Ким Ир Сен

В характеристике на Пака, составленной генерал-майором Лебедевым, говорится, что он «теоретически подготовлен хорошо, один из наиболее подготовленных марксистов в Корее… Хорошо ориентируется во внутриполитической обстановке Кореи и разбирается в международных отношениях. По характеру мягкий, в быту скромен»¹⁹.

Последний пункт, впрочем, вызывает вопросы. Пака недаром прозвали Корейским Троцким. Он был человеком с огромными амбициями и чувствовал себя уязвленным, вынужденно довольствуясь вторыми ролями.

Коммунистическое движение исторически было более развито на Юге Кореи, особенно в столице — Сеуле. Там было немало известных борцов-подпольщиков, многие из которых прошли через японские тюрьмы. В большинстве своем это были интеллигенты, получившие хорошее образование. С определенными оговорками их можно сравнить с большевиками-ленинцами, верхушкой дореволюционной РСДРП. Помимо Пака среди видных участников группировки можно упомянуть Ли Сын Ёпа.

Корейцы — выходцы из СССР, вернувшиеся на родину, составляли советскую фракцию. В большинстве своем это были специалисты, военные, переводчики, призванные в армию по оргнабору в 1945 году и отправленные в Корею для помощи в налаживании мирной жизни. В Пхеньяне они быстро стали играть заметные роли, особенно неформальный глава этой группы Алексей Иванович Хегай, или Хо Га И.

Хо Га И (1908–1953) родился на российском Дальнем Востоке, где в начале XX века проживала большая корейская диаспора. Он рано осиротел и быстро повзрослел, уже в 1924 году вступив в комсомол (как и многие корейцы, сочувствовавшие советской власти). Хо быстро сделал карьеру в ВЛКСМ, а затем и в партии. К 1937 году, в неполные 30 лет, он был вторым секретарем Посьетского райкома ВКП(б) (район Приморского края, примыкающий к границе с Кореей). Во время чисток потерял свой пост в партии и вместе с другими корейцами был принудительно переселен в Среднюю Азию. Однако уже в 1939 году он был реабилитирован и продолжал партийную и хозяйственную работу в Узбекистане.

В Корею Хо попал осенью 1945 года, призванный в качестве военного переводчика в штаб 25-й армии. Однако его административный опыт и огромная нехватка квалифицированных кадров позволили и тут (в третий раз!) сделать отличную карьеру. Он перешел на партийную работу, став одним из создателей Коммунистической партии Северной Кореи, а потом — и Трудовой партии Северной Кореи. В 1949 году он занял пост первого секретаря ЦК ТПСК. В его ведении находились документооборот, кадровая работа, подготовка партийных мероприятий, с чем он весьма неплохо справлялся, получив почетную кличку Профессор партийных дел.

Другими видными деятелями советской фракции были член ЦК ТПСК Пак Чжон Э (Пак Ден Ай), генерал Нам Ир, член политбюро ТПСК Пак Чхан Ок. Члены фракции, пользовавшиеся расположением СССР, находились в привилегированном положении и часто относились свысока к обычным корейцам, что им дорого стоило в будущем.

Четвертая — Яньаньская фракция — сформировалась из корейцев, находившихся в 1930-е — начале 1940-х годов при ставке Мао Цзэдуна в Яньани. Там с 1942 года существовала Лига независимости Кореи, которую возглавлял ученый Ким Ду Бон.

Ким Ду Бон (1889–1958 или 1961). Активный участник национально-освободительного движения, после Первомартов-ского восстания переехал в Китай. Увлекаясь коммунистическими идеями, он при этом поддерживал тесные отношения и с Шанхайским правительством. С 1942 года находился в Яньани при ставке Мао, где создал Лигу независимости Кореи.

Ким Ду Бон был крупнейшим ученым-лингвистом своего времени. Корейской знатью в течение столетий в качестве официального языка использовался китайский. В 1930-е годы, после применения методов современной лингвистической науки, корейский язык начал активно развиваться, и Ким Ду Бон был главной фигурой в этом процессе.

После освобождения страны он вернулся в Пхеньян, где возглавил Новую народную партию. После ее слияния с компартией возглавил Трудовую партию Северной Кореи. С осени 1948 года — председатель президиума Верховного народного собрания КНДР. Занимая самые высокие посты в партии и в государстве, в политике Ким Ду Бон, играл, тем не менее, скорее номинальную роль.

Яньаньцы, вернувшиеся в конце 1945-го — начале 1946 года в Корею, были весьма сплоченной и влиятельной группой. Реальным ее политическим лидером был Чхве Чхан Ик. Кроме того, известной фигурой среди них был генерал Ким My Чжон. В Яньани он командовал Корейской добровольческой армией.

Борьба Ким Ир Сена с фракционерами была ключевым процессом в политической жизни КНДР 1940—1950-х годов и очень напоминала аналогичные события в СССР 1920— 1930-х. Ким, как и Сталин, выбрал тактику постепенного удушения своих конкурентов. Он вычищал из партии (а часто — и из жизни) нелояльных ему членов партийной верхушки по одному, пользуясь их взаимным соперничеством и натравливая друг на друга. Он был хорошим учеником кремлевского горца.

А. Ланьков считает, что фракции были замкнутыми группами влияния и Ким Ир Сен опирался исключительно на своих партизан. Однако автору представляется, что главным для него был принцип личной преданности, а принадлежность к той или иной фракции играла вторичную роль. Поэтому, например, уцелели и до смерти занимали высокие посты в органах власти советские корейцы Нам Ир и Пан Хак Се, спокойно жил в Пхеньяне выходец с Юга политик и писатель Хон Мён Хи. А вот бывший партизан Пак Кым Чхоль исчез с политической сцены в ходе чистки 1966 года.

Сразу после освобождения страны советская военная администрация, прекрасно осознававшая опасность фракционной борьбы в корейском руководстве, по возможности пресекала ее. Работник политуправления 25-й армии В. В. Ковыженко написал письмо в ЦК ВКП(б) по этому поводу. По его мнению, интриги между фракциями достигали огромного размаха. В основе всех этих недоразумений он видел не какие-либо принципиальные расхождения по важнейшим политическим вопросам, а борьбу за руководящие посты, «при общей склонности корейских деятелей к групповщине и всевозможным взаимным интригам, что усугубляется недостатком опыта и политической зрелости»²⁰.

Ким Ир Сен в то время небезосновательно считал основной угрозой для себя местную фракцию и Пак Хон Ёна. Когда один из советских консультантов написал под корейским псевдонимом статью «Пак Хон Ён — великий патриот корейского народа», ее отказались печатать, ссылаясь на то, что она может вызвать недовольство Кима. Статью таки напечатали после нажима советской военной администрации, однако название сменили на более нейтральное — «Пак Хон Ён — один из видных деятелей Кореи». Как видим, советская военная администрация уже тогда вынуждена была считаться с мнением Кима.

Партийцы из местной фракции вставляли Киму палки в колеса, препятствуя образованию независимой от Сеула партийной структуры. В ответ на II съезде ТПСК он обрушился на ее представителей О Ги Соба, Тен Даль Хона и Чхве Ён Дара:

«Фракционеры стремятся перетянуть на свою сторону родственников, однокашников и земляков, тех, кто в прошлом участвовал в их группировке или вместе находился в тюрьме, приглашают их к себе домой, угощают водкой и судачат. Все это опасные фракционные приемы.

О Ги Соб, видимо, решил создать маленькую группировку, раз нет возможности организовать большую. При переходе из Департамента пропаганды в Департамент труда он потащил за собой массу людей, которым он верил. Это ничем не отличается от того, что делали У Пэйфу, Чжан Цзолинь, Хань Фуцюй и другие представители китайской военщины. Сколько ни занимайся подобной коварной игрой, партия видит все насквозь, словно в волшебное зеркало, отражающее чертей.

Все вышеуказанные тенденции, можно сказать, исходят из личного карьеризма. В основе фракционизма лежит порочный дух личного карьеризма. Это антипартийный дух тех, кто вместо того, чтобы поистине любить Родину и нацию и посвящать всего себя борьбе во имя партии и революции, заботится лишь о себе и стремится выдвинуть на первый план свою личность»²¹.