Крепость черноморцев

Штольни — это целый подземный город. Подземному Севастополю не страшны воздушные налёты — гору не пробить никакой бомбой.

Из ребят, живущих в штольнях, те, кто постарше, помогают взрослым в мастерских, ухаживают за ранеными. Для самых маленьких здесь есть детский сад… А со школьниками проводят занятия учителя, ребята идут на уроки с двумя сумками — одна для книг, другая — для противогаза. Трудно в штольнях жить и работать. Без дневного света, в сырости и духоте. Но на войне, как на войне… [20]

Курс — Севастополь

Уже середина зимы. А Севастополь всё держится. Не могут одолеть его враги. Может, и одолели бы, если бы Севастополь не получал помощи. Ведь для того, чтобы воевать, много чего надо: снарядов, патронов, продовольствия; чтобы убитых и раненых бойцов заменить — пополнения нужны. А откуда взять всё это? Ведь Севастополь со всех сторон окружён, все дороги к нему по сухопутью врагом отрезаны.

Но есть ещё одна дорога — морская. По ней доставляют в Севастополь всё нужное для обороны. А обратно из Севастополя на кавказский берег, на Большую землю, вывозят раненых, вывозят севастопольских ребятишек.

Изо всех сил старается враг перерезать и морскую дорогу к Севастополю. На пути наших кораблей немецкие самолёты набросали подводных мин. Рыскают на путях наших кораблей немецкие торпедные катера, подводные лодки. Налетают на корабли фашистские самолёты с бомбами и торпедами. А корабли отбиваются, идут. Каждый поход в Севастополь — боевой.

Пробьётся какой-нибудь корабль в Севастополь — радоваться ещё рано. Бьют фашистские пушки по кораблю, сверху самолёты бомбы бросают. Поэтому приводить корабли в Севастополь и уводить их оттуда стараются моряки только в ночное время. [23]

Ходят с грузами в Севастополь и подводные лодки. Им легче пройти — под водой лодка не видна.

Однажды рано утром пришла в Севастополь наша подводная лодка, привезла снаряды, патроны и бензин для автомашин. Выгрузили всё, а погрузить в неё раненых не успели; стало уже светло, начался обстрел. Тогда командир, чтобы сохранить лодку, решил до вечера погрузить её на дно гавани. Опустилась лодка вместе со всей командой. Проветрить лодку не успели. В ней было очень душно от испарений бензина, который из неё только что выгрузили. И подводники стали один за другим сознание терять. Как будто в сон впадают. А всплыть нельзя — наверху обстрел, лодке и людям верная гибель. Значит, надо терпеть до вечера. Уже и командир лодки сознание теряет. Держится один старшина Пустовойтенко, самый крепкий в команде.

Нет уже сил — хочется лечь, закрыть глаза. Но держится Пустовойтенко. Ведь если он не выдержит — погибнут товарищи и корабль. Но выстоял старшина до вечера. А потом привёл в действие механизмы, поднял лодку, открыл люк. Вдохнули подводники свежего воздуха, в чувство пришли.

Вскоре лодка, приняв раненых, пошла в обратный путь. [24]

Наступил май. На линии фронта перед Севастополем противник находился ещё на тех рубежах, где его остановили зимой.

Враг готовил новое, третье, наступление.

Для этого было собрано триста тысяч солдат, четыреста танков, девятьсот самолётов, больше тысячи пушек.

Двадцатого мая 1942 года по всему фронту Севастополя загремели сотни фашистских пушек. Тысячи снарядов обрушились на позиции его защитников. Небо над Севастополем затмили сотни бомбардировщиков с чёрными крестами на крыльях. А 7 июня пошли в атаку тысячи солдат на третий штурм города.

В первый день противник не добился успеха. Не добился и в последующие дни, хотя, бывало, и пятнадцать, и двадцать атак предпринимал он в день. А на город сбрасывал в иные сутки по шесть тысяч бомб.

Стойко защищали черноморскую твердыню моряки и пехотинцы, лётчики и артиллеристы. Много тысяч фашистских солдат уничтожили они за время третьего вражеского наступления. Но слишком неравными были силы. Подбрасывать подкрепления в Севастополь становилось всё труднее: как никогда много самолётов стал посылать враг на перехват наших кораблей.

В те дни, весной и летом сорок второго года, фашисты, оправившись после зимнего разгрома под Москвой, снова начали наступать на широком фронте. Нужно было много усилий, чтобы сдержать их. Севастополь вносил свою долю в это: оттягивал на себя трёхсоттысячную армию врага. Большая земля в то тяжёлое время старалась помочь севастопольцам чем могла.

Всё меньше и меньше оставалось в строю тех, кто защищал Севастополь — ведь каждый день многие из них выбывали из строя ранеными и убитыми. Всё меньше оставалось патронов и снарядов. Уже не всякую вражескую атаку удавалось отбить. Противник теснил наших бойцов, всё ближе продвигаясь к городу.

Не числом — уменьем

В неравном бою один может и против многих врагов выстоять. Только одной храбрости для этого мало. Нужно ещё и уменье. Многие защитники Севастополя таким уменьем отличались. Одним из них был снайпер — Герой Советского Союза — Адамия.

Снайпер — это самый меткий стрелок. Он с первого выстрела [25] попадает. И винтовка у него не обычная, а с прицелом, вроде подзорной трубы — чтобы цель издалека хорошо видеть.

Когда немцы начали третий штурм, Адамия получил приказ: вместе с несколькими автоматчиками занять позицию в самом переднем окопе.

Вот уже и враги впереди показались. Идут, пригибаются, а то и совсем ползком. Только снайпера не проведёшь. Прицелился Адамия, выстрел — и нет фашиста. А его товарищи тем временем из автоматов врагов косят.

Видят враги — спереди окоп не взять. Пошли в обход. Но и тут у них ничего не вышло. Заметили их. Тридцать пять фашистов только один Адамия положил. Да автоматчики без малого сотню.

Тогда выкатывают фашисты пушку и давай беглым огнём палить по окопу, где Адамия с товарищами.

Надо пушку обезвредить.

Выбрался Адамия из окопа и быстро, ползком, к пушке. Да так ловко, что немцы его и не заметили. Приложился Адамия — раз! раз! Перестрелял вражеских артиллеристов. Замолчала пушка. Сорвалась и на этот раз вражеская атака.

"Спасибо, Адамия!" — благодарят его товарищи.

Было за что! Снайпер Адамия за время всех боёв истребил около трёхсот врагов.

В боях за Севастополь отличились и многие другие наши снайперы. Были среди них и девушки. Всем севастопольцам была известна Людмила Павличенко, от пуль которой нашли конец сотни врагов. А всего снайперы Севастополя уничтожили около десяти тысяч фашистов. [26]

Тридцатая батарея

Возле Севастополя ещё до войны было построено несколько береговых батарей. Такая батарея — целая крепость. Сверху — четыре башни из толстой брони, в каждой — огромная пушка. Снаряд такой пушки руками не поднять — он весит четыреста килограммов. К пушкам, снизу, из бетонных погребов, снаряды подают транспортёрами — это ленты железные с лотками, в которые снаряды вложены. Внизу, в бетонных подземельях, не только снаряды хранятся. Там и казарма, и кухня, по-флотски — камбуз, и хлебопекарня, и лазарет. Там же и радиостанция, и телефоны, чтобы с командованием и с другими батареями связь держать, и электростанция. Она не только для освещения нужна: даёт ток моторам, которые орудийные башни поворачивают, снарядные транспортёры движут, вентиляторы вращают.

Батареи строили на тот случай, чтобы стрелять по вражеским кораблям. Но когда противник подошёл к Севастополю не с моря, а с суши, пушки повернули на него. И много ущерба врагу нанесли.

Одна из батарей, тридцатая, фашистам особенно досадила. То колонну танков разобьёт, то эшелон с войсками на железной дороге разгромит. Далеко врага снарядами достаёт, за много километров.

Очень хотелось врагам покончить с батареей. Каждый день сотни снарядов падали на неё. То и дело налетали на батарею самолёты, сбрасывали тяжёлые бомбы. Стальные башни вздрагивали от ударов. Через амбразуры в них то и дело залетали раскалённые осколки, вспыхивало пламя, валил удушливый дым. Не раз случалось — ударит снаряд в башню, заклинит, повернуть её нельзя. Тогда артиллеристы с ломиками выскакивают наружу, чтобы повреждение исправить. И случалось — сразит кого-нибудь из них осколок.