Возвращение домой (ЛП)

После литургии мы получили от патриарха антидор — освященный хлеб. Отец Григорий быстро объяснил по–гречески, кто мы такие. К этому моменту патриарх уже был полностью информирован о нас. Хотя мы знали, что диалог всей нашей группы с патриархом, являвшийся целью нашего визита, крайне маловероятен, мы надеялись, по крайней мере, на краткий визит вежливости. Но и такому визиту не суждено было осуществиться.

Вместо этого патриарх и его Синод митрополитов вышли из церкви, оставив нас в одиночестве. О. Гордон Уолкер взорвался:

— Куда они уходят? — спросил он отца Григория. — Вы считаете, что мы потратили пятьдесят тысяч долларов и проехали тысячи миль, чтобы они повернулись и ушли прочь? Если бы мы были мусульманами, они обращались бы с нами с большим почтением! Отец Григорий, попросите их вернуться и по крайней мере поговорить с нами!

Отец Григорий немедленно отправился за ними и завязал с несколькими из митрополитов оживленный разговор. Несколько минут спустя митрополиты Хризостомос и Варфоломей любезно вернулись, чтобы побеседовать с нами. Они приветствовали нас от имени патриарха, но сообщили, что какой–либо диалог или встреча с ним не может состояться. Они убеждали нас вернуться домой и продолжить разговор там.

Сфотографировав иконостас церкви Св. Георгия, мы направились обратно в автобус. По дороге мы горячо обсуждали происшедшее. Отец Григорий смело пытался сохранить лояльность своим иерархам и старался в то же время понять и утешить нас в нашем разочаровании и огорчении.

В тот же день туристическая компания, которая организовала наше путешествие, наняла частный паром, чтобы свозить нас по Босфорскому проливу к Черному морю и обратно. Почти никто не хотел ехать. Мы были слишком подавлены, чтобы наслаждаться путешествием. Но наш отказ обидел бы людей, запланировавших это мероприятие. Поэтому мы все же решили поехать. Мы хорошо провели время и смягчили свои оскорбленные чувства.

Вечером в это воскресенье мы провели собрание в комнате на крыше отеля, предоставленной для заседаний нашего Синода. Комната была просторной и имела стеклянные стены со всех четырех сторон, через которые открывалась панорама старого Константинополя. В нашу память врезался печальный и в то же время прекрасный вид бесчисленных куполов церквей, давно закрытых турками. Городом какой культуры он должен был быть когда–то!

На заседании нашего синода в тот вечер мы решили сделать последнюю отчаянную попытку увидеться с патриархом или, по крайней мере, его представителями в официальной встрече. Мы попросили доктора Афанассакиса (его фамилия означает «маленький Афанасий») написать от нашего имени обращение к патриарху и лично ему вручить. Несколько человек из нас проработали вместе с ним долгое время до того момента, когда он сначала составил прекрасное письмо на английском, а затем перевел его на блестящий греческий.

В понедельник утром он отправился в патриархат только для того, чтобы узнать, что два митрополита — Хризостомос и Варфоломей — служат литургию в одном из пригородов. Он потратил весь день, ездя на такси по церквам и лично обращаясь к этим людям. В ответ они пригласили нас прислать представителей в патриархат на следующий день, во вторник, для встречи.

Тем временем остальные из нас отправились на огромном пароме на остров Халки, чтобы посетить семинарию, в которой учился архиепископ Максим, и которая много лет назад была закрыта турками. От морской пристани до школы мы добирались на запряженных лошадьми экипажах, и я всегда буду помнить очаровательный вид бухты, открывающийся от семинарии, расположенной на вершине холма. Но еще больше запомнился сердечный прием, оказанный нам митрополитом Максимом, человеком высокого благочестия, доживающим там свои дни в почти полном одиночестве. Семинария, замечательное учреждение с его несравненной библиотекой, содержащей древние книги, написанные унциальным греческим шрифтом, находится под властью турок и более недоступна для использования церковью.

Во вторник утром я выбрал Ричарда Бэлью, который в это время исполнял обязанности епископа Западной епархии ЕПЦ и Гордона Уолкера, являвшегося епископом Восточной епархии, чтобы идти со мной в патриархат. Мы взяли Тома Уэбстера и Марка Данавэя для помощи в переноске многочисленных тяжелых чемоданов с подарками и в фотографировании. Нас сопровождали также доктор Афанассакис и о. Григорий Винденбах в качестве переводчика и посредника.

Доктор Афанассакис выполнил свою работу на совесть. Одночасовая встреча с митрополитами Хризостомосом и Бартоломео была сердечной и теплой. Мы показали им фотографии наших людей и вручили свои подарки, которые включали чек на 3000 долларов. Митрополиты сказали, что деньги будут переданы приюту для сирот около Стамбула. Однако окончательный результат был тем же, что в воскресенье. Никаких существенных указаний или помощи по вхождению в Православную Церковь нам дано не было.

Все, что оставалось сделать — это совершить несколько экскурсионных поездок для осмотра достопримечательностей этого прекрасного и древнего города, включавших остановки во внушающей благоговение Айа Софии и Голубой Мечети. В заключение нашего визита мы отправились в Фессалоники и оттуда в Афины, перед тем, как улететь обратно.

Новое посещение семинарии Святого Креста

Мы приземлились в Бостоне вместо Нью–Йорка, как было запланировано. По любезному приглашению факультета мы решили вернуться в семинарию Святого Креста для проведения собрания нашего Синода, на котором первоначально предполагалось обсудить рекомендации, полученные от Константинополя и совместно решить, каковы должны быть наши ответные действия. Но оказалось, что отвечать не на что.

Мы собрались в зале заседаний правления семинарии на следующее утро после нашего прибытия в Бостон. Никогда в жизни я не был так рад тому, что наша встреча не записывалась на магнитофон. В тот раз мы вплотную подошли к тому, чтобы дружно отвернуться от Православной Церкви. Но для того, чтобы отказаться от Церкви, вы должны также отказаться и от веры, а этого мы сделать не могли. Слишком много мы знали. Кроме того, нам просто некуда было больше идти.

Выйдя из административного здания в различной степени отчаяния, мы подняли глаза и увидели епископа Максима! Подобно Самому Христу, он не мог покинуть нас или отказаться от нас. Он присоединился к нам за обедом в этот вечер и напомнил нам о необходимости постоянно искать волю Божию. Да сохранит Вас Господь на многие лета, Ваше Преосвященство!

Полет из Бостонского аэропорта Логан Филд в различные пункты нашего назначения был очень скучным для каждого из нас. Я лично могу подтвердить, что он был в высшей степени угрюмым для тех из нас, кто летел в Лос–Анджелес. Это был конец самого захватывающего путешествия, которое любой из нас когда–либо предпринимал. Древние церкви были великолепны. В Фессалониках мы собрались и молились — каждый из нас — в том месте, где стоял и проповедовал апостол Павел во время его первого визита в этот город. Я в тот день пережил удивительное ощущение Божьего присутствия и еще раз укрепился в решимости посвятить свою жизнь Христу и проповедованию Его Евангелия.

В другой день мы пели все вместе гимн со слезами радости на глазах перед алтарем церкви, которая считается древнейшей из всех, сохранившихся в христианском мире, и расположена в непосредственной близости от Константинополя. Христиане пели здесь этот гимн в течение сотен и сотен лет. Некоторые другие туристы плакали вместе с нами, и я даже не уверен, понимали ли они — почему.

Все путешествие было подобно этому — один духовный подъем за другим. И в то же время оно стало колоссальной неудачей. Мы стучались в дверь Православия настолько сильно, что костяшки наших пальцев стали красными. Имели место дискуссии, кивки и любезности, но ни одного приглашения войти. Или, как говорят на Западе, никаких сигар.

По возвращении домой даже солнечная Санта–Барбара показалась нам мрачной.