В подполье можно встретить только крыс

Не знаю, как бы я среагировал на этот звонок, если бы не было предупреждения. Но в данном случае безусловно незнакомый голос прозвучал для меня враждебно. Стараясь не показать своей настороженности, я, как можно спокойнее, сказал: "Ну что ж, заходите, если надо".

- Ну что Вы? К Вам я не могу.

- Почему?

- Ну Вы же знаете, как за Вашим домом наблюдают.

- Ну, если Вы это знаете, то должны знать, что и телефон у меня подслушивается. Но мне ни то, ни другое не страшно. Я из своих знакомств и разговоров секретов не делаю.

- А мне это не подходит. Я прошу назначить мне встречу вне дома.

- Где?

- А вот комиссионный магазин на Комсомольском проспекте, где принимают на комиссию и продают заграничные вещи знаете?

- Знаю, конечно, это рядом с моим домом.

- Ну так вот, в этом магазине, у прилавка, где продают радиоприемники.

- Нет, в магазин я не пойду. Могу подойти к магазину, встретиться с Вами и пойти погулять по улицам.

- Н... ну хорошо, - колеблясь согласился он, - встретимся у магазина.

- Через сколько времени Вы можете туда подойти? Мне лично надо 20 минут.

- Нет, нет! Не сейчас. Сегодня я хотел лишь договориться о времени встречи.

- Когда же Вы хотите?

- Я прошу в субботу 19 апреля в 11 часов, если Вам это удобно.

- Хорошо. А как я Вас узнаю. Скажите какие-нибудь приметы Ваши.

- Не надо. Я знаю Вас.

- На этом разговор закончился. Было это за 3-4 дня до субботы 12-го. В эту субботу он снова позвонил: "Вы не забыли о следующей субботе?"

- Я никогда не забываю о своих обещаниях. Мы с женой обсудили это весьма странное с точки зрения наших нравов событие. За сотню миль отдавало КГБистским представлением о нас, как о конспиративной организации. Я встречался с сотнями людей и никогда эти встречи не обставлялись такими согласованиями. Мы пытались представить, какой смысл имеет эта встреча. Безусловно не разговорный. Меня хотят захватить на "месте преступления" - при "передаче" мне литературы, денег, директив от НТС. Для этого и не надо было передачу производить. Достаточно схватить нас вместе, увести обоих на обыск и обнаружить на нем такой пояс, как на Брокс-Соколове. Далее - просто. Он заявляет, что все в поясе - это для меня. И попробуй вывернись. Изобличенный агент НТС кается и разоблачает меня. Мы с женой задумались - что делать? Можно не пойти на встречу. Субботняя провокация сорвется. Они поймут, что мы заподозрили неладное, и постараются организовать по-другому. Решили идти на встречу и разоблачать провокацию. План такой. Мы с Зинаидой идем на встречу вдвоем - под руку. Вместе подходим и к агенту. Вблизи от нас держится группа подготовленных наших друзей. Как только агент обозначит себя (подойдет, отзовется, поздоровается), наши друзья по сигналу Зинаиды Михайловны бросаются на "агента НТС", схватывают его и сдают милиции. Именно милиции, а не КГБ, чтобы задержание было зафиксировано протоколом и чтоб при нас был произведен и запротоколирован личный обыск задержанного.

19-го в 9 утра "агент" снова позвонил: "Петр Григорьевич, я хочу еще раз напомнить и спросить, не изменилось ли у Вас что-либо?"

- Не слишком ли много напоминаний? Я вам уже говорил, что мне напоминать не надо.

- Да, да, это я знаю, но позвонил, чтоб попросить Вас чем-то обозначить себя. Взять, например, что-нибудь в руку, чтоб я не сбился.

- Вы бы лучше назвали свои приметы и я бы не ошибся.

- Да нет, нет, я то Вас знаю. Это только так, для гарантии.

- Ну, хорошо. Я буду иметь в правой руке сегодняшнюю "Правду".

Чтобы наш с Зинаидой план не разблаговестился, мы рассказали о нем друзьям, собравшимся нас сопровождать, тoлько в 10 утра. Кто был тогда, я уверенно перечислить не могу. Твердо знаю что были: Мустафа Джемилев, Петр Якир, Виктор Красин и Генрих Алтунян, только накануне приехавший из Харькова. Кроме того, кажется, были Анатолий Якобсон и Юлиус Телесин. Кто еще, не припоминаю. Без десяти одиннадцать мы двинулись.

У комиссионки напряженность в воздухе носится. Приткнулись к тротуару в полной готовности три оперативные машины КГБ, много КГБистов шныряет по толпе перед входом в магазин. "Своего" агента я узнал сразу: серое демисезонное, явно заграничное пальто, серый же костюм под ним, галстук в тон и прекрасные туфли. Голова непокрыта. Пышная черная шевелюра с густой проседью, лицо худощавое, южного, похоже итальянского типа. Стройная, подтянутая фигура. Стоял он там, где предлагал встретиться при первом разговоре - у прилавка, где продают радиоприемники. Место для предназначавшихся ему целей великолепное. Прекрасный обзор с улицы. Можно заснять все происходящее: мой вход в магазин, подход к прилавку, встречу с "агентом". А затем он, очевидно, потянул бы меня в какой-то закрытый уголок... В общем, чудесный бы получился детективчик. А теперь что ж, крутить в обратном направлении? Его отход от прилавка, выход из магазина, подход ко мне. Не типично. Мне очевидно, агент меня узнал, но чего-то ждет. Ему нужен чей-то сигнал. Ждем 10-15 минут. Подъезжает еще одна машина КГБ. А - ба! Старый знакомый! Тот же "большой чин", который устраивал провокацию у здания Пролетарского суда во время процесса пятерки - героев 25 августа. Что же, значит, в КГБ есть специальный отдел провокаций. Во всяком случае, между судом и сегодняшним "агентом" общее лишь то, что и в том, и в другом случае готовится провокация. "Большой чин" осмотрелся. К нему подошел один из сотрудников КГБ и доложил что-то. Он внимательно слушал, затем дал короткое распоряжение и пошел к своей машине. Я сказал ребятам: "Пошли! Операция отменяется!" Действительно, оперативные машины начали уходить одна за другой. Дорогой мы говорили: "Догадались о нашем намерении". У меня было чувство, что не догадались, а узнали. Но говорить я об этом не стал.

Тем временем я, чувствуя приближение ареста, начал ускоренно работать по разоблачению антинародной сущности КГБ. Я написал открытое письмо Андропову Ю.В. В самиздат оно ушло 29 апреля. В нем на примерах, известного мне лично, показано, чем занимается КГБ: слежка за демократически настроенными людьми, перлюстрация корреспонденции, тайные и открытые обыски у людей, критикующих беззаконные действия властей, подслушивание телефонных разговоров, распространение клеветы на честных людей через печать и систему партийной пропаганды, устройство всевозможных провокаций и создание фальсифицированных дел на людей, находящихся в оппозиции к властям. Все это проиллюстрировано примерами. На моем же примере показано и что это стоит. Проанализировав и просуммировав все свои наблюдения, я показал, что в слежении за мною, семьей и квартирой принимает участие не менее 20 человек. Фактически я насчитал 26. Но чтобы подчеркнуть свою объективность, отбросил 6 человек, а взял круглую цифру 20. Оклады взял в среднем по 200 рублей на человека в месяц, хотя тоже знаю, что оклады, особенно с учетом стоимости обмундирования, выше. Исходя из изложенного, письмо дает такой итог: