Большая Медведица

В резной козырек рамы тарабанил весенний дождь. По комнате шустро, но, все еще хватаясь ручонками за находившиеся вокруг него предметы, опасливо передвигался Игорешка.

— Давай-ка, маленький, на мир глянем.

Святой взял сына за подмышки и поставил на подоконник, слегка придерживая сзади за распашонку. Карапуз сразу радостно загукал, заметив знакомую фигурку тещи, снимавшую с веревки сохнущее с утра белье и на понятном только ему одному языке, попытался о чем-то с ней заговорить. Валентина Афанасьевна, кажется, поняла внука. Оставив пододеяльники и простыни на волю неба, она подобрала в луже мокрого и грязного, отчаянно пищавшего стрижа и засеменила в подъезд.

— Видишь, Игорюшка, дождик на асфальте пузырится? Старики сказывают — к грибам это. Подучишься к осени на ногах крепче стоять — и махнем с тобой в лес, по грузди.

— Максима с мамой возьмете? — отряхивалась от водяной пыли на пороге зала теща.

— Возьмем, Игорешка?

Тот, не обращая внимания на слова отца и постучавших ему в плачущее маем стекло брата и мать, восторженно рванулся к взъерошенной среди разбросанных игрушек птице.

— В окно кто-то стукнулся или мне почудилось?

— Дочь ваша, Валентина Афанасьевна, с внуком из бюро по обмену квартир вернулись. Встречайте.

— Легки на помине, — теща пошла отворять дверь.

— Ой, промокли-то как. Почему без зонта утопали? Разувайтесь. Новенькое, Лена, что-нибудь есть?

— Одни вариант есть, но не в городе.

— А где?

— В области. Первомайск, поселок городского типа. Населения двадцать тысяч. Находится в пяти часах езды на электричке, к востоку от Читы, — выпалила она с ходу.

— Олежка, давай глянем, что это за городок? В бюро женщины нахваливали.

Святому не хотелось уезжать из Читы, но и загоревшиеся надеждой глаза жены гасить тоже не хотелось.

— Как скажешь.

— Я хочу, очень.

— Уговорила. Ищи теперь, с кем детей на выходные оставить.

— Со мной, — твердо вставила Валентина Афанасьевна, — с кем же еще.

— Вы ведь по субботам вроде работаете?

— Раз такое дело, посижу, — ответила она зятю и взяла у него с рук Игоря. Пока вас дома не было, участковый приходил, соседи сказали ему, что я над вами живу. Вот, он для Олега повестку оставил.

— А вы случайно не поинтересовались, зачем это я им понадобился?

— Не поняла толком, он что-то про наркоманов говорил.

— А ты — то тут причем? — немного тревожно и удивленно посмотрела на мужа Лена.

— Не знаю, — отвернулся он к телевизору, по которому начали транслировать футбольный матч.

«Вломил кто-то, что я ширяюсь до сих пор» — проворочался Святой всю ночь и утром шагнул не на работу, а в психоневрологический диспансер.

В уголовном кодексе черным по белому написано, что закон перестает преследовать человека, добровольно изъявившего желание, лечиться от наркомании. Это была лазейка, и теперь оставалось умело ей воспользоваться.

В кабинете главного врача очередь не колотилась, и еще не веря в то, что ему не придется торчать в душном коридоре час или больше, Олег потянул на себя белую дверь с не очень ровно приделанной табличкой.

— Входите, — пригласил его врач, рассматривая на свет окна череп на рентгеновском снимке.

— Здравствуйте.

— Добрый день, Иконников.

— Вы меня знаете?

— Прошлым летом я в скорой помощи подрабатывал и упрятал тебя в инфекционную больницу с гнойной ангиной и корью, помнишь?

— Припоминаю, — потер ладонями лицо Святой.

— С чем пожаловал на этот раз? — доктор сел за столик и сунул снимок в стеклянный шкаф.

— Как вас величать?

— Юрий Викторович.

— Наркоман я, Юрий Викторович.

— Опять шутишь?

— Да нет.

— Ну-ну? — подтолкнул его молчание врач.

— Избавиться хочу от этой заразы, но лечь в больницу, к сожалению, не могу, так как переезжаю с семьей в другой город.

— Чем в таком случае я могу тебе помочь?

— Зарегистрируйте, что я без принуждения обратился в ваше учреждение за помощью?

— Насколько я схватил, ты не собираешься проходить у нас курс лечения. Правильно?

После утвердительного кивка пациента, продолжил.

— Зачем тогда формальность в виде справки?

— Это для милиции, чтобы на новом месте жительства не придирались к черному так сказать прошлому.

— Понятно — секунду Юрий Викторович размышлял — скажи свой домашний адрес, это если ты вдруг передумаешь и не покинешь Читы. Придется найти тебя и полечить, но уже в принудительном порядке.

Камень с души свалился и два дня Олег отпахал спокойно, хотя и ожидал каждую минуту ареста за то, что не явился по повестке в милицию. В пятницу, как обычно, он получил в диспетчерской путевой лист и поднялся на второй этаж здания на предрейсовый медосмотр.

— Здравствуйте, милая женщина.

— Здравствуйте, Иконников, здравствуйте. Путевочку давай, — врачиха, чему-то радуясь отложила ее в сторону. Пройди, пожалуйста, в кабинет начальника автопредприятия, а потом, если вернешься, конечно, давление смерим и на линию выпустим.

«Знает что-то, кобыла, да не скажет», — улыбнулся Святой.

«Мегера ты, тетка, и исправляться, видно не торопишься».

Начальник встретил шофера с прохладцей в голосе.

— К тебе, Олег, — скосил он глаза на двоих в штатском, которые враз стали тушить сигареты.

— Мы из милиции, — не поздоровались они.

— Я догадался.

— Никак, встречались раньше — тот, что постарше, встал, потягиваясь, и вытащил из кармана брюк наручники.

— Нет, просто такие усы носят только менты.

— Не знал, честно говоря. Спасибо за комплимент, — он профессионально зажал на запястьях обидчика хромированные браслеты и затянул их резким ударом о колено — не жмет, не давит?

«Бывало и больнее», — не удостоил его ответом Святой. Минуту спустя задержанного впихнули в дежуривший у ворот задрипанный «жигуль» одного из оперов и утартали в центральный отдел, где их поджидал болевший с похмела востроносый лейтенантик, которому поручили упечь Иконникова в «кадушку». В дежурке от наручников его не освободили.

— Давай, Олег, не будем мозги парить ни себе, ни людям? — предложил лейтеха.

— Мысли наши совпадают.

— Тогда колонись, где наркоту приобретал, с кем вмазывался, где и в каких дозах?

— Вопрос, конечно, интересный, облегченно вздохнул задержанный — а с чего вы взяли, что я — наркоша?

— Спрашиваю здесь я — произнес замызганную фразу следователь и, задрав на Святом рукав рубашки выше локтя, удовлетворенно хмыкнул, обнаружив на сгибе дорожку от инъекции.

— Что это?

— Вы же видите, следы от уколов. Поддерживаю организм витаминами, глюкозой.

— А может, ханкой? — остановил его мент.

— Было дело, но завязал.

— Давно? — в очередной раз полез он под шкуру подозреваемому, выуживая из кожаной палки чистый бланк допроса.

— Позавчера. Все, как положено. В диспансере отметился, можете проверить.

Лейтенант с досады стал пунцоветь. Отлично вроде, делюга складывалась, но Олег ее обламывал.

— Сопротивляться, значит, — зарассуждал он вслух, — теперь-то я тебя из принципа посажу.

— Легавый.

— Что, не расслышал?

— В милиции, оказывается, службу несут не только милиционеры, но и такие, как ты.

— Заткнись! Рожа уголовная! — зашипел следователь — сегодня же баландой давиться будешь. Обещаю!

В тесной камере дежурной части Святой был в последний раз без трех месяцев тринадцать лет назад. Ничего в ней не изменилось с тех далеких пор, разве что только нацарапанные, чем попало на дверях клички ее обитателей подновились, так как старые регулярно закрашивались. Задыхался в свое время тут и Дымок. Его погоняло коряво примостилось над самым глазком. Чуточку выше оставил автограф и Олег. Друган возник в памяти без натуги и вполне естественно, со смешным и одновременно горьким эпизодом его взбаламошенной жизни. Женился Серега перед предпоследней ходкой на красотке из Читинского педагогического института и после того, как совпал, в зоне почти каждый день трепал Святому, как безумно любит жену за то, что в письмах она шлет ему живую воду и счастье. Вместо счастья кареокая красотуля приперла мужу на длительное свидание гонорею. Как всегда в таких случаях и бывает, на третьи сутки у Дымка закапало. Забыв, что питает к напомаженной с высшим образованием курве нежные чувства, он бил ее так, что со стены комнаты свиданий оборвалась репродукция картины Серова, а на истошные крики о помощи пострадавшей, сбежалась, наверное, вся лагерная администрация.