Дороги Нестора Махно

Слева, далеко впереди, раздались пулеметные очереди. Я сразу определил:

— Это наши главные силы с кем-то вступили в бой.

— Значит, в Федоровке противник, да еще с тяжелой гаубичной батареей! — быстро проговорил Куц.

Ветер ослабевал, улучшилась видимость. Вдали показалось село и скачущий оттуда наш разъезд. Командир его, Габиш, четко доложил:

— В Федоровке стреляет захваченная махновцами тяжелая батарея! На окраине села небольшие группы бандитов строчат из пулеметов по разъездам и нашим главным силам.

Раздался взрыв тяжелого снаряда...

Вскоре наша бригада смяла охранение махновцев на окраине села и захватила тяжелую гаубичную батарею.

Что же случилось? Банда Махно, около трех тысяч конников, трижды пыталась вырваться из окружения. Получив сведения о маршруте нашей бригады, бандиты совершили марш в село Федоровке. Прихватив с собою тяжелую гаубичную батарею какой-то пехотной дивизии, махновцы инсценировали оборону села. Пользуясь плохой видимостью, они прошли мимо нас в обратном направлении и выскочили из кольца...» [1083].

Увеличив скорость движения, повстанцы прошли хутор Гусева, южнее села Межирич, продвигаясь на с. Новоселица и дальше на с. Крейцево, что в 20 верстах юго-западнее Гуляйполя, где и расположились на отдых.

Позже командующий войсками внутренней службы Украины Р. Эйдеман напишет:

«...Предпринятое в декабре частями 4-й и 2-й Конной армии и Харьковского военного округа стратегическое окружение Махно в Гуляйпольском районе завершилось, вернее — почти завершилось, тактическим окружением его основного ядра: и все же Махно выходит из этого окружения почти нерасстроенным, во всяком случае, значительно менее расстроенным, чем целый ряд наших частей...» [1084].

Красные в статье «Махно и его тактика»писали по этому поводу:

«Афоризм, что “война не вся ещё заключается в книгах, и в правильно устроенной голове надо отдать предпочтение пред сильно начинённой”, как нельзя более подходит к командарму “Повстанческой” — Нестору Махно.

Нельзя, конечно, допустить, что он шел путем Наполеона, который, открывая секрет своих побед, говорил: “Мои действия приписывают моему таланту, а я всегда поступал в согласии с великими полководцами и их словами”; нельзя также допустить, что он следовал наставлению Суворова, говорившего: “читай Александра, Ганнибала, Юлия Цезаря или Бонапартия”.

Здесь мы, несомненно, имеем дело с “правильно устроенной”головой, и, — что особенно интересно, — все его тактические “благоразумные решения”неизбежно подтверждали непреложность и незыблемость основных законов тактики. Рассмотрев ряд наиболее ярких моментов его борьбы, мы должны придти к этому выводу. Махно отлично учел значение моральной силы бойца, и первое, что он постарался сделать, это влить в нашу Красную Армию смертельный яд разложения. Он спешит своей тактикой отделить тело от головы и сердца; он широко оповещает амнистию красноармейцам и беспощадную расправу с командирами и комиссарами. Среди своих же бандитов он всячески поднимает дух и обеспечивает себе успех своеобразной моральной подготовкой бойца перед боем: пьянством, безнаказанными грабежами.

Махно отлично учитывает значение личного обаяния полководца и, не задумываясь, бросает на весы военного равновесия последний резерв — самого себя. Из всех рискованных положений он лично выводит свои войска. Также отлично он учитывает и все элементы обстановки. 18-19 декабря 1920 года, когда вьюга и морозы, казалось, делали невозможным какие-либо операции, когда в двух шагах люди не могли различать человека от лошади, именно в эту ночь Махно делает беспримерный 80-тиверстный переход, и как коршун налетает на штаб Петроградской бригады. Каждый кустик, бугорок, овражек — все учтено, все взвешено им. Разведка, связь и охранение отлично налажены в его армии. Он отлично знает не только наши слабые части, но и отлично учитывает удельный вес командиров.

Ударом на Бердянск он разметал спешенную кавбригаду; прорываясь из Андреевки, он наносит удар частям наиболее слабой IV дивизии, которая получает в нашей армии название“отдел снабжения Махно”, у Токмака настигает наши маршевые кавэскадроны и бьет смело и отчетливо, ибо отлично учитывает качества комбрига, называющего 3-х верстную карту 3-х дюймовкой.

Не плох Махно и в организации походного движения и своего тыла. Быстроту разворачивания глубины колонны, движением обоза в четыре ряда компактной массой, окруженной кольцом кавалерии. Марш-маневры его поразительны по быстроте и смелости. В организации тыла Махно удивительно метко уловил суворовские заветы: “Идешь в бой — умножай войска, опорожняй посты, снимай коммуникации”. Тыла у Махно нет, все его органы снабжения там, где он. Принцип самоснабжения обеспечивает ему в каждом пункте все необходимое. Демонстрирует он лихо, просто и определенно: “Ударь вправо, уходи влево, — бьет на Бердянск, а уходит на Гуляй-Поле”.

На одном месте более дня или ночи не остается, чтобы не быть основательно окруженным. В случае неудачи отходит врассыпную. Прорывается из Крыма мелкими партиями в разных пунктах, а точка сбора одна, Гуляй-Поле. Как образцовый партизан, не обременяет себя пленными, и под Андреевной бросает нам 1 200 красноармейцев Н-ой дивизии. Также решительно разделывается он со своими хвостами — обозами и в нужную минуту бросает эту приманку нашей кавалерии, а сам, тем временем, уходит быстро и далеко.

Партизан Махно поистине отчаянный и предприимчивый. Первый раз Махно дает себя окружить у Бердянска и тем заставляет стягивать к югу наши войска: добыча заманчива, перегруппировываемся энергично, но Махно находит, что еще недостаточно оттянул наши войска к югу, и у Андреевки дает еще раз окружить себя. Здесь, когда стягиваются почти все наши части и когда он удостоверяется, что путь на север очищен — молниеносным ударом вырывается из кольца, оставив наши войска в недоумении у разбитого корыта. Через несколько дней он уже переправляется у Александровска через Днепр, а через неделю – другую уже маневрирует у Белгорода.

А мы часто забывали основные истины военной науки и за это терпели неудачи...» [1085].

Примерно в это время В. И. Ленин пишет заместителю Льва Троцкого — Эфраиму Склянскому:

«Надо ежедневно в хвост и в гриву гнать (и бить и драть) Главкома и Фрунзе, чтобы добили и поймали Антонова и Махно» [1086].

Совершенствуя методы борьбы с повстанчеством, большевики пришли к выводу, что:

«...Занятие того или иного пункта, ранее занятого бандитами, считалось уже за крупный успех. Вообще военные действия этого периода можно уподобить борьбе льва с тучей комаров; удар лапы льва либо рассеивал тучу без особого вреда для нее, либо приходился впустую, а туча собиралась в другом месте. Постепенно начало создаваться представление, что кроме очистки тех или иных районов от бандитов, необходимо еще обеспечить эти районы за собой. Но как, какими силами и с какой целью?

Так постепенно родилась идея оккупации, как меры соответствующей и закрепляющей достигнутые успехи...» [1087].

Так ознаменовались первые сражения махновцев с Красной Армией после Врангеля. Так махновцы имели успех и частичное поражение.

Но где же попутчики повстанцев: Миронов, Маслаков и 30-я дивизия. Что с ними? От Маслакова прибыла агентура, которая сообщила: бригада готова на выступление, однако Маслаков пока что поджидает момента. Он вербует командиров других дивизий, надеясь склонить их на свою сторону. Ему обещают. Но так как 1-я Конная армия сейчас разбросана по Таврии в районе Екатеринослава, то ему не удается установить связи, — это и есть причина задержки. С 30-й дивизией дело обстояло хуже. Агентура сообщила, что более активные сторонники выступления арестованы еще до взятия Крыма. Их место заняли коммунисты. Все же, как только она соприкоснется с махновцами, без боя перейдет на их сторону. От Миронова агентура не возвращалась и судьбу ее штарм не знал. Это заставило снарядить к Миронову начштаба бывш. 2-го Азовского корпуса, а ныне начштаба Азовской группы Вдовиченко, который отбыл по назначению.