, то почти всеобщее мнение сходилось, все же, до сих пор на том, что, во всяком случае, жизнь «рабочих евреев» в Освенциме, как правило, длилась едва ли больше нескольких месяцев.

Только отдельные еврейские авторы первого послевоенного времени совпадали, по крайней мере, частично с высказываниями Кристоферсена, что все-таки весьма примечательно.

Так, полный еврей и социалистический руководитель доктор Бенедикт Каутский сообщал в своей вышедшей в 1946 году книге «Teufel und Verdammte» («Черт и проклятый»), что заключенные концентрационных лагерей с 1942 и еще больше с весны 1943 года, учитывая их профессиональную подготовку, привлекались к работам; они частично сотрудничали также с гражданскими рабочими. Каутский сам был, по его собственным словам, с 1938 по 1945 годы заключенным концентрационного лагеря, причем с ноября 1942 года в Освенциме, где он работал, прежде всего, на тамошней фабрике по производству буна-каучука. Поэтому его свидетельства также относятся, само собой разумеется, и как раз к этому лагерю. Об «уничтожении работой» у него нет ни слова. Он сам был бы живым контрпримером. Немцы зависели от рабочей силы евреев, и им было бы неразумно убивать их истязаниями или недостаточным питанием или хотя бы даже только ослаблять их.