Откровения танкового генерала СС

Гауптшарфюрер фон Берг, мой старый «фельдфебель», служивший сначала в 14-й, потом в 15-й роте, а теперь командир взвода в 1-й роте стрелков-мотоциклистов, лежит в первом из окопов. Пуля в грудь, убит. Юпп Хансен, закадычный друг фон Берга, захлебываясь кровью, зовет помощь. Ранение навылет в легкое. Бойцы оттаскивают его на куске брезента в безопасное место. Юпп узнает меня, хочет что-то сказать, но не может. Несколько часов спустя он умирает. Первый свет наступающего дня высвечивает картину ужаса, погибели и разрушения. Воронки, опаленные по краям, с корнем вывернутые деревья, искореженная техника, почерневшие от копоти развалины крестьянского подворья — немые свидетели безумной минувшей ночи. Передо мной тягач-однотонка. Ночью он пылал, как свеча, теперь это дымящаяся куча, бесформенное нагромождение обгорелого металла. Водитель так и остался сидеть за баранкой. Форма обгорела на нем, когда он был еще жив, обугленная грудь кое-где прикрыта черными лохмотьями. Обуглившийся череп с пустыми глазницами продолжает глядеть вперед. Мне хочется вопить, проклинать бессмыслицу войны, но вместо этого я кидаюсь в первый попавшийся окоп и отстреливаюсь от русских, которые залегли не дальше чем в полусотне метров от меня у дороги. При виде скрючившихся тел, которыми усеяно все вокруг, мне вспоминаются обагренные кровью поля Вердена. Мои товарищи вперемежку с русскими солдатами лежат мертвые в своих окопах — они угробили друг друга! Живые вынуждены выбрасывать из них погибших, думая о своей безопасности.

Рассветает. Ни одного живого русского вокруг не видать — передо мной опустевшее поле боя.

А вокруг цветущие луга, колосящиеся поля. И тишина, ни единого выстрела. Сначала с опаской, потом более уверенно мои товарищи выбираются из окопов, из-за деревьев и кустов. Один, выпрямившись, закуривает и смотрит туда, откуда на нас шел враг. Взоры всех неотрывно следят за пехотинцем. Но ничего не происходит. Звучат шутки, невинные подковырки — обычное дело на войне, в особенности после только что отгремевшей схватки, когда тебе приходилось рисковать жизнью. А она тем временем продолжается, берет свое. И никуда от этого не деться.

Пожимаю руку Гуго Краасу. Именно он был этой ночью стержнем обороны. В глазах его беспокойство, рука дрожит, взволнованная речь. Да, за последние двое суток мы потеряли больше наших товарищей, чем за все предыдущие кампании.

По радио мне сообщают о том, что нас сменит 3-й батальон, он подойдет до полудня. Только мы собрались возвращаться на командный пункт, как унтерштурмфюрер Баумхардт просит меня осмотреть и проверить кустарник в 150 метрах от дороги. По его словам, несколько минут назад он заметил там какое-то движение. Петерзилле сразу же направляет машину к кустам, намереваясь издали объехать их. Кольцо вокруг кустов сужается, но я никого не замечаю. Водитель подъезжает вплотную к густым ветвям, я стою в башне. И откуда ни возьмись — русский офицер. Еще секунда, и он у нас на броне и тут же начинает стрелять. Я реагирую не сразу, но вовремя — выхватываю пистолет, спрыгиваю на землю, в полете пару раз выстрелив в нападавшего. Наша БМР останавливается, офицер лежит без движения. Зову Петерзилле. Вдруг раздается хлопок, машину подкидывает вверх, потом она тяжело хлопается о землю. Оказывается, Петерзилле вздумал бросить гранату-лимонку в кусты, а она возьми да закатись под нашу БМР. Больше Петерзилле на подобную тактику ближнего боя не решался.

Прибыв к месту расположения 1-го батальона, мы попадаем под обстрел, но это уже не сильно впечатляет бойцов нашего разведбата. Пехотинцы Фрица Витта не из робких. И это подразделение отличает бесстрашие в бою, спаянность и взаимовыручка. В окопах вдоль дороги я замечаю одного старого товарища, которого обучал еще в Ютербоге в 1934 году. Его фамилия Квазовски, парень ростом под метр девяносто, получил тяжелейшее ранение стопы — осколок гранаты превратил ее в кашу, в кровавое месиво. Так этот восточный пруссак при помощи обычного перочинного ножа сам отхватил раздробленную стопу.

Смена подразделений проходит без сучка и задоринки. Гауптштурмфюрер Хемпель прибывает чуть позже. Хемпель был другом В. Грецеха. Под грохот русской артиллерии мы хороним наших боевых товарищей. Слова прощания заглушает тарахтенье двигателей. Рокадному шоссе больше ничего не угрожает: колонны войск направляются на восток.

Через Житомир мы маршем идем на Копылово и сражаемся во взаимодействии с 13-й и 14-й пехотными дивизиями у ворот Киева. Наш батальон сменяет разведбат одной из пехотных дивизий, а нам предстоит выполнять иные задачи.

В то время как танковая группировка Клейста наступает через Житомир на Киев, части 6-й армии через Винницу атакуют советские части под Уманью. 17-я армия широким фронтом форсирует Буг и двигается дальше на восток. Сейчас брошенные на Киев дивизии 3-го армейского корпуса, которых сменяют части 6-й армии, поворачивают на юго-восток. 30 июля в 3 часа утра мы стоим на южной окраине Зибермановки и осуществляем охрану правого фланга нашего наступающего полка «Лейбштандарт». Уже к 5 часам утра мы доходим до Лещиновки, удерживаемой внушительными силами противника. 2-я рота окапывается у Лещиновки и оказывается под сильным артиллерийским огнем русских. 1-я рота тоже под обстрелом. Около полудня русские пытаются осуществить прорыв своих сил на восток. Вражеские танки сминают пехоту, стараются лишить нас средств противотанковой обороны. Изъять роту стрелков-мотоциклистов не представляется возможным вследствие интенсивного артогня противника.

В этих отличающихся невиданной ожесточенностью боях гибнет унтерштурмфюрер Баумхардт, командир взвода 2-й роты, а командир роты гауптштурмфюрер Краас получает ранение. Командование ротой берет на себя оберштурмфюрер Шпэт. Одному из самых молодых наших бойцов, пехотинцу Хусману, сносит осколком нижнюю челюсть. Рискуя жизнью, товарищи укрывают его в безопасном месте.

В результате смелой операции на БМР нашим пехотинцам удается взять в плен целую роту русских. Рота имеет задачу удерживать мост у Лащевой.

31 июля батальон переподчинен 48-му армейскому корпусу и получает приказ выйти к Ново-Архангельску и, таким образом, замкнуть кольцо окружения под Уманью. К 12 часам дня мы выходим к Ново-Архангельску без каких-либо стычек с противником. Городок расположился по обеим сторонам речки, проходящей через него с севера на юг. Обрывистые берега не позволяют использовать здесь танки.

.