Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

Таким образом, мы старались остаться верными великой освободительной традиции Франции; дальнейшие события совпали с нашими желаниями. Но мы знали также, что для победы недостаточно сокрушить военное и даже политическое могущество Германии. Нужно большее. Эта Германия, столь жестокая, сохранившая вкус к убийствам и страсть к грабежам, обладала неоценимыми качествами. Об этом надо было сказать французскому народу, и мы сделали это в апреле 1916 года с трибуны «Анналов», заявив, что самый доброжелательный интерес к ней соответствует нашей доброй воле. За железным занавесом, которым армия отгораживает страну, последняя не должна походить на пустую сцену; надо действовать и там; самый текст декларации от 28 марта 1916 года, принятый на недавнем совещании союзников, на котором присутствовали Жоффр, Кастельно, Кадорна и. лорд Китченер, провозглашал солидарность военных, дипломатических и экономических действий. Некогда, спасая Францию, Конвент дал ей ту современную организацию, которой она живет с тех пор. Беррье [36] имел право сказать в разгар Реставрации: «Конвент спас мою страну». Между тем Германия противопоставляет нам, помимо грозной армии, внушительную организацию. Она извлекает пользу из всего, черпая во всех областях практики и мысли. Ее металлургическая промышленность процветает в разгар войны, ее угольный рынок стабилен; хорошо работает и химическая промышленность. Она требует экономического объединения Центральной Европы, как это было сформулировано в книге Фридриха Науманна «Срединная Европа», изданной в Берлине в 1916 году [37]; впоследствии Гитлер в своей теории «нового порядка» ограничился тем, что воспроизвел ее основные идеи.

Благодаря войне я познакомился в самом Лионе с очень интересной личностью, премьер-министром Австралии Уильямом Моррисом Юзом, бывшим школьным учителем, золотоискателем, сельскохозяйственным рабочим, погонщиком скота, мелким торговцем, который, несмотря на свое чрезвычайно слабое здоровье и даже тягостный физический недостаток, сумел завоевать своим красноречием и тяжким трудом доверие австралийских трудящихся, был избран депутатом в Законодательное собрание Нового Южного Уэльса, дисциплинировал рабочую партию и завоевал министерство иностранных дел. Какой воодушевляющий пример! Я вижу его на приеме, устроенном в его честь, недоверчивым, замкнувшимся, как бы отстраняющим вас взглядом или жестом, чтобы что-то обдумать. Он одним ударом избавил свою страну от немецкого охвата; он заставил аннулировать немецкие контракты, упразднить немецкие патенты, изгнать немецких акционеров. Образ этого австралийца стоит у меня перед глазами.

У нас, французов, задача более сложная. Нам надо бороться против уменьшения населения, защищать матерей и детей, улучшать жилищные условия рабочих, вести войну с алкоголизмом и туберкулезом, создавать министерство национального здравоохранения, модернизировать всю нашу старую административную машину, демократизировать нашу устаревшую систему обучения. Германия стремится основать единую школу (Nationale Einheitschule), отбор учеников в которую определялся бы их способностями, а не имущественным положением. Неужели мы окажемся менее смелыми, чем она? Один преподаватель в Мюнхене требует бесплатного обучения на всех ступенях. Я укрепляюсь в убеждении, которое я отныне буду защищать в течение всей моей жизни, В апреле 1916 года я говорил читателям «Анналов»: «Нам представляется безнравственным лишать далее благ среднего образования детей простого народа, которые дали столько доказательств своего мужества и жизнеспособности во время этой войны. Вернем богатым семьям их маленьких лодырей, которые отравляют наши лицеи; будем учить полноценных ребят, которые добиваются лишь одного – возможности развиваться; правильно понятая демократия не является режимом, искусственно поддерживающим между людьми несбыточное равенство; это режим свободного отбора, который не ставит иных пределов продвижению в обществе, кроме усилий и воли индивидуума!»

В своем «Будущем науки» Эрнест Ренан писал, «что движение, войны, тревоги – вот подлинная среда, в которой развивается человечество, что мощное развитие гения возможно только в бурю и что все великие творения мысли возникли в смутные времена. Только любитель красноречия может предпочесть спокойную и искусственную книгу писателя обжигающему, истинному произведению, которое само по себе является действием и появилось в свое время как стихийный крик героической или страстной души». Так давайте действовать, давайте работать! Г-н Вильгельм Оствальд, профессор химии Лейпцигского университета, сказал следующую фразу: «Другие народы живут еще при режиме индивидуализма, тогда как мы живем уже при режиме организации». Так организуемся и мы и не позволим Германии осуществить свою программу – организовать Европу на свой образец, согласно теории Фридриха Листа, Трейчке и Бисмарка. Вернемся к старому французскому порядку Кольбера. Попытаемся осуществить синтез этого порядка со свободой, без которой мы, французы, не можем обойтись. Создадим то, чего нам не хватает. «Судьба нации – дело ее рук. Никакие удачи не приходят сами собой. Служат ей те, кто развивает ее внутреннюю силу. С 1870 по 1914 год республика так же, как некогда Учредительное собрание, создавала главным образом формы. Отныне ей нужны действия, институты, способные омолодить ее и обеспечить ей новый расцвет».

Война открыла нам глаза на важнейшие проблемы. Было легко, взывая к национальным чувствам, организовать благотворительные учреждения для солдат, раненых, для несчастных слепых, для пленных. Необходимо большее. Надо предохранить от туберкулеза не только военных, но и гражданских лиц. Выявилась роль добровольных сестер милосердия. Обнаружилась вся нищета женщин-работниц, особенно тех, кто не получает пособия; настало время твердо заявить, что они имеют право на существенный заработок. Война не должна быть антрактом, после которого мы вернемся к своим прежним привычкам. Необходимо, чтобы она стала поводом к определенной реформе, к возрождению; необходимо, чтобы она дала новый толчок развитию страны. Надо согласовать действия внутри страны с действиями армии. Республиканская дисциплина восторжествовала; но после этого ужасного кровопускания интересы Франции требуют, и на долгие годы, чтобы все партии подчинились разумному режиму.

Прежде всего необходимо обогатить Францию путем правильной политики оздоровления, развивая нашу производительность и нашу торговлю, реорганизуя наш кредит, улучшая наше посредственное техническое образование, переделывая наши методы торговли и нашу банковскую систему! Владелец металлургических заводов г-н Пьер Арбель пишет следующее: «Ограничивая свою деятельность исключительно помещением наших сбережений в государственные бумаги, в ценные бумаги городов или делая вклады в иностранные банки, приносившие на первый взгляд более или менее высокую прибыль, наши финансовые органы все же нанесли этим значительный ущерб развитию наших промышленных и торговых дел, так как самым эффективным образом содействовали предприятиям наших врагов, помогая им деньгами, которые были им доверены». Вот серьезное обвинение, высказанное крупным французским промышленником. Парижское общество коммерческой географии говорит то же. Германия обязана своим процветанием в основном организации своего «Дейче банка». Банкир г-н Жан Бюффе пытается в свою очередь примирить патриотизм с финансами. Он наметил программу, достойную государственного деятеля: поощрять развитие экспорта; способствовать осуществлению необходимых общественных работ широкого масштаба и использованию белого угля; придать сельскому хозяйству более научный характер Г-н Раймон Пуанкаре, министр финансов [38], высказался в том же смысле. Г-н Рибо сказал 7 мая 1915 года в палате депутатов: «Великая держава не живет на ренту или за счет помещения ценностей, а живет трудом и промышленностью». Пример Лотарингии дал нам урок, которым мы очень плохо воспользовались. А между тем от экономической зависимости до политической один шаг.