На краю земли советской

Звоню командиру армейской батареи Василию Кокореву:

— Видишь армаду?

— Вижу, вижу.

— Надо стрелять по катерам. Да, да! Тебе стрелять по катерам. Не допускать постановки дымовых завес. Меня прикрывать не надо. Пусть бьют. Главное — расстроить их боевой порядок.

— Хорошо. Сейчас выкачу орудия на прицельную наводку и буду стрелять дистанционной гранатой.

— Давай, время еще есть. Наш успех зависит от тебя, от того, как ты подавишь катера.

Батарея давно изготовилась к бою. Ждем. На дальности 100—120 кабельтовых караван замедлил ход.

— Чего-то ждут, — заметил Афонин.

— Авиации, — уверенно отозвался Трегубов. Отдаю боевое распоряжение нашим новоиспеченным зенитчикам:

— Патроны зря не жечь, стрелять только на дальности действительного огня и по пикировщикам.

Маркин настойчиво проверяет правильность подготовки данных для первого залпа. Игнатенко то и дело запрашивает у дальномерщиков дистанцию до кораблей. Чувствую, что люди волнуются.

Звонит Годиев, докладывает: к бою готов. Желаю ему успеха. Даже не видя Георгия, представляю, как горят у него глаза, в каком он азарте.

Противник начал перестраивать боевой порядок кон­воя. Катера пошли строем фронта. Очевидно, попытаются поставить дымовую завесу в восемь рядов. Тральщики идут прежним строем — в кильватер, прикрывая караван с моря от возможных действий наших подводных лодок, торпедных катеров и авиации. Между тральщиками и противоположным берегом за катерами по-прежнему следуют три корабля. Головной транспорт водоизмещением свыше десяти тысяч тонн.

— Самолеты противника! — доложил Трегубов.

Вот они, черные с белыми крестами, заходят один за другим в круг над батареей.

Наша зенитная оборона молчит — высоко. Пусть врагов радует наша мнимая подавленность.

24 бомбардировщика — сила. А выше над ними и в стороне, прикрывая их, носятся «мессера».

На батарее полная тишина. Только рев моторов в воздухе.

Меня вызывает к телефону Бекетов.

— К нам прибыла тридцатисемимиллиметровая зенитная батарея. Куда поставить?

— Где она сейчас?

— На правом фланге, около первого.

— Очень хорошо. Пусть там и развертывается к бою.

Связь у нас единая, каждое мое слово слышат на всех боевых постах. Тут же сообщаю радостную весть о прибытии давно ожидаемых зенитчиков.

Каждые 30 секунд Пивоваров докладывает о дальности до головного транспорта.

— Дальность девяносто пять!..

Предупреждаю Маркина, что огонь сегодня откроем с 74 кабельтовых. Маркин поражен, не поздно ли? Ведь я сам утверждал, что надо бить с предела? Но сегодня нельзя бить с предела, противник может лечь на обратный курс и уйти. Маркин согласен с этим. Ждем.

Очень медленно идут корабли. Кажется, остановилось время. А самолеты ревут над головой, испытывают наше терпение. Но мы пока не подадим признаков жизни.

— Как дела, товарищ Ковбаснян? — спрашиваю по телефону старшину комендоров. Он недавно заменил Зубова, который снова стал старшиной батареи.

— Хорошо, — весело отвечает Алеша Ковбаснян, черный, как цыган, красавец, с большими карими глазами, храбрый, надежный боец.

— Дадим концерт фрицам?

— Устроим!

— Обязательно устроим, — слышу в телефон голоса командиров орудий Покатаева и Фисуна.

— До смерти развеселим, — доносится басистый голос Михаила Пасечника.

Такая перекличка отвлекает. Забываешь о ревущих над головой самолетах.

Позже в ожидании боя мы даже напевали...

— Дальность семьдесят шесть кабельтовых! — сообщает Пивоваров.

— Приготовиться! — предупреждаю боевые посты.

— Дальность семьдесят пять!

— Дать угол возвышения! — командую на огневую,

— Дальность семьдесят четыре с половиной!

— Поставить на залп!

— Дальность семьдесят четыре!

— Залп!

От дружного трехорудийного залпа задрожала земля.

Увидев вспышки, самолеты повернули к огневой позиции. Первый начал пикирование. Мгновенно заработали зенитные орудия, пулеметы, винтовки. Масса огня рванулась навстречу самолетам.

Первый бомбардировщик не выдержал, второпях сбросил бомбы и отвернул в сторону. В общий треск зенитного оружия врезался вой бомбовых сирен, грохот разрывов. За самолетом — черный хвост дыма, машина в пламени. Пылающим факелом она падает в море.

По сторожевым катерам открыла огонь батарея Кокорева. Один катер загорелся.

Тотчас яростно обрушилась на нашу батарею артиллерия противника. Над полуостровом стоит сплошной гул.

Сторожевые катера попытались ставить дымовую завесу, но меткие разрывы дистанционных гранат кокоревской батареи разогнали их в разные стороны.