Записные книжки. Воспоминания. Эссе

3., предчувствуя, что она ничего не сделает, с удовольствием перечисляет отказавшихся или сваливающих работу на других.

3.: — Л. отказалась, Б. отказалась.

— П. В.?

— Нет. П. В. еще не отказалась.

— Ну, П. В. потому, что у нее мать. Она мать приспособит. Сама-то она ничего не сделает.

Наташа (Ярцеву): — Поедем на огород. Я вам помогу. Вы берите.

— А лопата у вас есть?

— Есть. Я вам принесу.

Наташа опять врывается в разговор, продолжая свою тему. Ярцев заинтересован предложением (а в самом деле, приятно было бы поехать с девушкой).

— Настоящая лопата? С этой штукой? (Делает движение.) Шуточное подчеркивание концепции отношений — она ребенок. Детям несвойственно иметь настоящие лопаты.

— С этой штукой. И можно упереться ногой. И копать.

— Поедем.

— Когда? Сейчас?

(3. смеется.)

Уже вечер. Она, разумеется, не думает о том, чтобы ехать сейчас. Это реплика в порядке выражения непосредственной восторженности с ежеминутной готовностью украшать жизнь.

3.: — Она уже готова сейчас! (Реплика должна показать, что при всей своей серьезности и моральной взыскательности 3. способна снисходительно оценить забавную непосредственность девочки.)

Ярцев: — Ох, Наташа, с вами хоть весело. Отдыхаешь.

(Прямое выражение эмоции после всех косвенных.)

3.: — Нет, это чудесный был разговор с огородом. (Уходит.)

Ярцев: — Александр Ильич, вы, наверное, знаете... Мне рассказ нужен для выступления. Маленький. Самое большое на семь минут. Но чтобы хороший.

Высказывание коммуникативное.

— Трудно сказать...

Наташа (перебивая): — Я вам принесу. Рассказы П. знаете? Замечательные рассказы. Очень хорошие. Там, например, один мальчик. Он оставил завещание. Он погиб. Ему пятнадцать лет. Орденоносец. Он оставил своей матери завещание. О том, какое счастье погибнуть. Я вам завтра достану. Я вам не все сказала про У. Чего она так озлилась? Не знаю, кто ей такие подробности сообщил....

Наташу раздражает обращение к постороннему лицу. Про нее как будто забыли. Она поспешно вводит себя и в этот участок бытия. Она зажигает спички, работает на огороде. Она же может достать рассказ. Содержание излагается всерьез, наивно-официальным языком. Для нее это другой план, имеющий свои правила. Резюме: «Я вам завтра достану» — безапелляционно запрещающее прибегать к третьим лицам. Далее переход к своим делам, сплетнически-интимным.

Бывшая эрмитажница — тихо стоящему рядом редактору:

— Никак не могу понять систему этой девушки. Во всяком случае, на наших мужиков действует безошибочно. Но понять не могу. Поэтому я вчера анекдот не рассказала. Не то — дитя, не то — наоборот...

Наташа раздражает и вообще, и, кроме того, раздражает ее как женщину, которая еще привыкла нравиться, своей тенденцией к поглощению всеобщего внимания. Поэтому она разоблачает, но не в прямой форме, которая обличила бы зависть, или пуританство, или неуместную серьезность, а в форме иронического интеллигентского трепа (система, девушки, мужики).

— Может быть, и дитя и наоборот. Следует подходить диалектически.

— Конечно, все развивается.

Последующий обмен репликами стимулируется уже не столько осуждением Наташи, сколько словесной игрой, ощущением словесной формы.

Актеры постепенно уходят. В комнате остаются редакторы за своими столами.

Н. Р.: — Мне начинает казаться, чего никогда не казалось раньше: а не зря ли я сижу за этим столом? в этом учреждении?

П. В.: — В дни моей молодости я тоже занималась общими вопросами. Мне казалось, что я неизвестно зачем существую. Теперь я не думаю и вам не советую. Не более зря вы сидите, чем многие другие. Успокойтесь.

— Когда я работала на заводе, я об этом не думала. Все было дело.

Секретарша: — А кем вы работали?

— Я — токарем. П. В.: — Да, там это точно.

Секретарша: — Как же это вы успели перепробовать столько профессий за вашу молодую жизнь?

— Во-первых, моя жизнь не такая уж молодая — мне тридцать восемь лет. Кроме того, я много профессий перепробовала за этот год. Я поступила на завод учеником слесаря. Слесарем я, правда, работала очень недолго — всего две недели. Но потом токарем я имела хорошую квалификацию. То есть у меня был разряд.

— А прежде вы занимались нормальными профессиями?

— Прежде я занималась нормальными профессиями. Но с некоторыми прослойками. Я заведовала детскими яслями, например. Потом имела корову на своем попечении. Так что я умею ухаживать за скотом.

3.: — С коровой, наверное, легче, чем с авторами.

— Как вам сказать. Отчасти и легче. Там грязь другого порядка. Которую легче омыть и которая ничего не затрагивает, кроме вашей кожи.

П. В.: — Вообще нужны главным образом машинистки. Если бы я была машинисткой, я бы имела в один миг первую категорию, обед с половинным вырезом и т. д. Вот я знаю — нужна была машинистка в штабе.

3. (смеясь): — Вот я скоро стану машинисткой и перейду в штаб.

П. В.: — Вообще, как это ни странно, сбывается все, что говорили. Что из меня никакого редактора не выйдет, что все это зря.

Подходит к телефону:

— Так вы приехали... Просто необходимо спешно увидеться. Фу ты какая мерзость. А я была уверена, что вы приедете. Да, нехорошо все. Мой врач уехал; эвакуировался, кажется. Другого мне не оставил. Не устроил ничего маме. Я от всего этого расстроена.

Мама теперь целый день говорит, что она голодная. Ей надо устраиваться. Но найти что-нибудь с первой категорией не так-то легко. Мне, конечно, придется взяться за все это. Мама от всего разболелась...

Нет, он здесь еще. Ходит в довольно мрачном виде.

Новый — очень милый человек. Но вообще все нехорошо.

Всем плохо — это так-то так. Но мне всю жизнь было плохо. И теперь так же. Так никакой разницы. А я, по-моему, все-таки стою лучшего.

Господи, какая самоуверенность.

Вешает трубку.

(Секретарше): — Что? Заполнить карточку специалиста? Специалист-то не вышел.

3.: — А интересно — это совещание — что из него получится...