Биография голубоглазого йогина

Мне были необходимы правила и желательно в печатном виде. Тут все так запутано и сложно. Я нуждаюсь в порядке, в системе, которой все нет и нет. Единственное, что я могу сделать в такой ситуации, это стараться не отвлекаться и понять, что теперь я живу внутри какого-то древнего мифа.

ГЛАВА 9

Ровно через две недели после прибытия в акхару мое ожидание закончилось. Настал день подведения итогов. Двадцать четыре садху из Алекиев, с ног до головы покрытые священным пеплом, громко объявили о приближающейся инициации в саньясины, называемой еще "вирья хаван", то есть Жертва Героя, или "видья санскар", то есть Дар Знания. Садху маршировали от одного дхуни к другому, громко выкрикивая одно из имен Шивы:

Алак! Алак! Алак!

Вокруг их талий были обвязаны длинные шерстяные веревки, на щиколотках висели колокольчики, звеневшие в такт каждому шагу. Баба шли, держа в руках похожие на черепа чашки, прося муку как подаяние.

Это имя Шивы значит "Тот, у Кого Нет Глаз". Шива слеп, его глаза не смотрят на мир, они закатились вверх во время медитации на Великую Пустоту. Посмотри наверх, услышал я голос внутри своей головы. Оставь все то, что внизу. Этот мир — иллюзия. Оставь привязанности к чувствам, воспринимающим его. Поднимись на горную вершину слепого Шивы!

Глаза Хари Пури Баба тоже закатились, когда он поднял мундштук чилима к небу и пропел Шиве дразнилку:

А-а-а-а-лак! Колдепалак!

Деко дунья ка джалак!

Эй, Ты, безглазый! Открой глаза!

И увидь сверкание этого мира!

Перед инициацией было традицией соблюдать пост. Не надо было полностью отказываться от еды, лишь воздерживаться от той, что выращивалась на полях, то есть от пшеницы и овощей. Хари Пури накормил меня завтраком, состоящим из йогурта и бананов, а затем дал подтверждающую бумагу, называющуюся "парча", и послал в храм Даттатрейя, наказав ожидать дальнейших инструкций.

В мархи с неистовством бил в барабан "долак" странствующий барабанщик с красными глазами, а ожидающие посвящения сидели и курили бесчисленные чилимы. Помимо неофитов, .тут были пожилые белобородые баба с морщинистыми лицами и подростки, у которых на подбородках все еще рос пух. В основном среди неофитов были выходцы из крестьян, но было также несколько горожан. Скоро между ними не останется никакой разницы.

Стояло холодное январское утро. Одетые в одни лишь набедренные повязки, мы сидели в ожидании на голой земле, волнуясь все больше и больше. Приставы в красной униформе, с длинными серебряными жезлами на плечах ходили туда-сюда, ожидая прихода остальных Нага-баба, собирающихся изучить тех, кто станет вскоре новыми саньясинами.

— Эй, Раху! — я почувствовал, как меня сильно пихнули деревянной палкой. Тут же стихли разговоры между учениками. Стукнувший меня баба спросил, кто мой гуру, используя жаргон акхары: "Прем пат каун хай?" ("Кто тот, кого ты любишь?"). Я был готов к этому вопросу и потому успешно на него ответил. Затем он попросил мою парчу, очень внимательно осмотрел ее, отдал обратно и ушел.

Молодой полицейский, которого я недавно видел у дхуни Рагунатха Пури, объявил, что нам нужно пройти в санган, чтобы подвергнуться "мундану", то есть обриванию головы. Там же мы должны будем выполнить подготовительные ритуалы. Все тут же поднялись, спеша занять в очереди первые места, ведь тогда их обреют все еще острыми бритвами. Мы шли по двое, держа за руку первого попавшегося партнера.

Чего я в тот момент не знал, так это того, что пока я сидел среди тысяч ожидающих инициации учеников, Бхайрон Пури привел к дхуни Хари Пури девяностолетнего Шри Махант Арджуна Пури и его ученика Капила Пури, а также несколько других садху. Старый тантрик Бхайрон Пури был вне себя. Он пожаловался собравшейся группе, что в свое время гуру Хари Пури, Сандхья Пури, принимал мусульман в качестве последователей в Дан Акхаре, самом священном из монастырей Нагов. Сам же Хари Пури пошел еще дальше, собираясь сделать саньясином иностранца, которому к тому же в детстве сделали обрезание.

Бхайрон Пури обладал луженой глоткой и мог перекричать любого. Хари Пури не мог сравниться с ним по количеству децибелов, однако ему все же удалось обратить внимание уважаемых баба на тот факт, что его гуру Сандхья Баба вернул обратно украденные мусульманами части Датт Акхары и что у Кешава Пуд Мультани Баба, "дада гуру" нашего мархи, тоже были ученики-мусульмане. Но в защиту инициации молодого иностранца Хари Пури не был готов дать мгновенного ответа.

— Разве вы можете помешать мне сделать мальчика саньясином? — спросил Хари Пури. — Я его гуру, я провел его инициацию Пятью Гуру и заплатил все сборы акхары. Чего же еще вам надо?

— Он не "готра", не индус! — взревел Бхайрон Пури, имея в виду, что моя скромная персона не принадлежала ни к одному из кланов великой индийской кастовой системы. — Как дать ему "джану"?

Тантрик говорил о шнурке Дважды Рожденного, который носится через плечо. Этот шнурок дают еще до жертвоприношения, которое сделает нас браминами.

Бхайрон Пури удалился широкими шагами, оставив Хари Пури и Амара Пури сидеть вмесге со Шри Махант Арджуном Пури и Капилом Пури.

— Будь осторожен, брат, — сказал Капил Пури Хари Пури. — Бхайрону нужен лишь повод. Неважно, что ты говоришь, у него все равно на тебя зуб. Кто, как ты думаешь, сильнее всех высказывается против тебя в Совете Восьмерых? Кто виновен в том, что ты так и не стал пиром Датт Акхары? Кто поддерживает этого неудачника, нынешнего пира?

— Избавься от иностранца, от него не будет ничего, кроме неприятностей, — высказал хриплым голосом свое мнение Арджун Пури.

— Но тогда мы выставим Риши Бригу лжецом, — ответил Хари Пури. — И кто продолжит мою линию преемственности?

— Я дам тебе сто, нет, тысячу чела, — предложил Шри Махант.

— Неужели я уже лишен права самому выбирать себе учеников? — спросил Хари Пури.

Я же тем временем все еще шел вместе с остальными неофитами к месту слияния рек, подняв руки кверху и распевая хвалы Великому Богу Шиве:

Хара хара махадев!

Хара хара махадев!

Зрители бросали нам цветы и монетки, и эхом пели в ответ:

Хара хара махадев!

Священный пляж был очищен и освящен браминами при помощи окуривания ладаном и распеванием мантр. Конная полиция Уттар Прадеша успешно сдерживала любопытных на расстоянии.

На пляже я, к своему великому облегчению, увидел Пандита Шеш Нараяна, который пришел сюда вместе с двумя другими пандитами и с цирюльниками. Еще до инициации Хари Пури сказал мне, что Шеш Нараян должен провести основные ритуалы посвящения, но почему-то он опаздывал на мелу. Осматривая инициируемых, пандит встретился со мной глазами, широко улыбнулся и продолжил древний ритуал.

Мы пришли на самую древнюю жертвенную площадку на земле, имеющую аналогию в наших собственных телах. Таким священным местом был третий глаз, по достижению которого становилось понятно, что мы не являемся телами и что пять элементов, из которых берут начало пять органов чувств, больше не будут служить нам источником беспокойства и привязывать нас к физическим телам. Мы собирались оставить подобную привязанность позади так же, как в свое время оставили родные дома ради странствий, приведших нас в итоге в сан-гам. Путь внутренних странствий ведет садху дальше, от третьего глаза к Великой Пустоте, а внешнее путешествие продолжается на север, от сангама к истоку Ганги.

Работа цирюльников была завершена. Лишенные волос головы превратили нас в детей, ждущих своего последнего рождения. Каждому из нас дали грубую глиняную чашку, чтобы мы наполнили ее Нектаром Бессмертия, и палку в качестве посоха для ходьбы и символа Дороги на Север. Когда солнце село за горизонт, мы вернулись обратно в акхару. Вокруг храма Даттатрейи оградили веревками священное пространство, в каждом углу которого горело по погребальному костру.