Земля в огне

К вечеру в лесу северо-восточнее Волоконовки сосредоточилась вся бригада. В 21.00 я получил приказ занять оборону на правом берегу реки Оскол в районе Верхней Лубянки. Нам надлежало сдержать превосходящие силы противника и прикрыть отход частей 169-й стрелковой дивизии генерала С. М. Рогачевского на подготовленный оборонительный рубеж.

Это было боевое крещение для бригады. Она вела бой с открытыми флангами, так как соседей рядом с нами не оказалось, что усугубляло положение. Мы сдерживали на узком участке фронта натиск немецкой дивизии. Вражеская авиация группами по пять - десять самолетов почти ежечасно в течение всего дня 1 июля бомбила наши боевые порядки. Противник стремился во что бы то ни стало овладеть волоконовской переправой. Он потерял между совхозом Грушевский и Верхней Лубянкой больше десятка танков, но не прекращал натиск.

В этих ожесточенных схватках с фашистами обессмертили свои имена артиллеристы противотанковой батареи. Их позиции стали неприступными. На подступах к ним нашли бесславную гибель около 400 вражеских солдат и офицеров. До последнего удара сердца руководил боем бесстрашный командир лейтенант Тимофей Слабженинов. Когда в огневых расчетах не стало наводчиков, он занял их место, переходя от одного орудия к другому. Будучи раненным, лейтенант не покинул боевой пост. И только второе ранение, оказавшееся смертельным, вырвало мужественного командира из строя. За героизм и умелое руководство действиями батареи он был награжден орденом Ленина.

Эта высшая награда увенчала и ратный подвиг комиссара мотострелкового батальона политрука Владимира Царькова. В критические моменты боя коммунист находился на самых опасных и самых ответственных участках, сам был всегда, что называется, на взлете боевого духа и зажигал своим энтузиазмом воинов. В тот день он не раз поднимал бойцов в контратаку, так и остался навек в нашей памяти устремленным вперед, в неудержимом броске. Коммунист Царьков скончался на руках боевых друзей. Последняя просьба его: "Не возитесь со мной... Держите крепче оружие, крепче бейте фашистов".

В тот вечер мы дважды оказывались на волосок от смерти и чуть не остались без штаба. Вначале на нас напала группа немецких автоматчиков. Взводу охраны с трудом удалось отбить их атаку, которую они предприняли в ста метрах от оврага, где располагался штаб. Потом наша легковая машина, в которой ехали я, комиссар бригады Тимофеев, старший батальонный комиссар Фриз и начальник особого отдела Малахов, подорвалась на противотанковой мине. Нас раскидало взрывом, но, к счастью, все уцелели. Ночью мотострелково-пулеметный батальон начал организованно отходить к реке Оскол. Его прикрывали танки, а подразделение капитана Ильчука, переправившись на левый берег, контролировало огнем подступы к реке.

Так произошло боевое крещение соединения. Личный состав его получил первый трудный опыт. На груди сорока двух воинов засияли ордена и медали, а на бортах наших боевых машин появились первые звездочки - знаки уничтоженных вражеских танков, которых мы насчитали под Волоконовкой тридцать. До двух эскадронов вражеской конницы и более полутора тысяч гитлеровцев нашли свою могилу у наших рубежей.

Вскоре после боев под Волоконовкой произошел курьезный случай, когда нашу бригаду чуть ли не похоронили. Произошло это так. Прибыл я на совещание к генерал-майору танковых войск Е. Г. Пушкину, который незадолго до волоконовских событий был назначен командующим бронетанковыми войсками фронта, еще не знал хорошо всех командиров частей и соединений и тем более мало был наслышан о нашей бригаде, которая в составе 28-й армии находилась очень непродолжительное время. До того как открыть совещание, генерал беседовал с командирами о недавних боях и сказал, что в них отличились многие части и соединения, в том числе и 91-я отдельная танковая бригада. Она успешно выполнила боевую задачу, нанесла большие потери противнику, но и сама была почти полностью обескровлена, потеряла чуть ли не всю технику.

Я вынужден был тут же доложить, что, очевидно, дошли неточные данные, кто-то неправильно проинформировал его. Как комбриг, могу официально сообщить, что в строю бригады почти весь личный состав, 33 танка, сохранены тыловые подразделения и мы вполне боеспособны. Надо полагать, из-за крайне тяжелых боев, которые нам пришлось выдержать, кое-кто ошибочно посчитал наши потери.

Генерал Пушкин чертыхнулся насчет торопливости с информацией и плохого контроля за ней, а затем обрадованно улыбнулся и сказал, что, значит, бригаде нашей суждено долго жить и бороться, у нее будет большое боевое долголетие. Генерал оказался провидцем. 91-я отдельная достойно прошла всю войну, удостоилась впоследствии почетного наименования Фастовской и четырех орденов. Но это было все в будущем, а в ближайшее время наше соединение ожидало суровое испытание в грандиозной битве за Сталинград.

В середине июля под натиском превосходящих сил противника советские войска были вынуждены отойти к Воронежу, оставить Донбасс и богатые сельскохозяйственные районы правобережья Дона. Немецким войскам удалось выйти в большую излучину в нижнем течении этой реки. С этого времени и началась одна из величайших битв второй мировой войны - Сталинградская битва и битва за Кавказ, протекавшие в тесном оперативно-стратегическом взаимодействии.

Боевое крещение под Сталинградом

Весь мир, затаив дыхание, следил за ходом гигантского сражения на сталинградском направлении. Миллионы людей понимали, что наступил критический момент второй мировой войны, когда от исхода битвы в междуречье Дона и Волги зависело будущее человечества. Напряженность вооруженной борьбы в придонских и приволжских степях возрастала с каждым днем. Ее центром стал Сталинград. Каждому советскому человеку он был дорог и как древняя крепость-вольница, город русской народной славы; и как город, с которым связана героическая царицынская оборона в годы гражданской войны, где прославились имена таких выдающихся организаторов и красных командиров, как Сталин, Ворошилов, Буденный, Артем, Городовиков, Тимошенко, Думенко, Руднев, Пархоменко, Ковтюх, Киквидзе, Азии, Жлоба, Дундич, Частек и другие; и как порт, открывающий выход к Северному Кавказу и Украине, к сердцу страны, на Урал и в Среднюю Азию; и как крупный промышленный район; и как город-боец, про который будут слагаться былины.

Пройдет время, и вместе с орденом Красного Знамени, которым пролетариат Царицына был награжден за героизм, проявленный в годы гражданской войны, на Знамени города засияют орден Ленина и медаль "Золотая Звезда" в знак выдающихся боевых заслуг сталинградцев, защитников крепости на Волге, в борьбе с гитлеровцами. Но тогда новый подвиг города-героя еще только рождался, еще впереди были те 200 огненных дней и ночей, которые принесут Сталинграду всемирную славу.

В последние июльские дни 1942 года в войска Красной Армии был направлен строжайший приказ Народного Комиссара Обороны И. В. Сталина No 227, известный фронтовикам под ими же данным ему названием "Ни шагу назад!". В приказе указывалось, что надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории и отстаивать его до последней возможности. "Наша Родина, - говорилось в приказе, переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется... Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, - это значит обеспечить за нами победу".

Силы наших обороняющихся Юго-Западного и Южного фронтов были до предела истощены, но они продолжали упорно сражаться, цепляясь за каждый рубеж. За месяц кровопролитных боев фашистским армиям ценой огромных потерь удалось продвинуться всего на 60 - 80 км. В этот период враг пытался окружить советские войска в большой излучине Дона и с ходу овладеть Сталинградом, но в результате героического сопротивления воинов Сталинградского фронта он был втянут в затяжные бои на внешнем оборонительном рубеже города.