И три корня срастутся любовью. Воспоминания о моем отце - писателе Олесе Берднике (СИ)

После 20-часового обыска изъяли работу Ивана Дзюбы "Интернационализм или русификация?", в которой тот призывал партийное руководство вернуться к принципам ленинской национальной политики, давние предложения отца к Хрущеву о создании на Алтае экополисов — образовательных и научных центров нового типа, работу "Альтернативная эволюция" (она была принята в качестве рабочего документа UNEP — Комиссией по экологической безопасности при ООН), а также пишущую машинку.

Затем последовал второй обыск. Он запомнился тем, что кагэбисты грубо смеялись над мамой, которая 17 часов обыска сидела с застывшим лицом неподвижно в кресле. Но она знала, зачем сидела, — под подушкой кресла лежала портативная пишущая машинка, забранная накануне из ремонта. На этой машинке были напечатаны затем его обращения к Брежневу, общественным деятелям, меморандумы Хельсинкской группы. Она и сегодня хранится у меня как память об отце.

Вскоре последовало исключение из Союза писателей. Его обвинили в "космической хохломании" и "мистицизме". Сейчас говорят, что это организовал Василий Козаченко по заказу КГБ.Но исключали-то отца на пленуме Союза писателей Украины, и все присутствовавшие голосовали единогласно. То есть синедрион творческих личностей осудил своего коллегу и передал в прокуратору для распятия. Тогда отец в знак протеста голодал 60 дней. Секретарь партийной писательской организации направил из писательской поликлиники врача для психиатрического обследования с тем, чтобы направить отца на принудительное лечение в спецпсихбольницу (ну не может нормальный писатель протестовать против подлости своих коллег!). Врач, ее звали Нина Всеволодовна, написала заключение, что он совершенно здоров и сказала: "Быстро, пока я не доехала до работы, зарегистрируйте это заключение в районном психдиспансере". Представления этой женщины о совести и чести расходились с писательскими, хотя она и поплатилась за свое мужество работой.

Отца исключили из Союза писателей, но он еще оставался членом Литфонда. Через пару месяцев его увидел в писательском магазине "Сяйво" Олесь Гончар. Что тут началось! Разгневанный Гончар поставил ультиматум: "Або ви виключаєте цього антирадянщика з Лiтфонду, або — з Лiтфонду виходжу я". На следующий день отца исключили и из Литфонда. Через несколько лет, уже после ареста, отцу показывали доносы на него некоторых коллег. Если не в архивах СБУ, то в папках, вывезенных Голушко, хранится много интересных автографов! Некоторые "инженеры человеческих душ" умудряются служить любому режиму, получая все возможные награды и используя при этом государственную машину для расправы над своими более талантливыми собратьями.

Украинская хельсинская группа. Как это было

В монографиях, школьном учебнике дочери написано, что 9 ноября 1976 года Николай Руденко, Олесь Бердник, Оксана Мешко, Левко Лукьяненко и еще несколько человек создали Хельсинскую группу по призыву "прогрессивной московской общественности". Я, наверное, один из немногих, к тому же незаинтересованных свидетелей создания группы, который может рассказать, как это было на самом деле.

Помню удивление, даже потрясение отца, который, слушая "брехунець" — свою "Спидолу", вдруг узнал, что он, для кого важнейшими являлись вопросы освобождения человеческого Духа, гармонизации человека и разорванной биосферы Земли, создал политическую организацию. Когда его друг Николай Данилович Руденко вернулся из Москвы, куда ездил для встречи с Сахаровым по поводу своей экономической работы "Энергия прогресса", отец потребовал объяснений.

Николай Данилович сказал, что в Москве "хлопцi" (Сахаров, Григоренко, Щаранский и другие) предложили создать в Украине группу для воплощения в жизнь Хельсинских договоренностей и попросили назвать тех, кто, по его мнению, не откажется участвовать. Тут же была созвана пресс-конференция и Николай Данилович заявил западным журналистам о создании Украинской хельсинской группы.

Благородные намерения имеют притягательную силу и впоследствии никто из названных не отказался подписать Декларацию о создании УХГ. Кстати, членам УХГ было делегировано право подписывать документы от имени всей группы, поэтому так разительно отличаются по содержанию и стилистике документы, написанные, к примеру, отцом, Оксаной Мешко или Лукьяненко.

Интересная подробность: 9 ноября прозвучало только сообщение о создании УХГ, еще не все будущие члены группы знали о своем участии в ней и не успели подписать декларацию. Но уже 12 ноября было озвучено обращение Московской хельсинской группы (Боннэр, Гинзбург, Щаранский, Орлов и другие) с призывом к мировой общественности "выступить в защиту Украинской Группы", поскольку существует "опасность применения уголовных мер в отношении этой Группы…"

Отец быстро увидел, что их используют, но белке, посаженной в колесо, выбраться почти невозможно. Он писал: "Я пiдготував десь 16 документiв — до Прокуратури, ООН (зокрема, на захист Миколи Даниловича Руденка). А через деякий час написав "Манiфест української правозахисної групи", який мiстив пропозицiї до свiтової громадськостi. Але коли я поїхав до Москви — Григоренко продемонстрував менi цей документ з резолюцiєю Сахарова: "Не хватало нам еще помогать этим экстремистам-украинцам. Я категорически против. Андрей Сахаров"…

Пiсля цього випадку я зрозумiв, що до росiйських правозахисних груп треба ставитись обережно. Бiльше того, коли я вiд iменi нашої групи виступив з пропозицiєю скликати у Вiфлеємi, в iзраїл? Собор Божої Матерi i Дитини — ця iдея не дiстала пiдтримки. Хоч ми доводили, що маємо себе проявити не лише як критики, але й конструктивнi дiячi…

У Петра Григоренка були сльози на очах. Вiн казав: "Як бойовий генерал я не знаю iдеї, величнiшої за цю. Повнiстю її пiдтримую". А за кiлька днiв вiн менi надсилає листа: "Дорогой Олесь! Посольство США отказалось передать твой материал, а у нас денег нет…" Коротше кажучи, я усвiдомив: нас просто використовують. Ми лише iнструмент, завдяки якому захiднi спецслужби роблять свої справи. Вони й тодi не вельми переймались нашим прагненням до незалежностi" ("Чернiгiвськi вiдомостi", 23.04.93 г.".

Отец сумел с туристами передать документы своим друзьям в Канаде и США, и они развернули деятельность по подготовке в Вифлееме Собора Матери и Ребенка с тем, чтобы обратиться к правительствам всех стран с требованием от имени матерей Земли о всеобщем и полном разоружении. Были разосланы приглашения различным государственным деятелям, Папе Римскому. Но через пару месяцев позвонила подруга отца из Торонто и с отчаянием сообщила, что начались угрозы от американских военных кругов и поэтому вся организационная работа свернута.

Интересно, что когда переправкой документов в Москву занимался отец — все проходило гладко. Когда же Оксана Мешко — ее курьеров почему-то, как правило, снимали сразу за хутором Михайловским и за этим следовали массовые обыски у членов группы. Я ни в коей мере не хочу обвинить ее в "стукачестве", видимо, у нее, как и у многих других, существовала подспудная идея-фикс, что чем больше людей сядет, тем больше внимания общественности будет приковано к Украине.

Ведь сказала мне в лицо одна знакомая, известный историк, когда отец уже отбывал срок в мордовских "санаториях": "Найкраще, що Бердник зробив, це сiв за Україну". Когда я спросила, а почему же она не хочет садиться "за Украину", та ответила: у нее "творчiсть, дiти, онуки". Я возразила, что у Бердника тоже есть творчество и дети, а она страшно обиделась и перестала со мной общаться, тем более что это стало опасным.

Когда отца арестовали, ко мне домой явилась Оксана Яковлевна с требованием, чтобы я заняла его место в группе и чтобы поехала ее курьером с документами в Москву. Меня как раз не было дома, и мама ей ответила, что я учусь, и чтобы она оставила меня в покое. И закрыла дверь. Взбешенная баба Оксана, как мы ее между собой называли, начала стучать какой-то клюкой в дверь и кричать: "Мiй син сидить, а твоя буде учитися?!" Ситуацию спас сосед, который, услышав шум, вышел и сказал, что, если она не уйдет, он выпустит собаку.