Дневник научного работника (СИ)

На днях были грозы, и я радовался, что квартирная сеть защищена от перенапряжения моим самодельным УЗ-380. А сегодня случайно увидел, что тумблер «Защита» почему-то отключён. Спрашиваю Ваню, не баловался ли он этим тумблером. А он даже удивился: «Подумаешь! Кто-то случайно задел». Я расстроился: это устройство защищает от высокого напряжения, но надо защитить и его от случайного баловства. И тогда я этот тумблер отключения защиты замотал от случайностей.

21 мая 1991 года, вторник.

После шахматной разминки в короткой дискуссии обсудили волнующий закон Совета СССР о свободном выезде за рубеж, а что с 1993г, – так 70 лет ждали, и ещё два года жаждущие могут подождать.

В 9⁴⁰ вижу из окна: Костя Стрелков идёт на работу мимо нашего здания. Я ему крикнул, чтобы зашёл. Он сначала показал жестом, что некогда, но тут же безнадёжно махнул рукой и направился в наш подъезд. Я включил в тёмном коридоре мой мультфильм о флаттере. Костя смотрел с интересом, но потом спросил, зачем это? Странный человек, – он же сам месяц назад это затеял, и забыл. А как раз в это время в коридоре нашего этажа Буданцева мыла полы. Она постеснялась подойти к нам, хотя видела, что у нас мелькает что-то интересное. Так что после ухода Кости я ей это продемонстрировал.

В 16³⁰, когда в комнате оставались только я и Валера (Света была на Афине), вдруг снова сломался Лабтам. За терминалом сидел Валера, он сразу приуныл, испугавшись, что установленные с трудом с 7 мая программы снова все пропали. Я каждый день напоминал: надо срочно сделать гарантированную защиту нашей директории, а Валера отвечал, что вот сегодня он доделает новую важную программу и уж тогда сделает запасную копию с диска на ленту. И не успел! Неужели опять пропал недельный труд всего сектора? Валера побежал вниз к Чижову, но тот успокоил, что вроде всего лишь машина «зависла», а диск остался целым. А я побежал к Сабанову узнать, не он ли что-либо сделал странное, из-за чего могла испортиться машина. С тех пор, как я ему сообщил секретный пароль нашего сектора, я всё время беспокоюсь, не испортил бы он наш диск. Мне Лёвкин и две Нины ответили, что Сабанов только что кончил работать на Лабтаме и ушёл. Вот Лабтам снова включился, начав с приветствия: «Добрый вечер!»

Насчёт того, что я сообщил Сабанову наш секретный пароль, у нас в секторе мне дружно выразили недовольство, но я всех уговаривал, что сектор Крапивко возместит нам убытки. И в самом деле, когда в пятницу мы с Крапивкой шли от платформы Фабричной в бассейн, то я с ним договорился, что при пользовании нашей системой они будут отчислять в пользу нашего сектора треть прибылей от контрактов.

Ирина постоянно ездит в Раменское в связи с тем судебным процессом, который тянется уже больше двух лет. Теперь после смерти истицы она выступает в новой роли наследницы. Целый месяц она выбивала справку о том, что бабушка была прописана на этой даче, причём одна (ответчик там не прописан). Наконец удалось получить такую справку в горсовете. А между тем ответчик хлопочет об установке Московского телефона на даче, которую он захватил, - якобы для престарелой матери по её заявлению с 1970г, скрывая её смерть.

22 мая 1991 года, среда.

Соболев дал мне ещё одно американское крыло для проверки нашей методики, но там уж совсем мало сведений о конструкции: есть размеры, частоты и вес. Этого мало, но попытаться можно.

Вечером в 18³⁰ вдруг ко мне домой позвонил Виталий Чубань, чтобы выяснить, почему я отрёкся от совместной работы с ними. И действительно, неделю назад в коридоре меня остановил военпред С.В. Фёдоров и спросил, участвую ли я в новой работе Чубаня. Я естественно отрёкся, т. к. ещё зимой Чубань рассказал мне о новой системе, задуманной ими взамен устаревшей системы МАРС, и пригласил участвовать в этой новой системе под названием РИСК1. И я тогда же и отказался, т. к. не верю в успех новой математической модели. Но как оказалось, речь шла не о РИСКе, а о той совместной работе, которую мы начали с Чубанем два года назад.

23 мая 1991 года, четверг.

В 9³⁰ мы с Эдуардом собирались идти к Чубаню выяснять отношения. Но сначала я посоветовался с Соболевым, т. к. в договоре Чубаня с КБ Микояна указано около 25 исполнителей, из которых шестеро – из нашего НИО. Это: я, Наб, Мос, Рыб, а также Соболев и Кузнецов. Вчера вечером Чубань звонил не только мне, но ещё и Соболеву, и они договорились, что Чубань сам придёт к нам утром. Соболева волнует не столько неожиданное включение в договор наших людей без уведомления об этом, сколько неведение, какие же суммы там для нас назначены. И вот Чубань с Ивантеевым пришли к нам, и мы моментально внесли ясность в наши отношения: нашу методику они уже задействовали в прошлом году. Глушков из НИО-10 сделал переходник от наших аэродинамических программ к их программам МКЭ. Поскольку в этом году МЗ Микояна только впервые предоставили деньги, то они решили нас включить в договор, чтобы заплатить за уже проделанную работу. Ничего нового программировать не придётся. Мы успокоились и стали звонить Фёдорову, и я сходу заявил, что мы не участвуем в новой работе РИСК, а продолжаем участие в той, которую начали два года назад. Но тут взорвался Фёдоров: «В договоре ясно написано в одном из пунктов: система РИСК!» Тогда все четверо: я, Чубань, Набиуллин и Ивантеев, - пошли к Федорову, и он ткнул нам в нос текст договора, где напечатано: РИСК. Чубань спрашивает Ивантеева, как же так? А Валерий Мих. Ивантеев отвечает, что дело не в названии, а в расчёте. Название РИСК придумали в этом году, а расчёт длится уже два года. Просто вставили для красоты слово РИСК. Но строгий Фёдоров отказался подписывать, пока не будет внесена ясность, и пусть завизирует Поповский.

А потом в 12 час приехал Белянин. Его вопросы ко мне были суетливыми, но я успел показать ему мультфильм об их самолёте С-80.

24 мая 1991 года, пятница.

Поповский встретил меня на улице и пожурил. Если он критикует, то весело и с шуткой. Он сказал, что в договорной работе с Чубанем я так запутал военпреда Фёдорова, что теперь уже точно он не согласится подписать договор, пока Чубань не вычеркнет из списка шесть наших фамилий. Моя ошибка заключалась в том, что наша доля работы уже выполнена в течение прошедших двух лет, но поскольку они нам ещё не заплатили ни копейки, то поэтому, как только завод выделил деньги на эту работу (75 тыс руб, из них 61 тыс – на зарплату исполнителям), то Чубань тут же оформил договор и включил нас в список. Поповский мне объяснил, что за прошлую работу никто никогда не платит, т. к. наше рабочее время, можно не сомневаться, оплачено на 100%.

Лена из планового бюро попросила подписать наш тематический план на этот год: «Совершенствование алгоритмов и форм представления результатов расчётов явлений аэроупругости; расширение библиотек программ для решения задач статической и динамической аэроупругости, а также шимми колёс самолёта». На эту работу нам дано 11 тыс, а цена всей работы 62 тыс руб. Это конечно мало, но жить пока можно. Хотя, если вспомнить, Соболев уже истратил все эти деньги, - ведь у нас в отделе все деньги общие.

Получив аванс, я в 16 час съездил в Колонец в центральную сберкассу (по новому сбербанк). Там меня ждала удача в виде 520 руб, которые мне уже давно обещал Белянин, включив меня в хоздоговор по спортивному самолёту Су-26 (теперь Су-29). Тогда я сразу вернулся в ЦАГИ, чтобы сообщить Шатуниной своё согласие принять участие в туристском путешествии в августе по Амуру. Путёвка стоит 630 руб, и я был в отчаянии, где взять денег. Ведь всего понадобится 1000 руб. Мария Егоровна обрадовалась, т. к. по поездке 1989г по Якутии я им был весьма подходящим компаньоном. Также согласился ехать и Рудик Севастьянов. Агитировал я также Ирину, но ей необходимо вернуться к 2 сентября, т. к. на эту дату назначено заседание Раменского суда.

Бассейн – это такое ненадёжное дело, что только такие оперативные и сообразительные, как я, ничего не проиграют в этом деле. Днём Сокольская звонила в бассейн, и ей сказали, что воды нет, сегодня бассейна не будет. Калашникова тоже всех обзвонила, чтобы никто не ехал. Но я за час до сеанса узнал по телефону, что воду уже налили, но вода ещё холодная: «Приезжайте завтра!» «А какая температура?» «23⁰». «Но нам это как раз подходит. Можно приезжать?» «Можно».