Леонид Филатов

«— Кто из поэтов и писателей ближе вам по мироощущению, стилю, проблемам?

— Из современных советских — Ю. Трифонов, В. Распутин, Ф. Искандер, В. Астафьев, А. Битов. Одно из самых сильных потрясений последнего времени — Варлам Шаламов... В поэзии у меня много пристрастий, они достаточно путаны и непоследовательны. Если говорить только о современных советских поэтах, для меня не потерял своего очарования Евгений Евтушенко. В юности я читал его стихи взахлеб. Юношеская привязанность —Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина с ее вычуром речи, ажуром стиха. Из западных — У. Фолкнер и Г. Маркес. Ну а из классики — А.С.Пушкин и Н.В.Гоголь».

В 1982 году Леонид Филатов женился на Нине Щацкой — актрисе театра на Таганке. А через пятнадцать лет перед тяжелейшей операцией Леонида сын Нины, Денис, ставший священником, венчал их дома, так как Леня был уже очень болен.

Из интервью с женой Леонида Филатова Ниной Шацкой (март 2000года)

Мне кажется, что наша встреча с Леней, это знакомство, встреча, связь — все это из области мистики. Вообще у меня ощущение такое, что мы с Леней были запрограммированы кем-то свыше. Вот почему — сейчас объясню: во-первых, до Театра на Таганке я Леню не знала. Я слышала его песни, которые у нас пел актер Шаповалов: «Просто так», «Едут пьяные цыгане», «Оранжевый кот» и т.д. Но что это написал Леня, вместе с Володей Качаном — я не знала. Леня пришел в театр 69-70 годах без меня, а я как раз была в декретном отпуске. Он уже год проработал. Придя в театр, я увидела молодых артистов и среди них я увидела Леню, Борю Галкина, там еще несколько артистов новых, и был Леня. Ой, я не буду лукавить — я отметила про себя: какой он подтянутый, очень легкий, стремительный, и с таким цепким, пронзительным глазом. Вот очевидно там в подкорке моей зацепился, его образ, но а я так вроде бы не обратила внимания тогда на него. Но звоночек был раньше. В доме отдыха, под старый новый год... или в крещенские вечера — мы гадали. А в этом гадании как раз на тарелке сжигается газета, бумага — да? Сожженная бумага, проецируется на стенку двумя свечками. И вот когда я крутила эту тарелку, то увидела человеческое лицо с рогами и с козлиной бородой. Потом я переворачивала... переворачивала тарелку и это все деформировалось во что-то, во что-то и превращалось в щенка. А щенок кончался как бы сцепленными руками. Уже потом позднее, моя приятельница расшифровала, когда мы уже жили с Леней вместе. Она говорит — Нина, этот козел — это же козерог, а Леня по гороскопу козерог. А по году он собака-щеночек, собака, — это Леня. А вот сцепленные руки, это и есть наша жизнь. Через какое-то время я прихожу в театр после декрета, и отношения наши были, такие — «здравствуйте — до свидания». Не больше. И только однажды Леня меня пригласил очень неожиданно — в кафушку. Не то у нас была репетиция... Я не помню. И был перерыв — в час... Я была смущена, но... согласилась. Отношений, в общем-то не было таких, чтобы меня пригласить. Пошли в кафе. И тут что-то Леня мне стал читать стихи какие-то свои — про любовь. Там много всяких стихов... Я насторожилась.... А я была девушка нравственная. Вот. Мне это не понравилось. И в результате я, значит, сказала, что, мол, я замужем — как в дурных фильмах. Я замужем, вы мне нравитесь, но не более. И все. И как отрезало. И год мы с ним абсолютно никак не общались. То есть опять только «здрасьте — до свидания», у меня были проблемы домашние. У Лени тоже свои какие-то дела. И вот через год вдруг мне снится сон — я его действительно, я его не помню. Я помню, что этот сон был связан с Леней. Я проснулась, как от толчка. Сейчас я вспоминаю эти ощущения, как будто что-то должно произойти. Что-то... и я чего-то не успеваю. Я недавно формулировала для себя — вот пред тобой ворота, высокие-высокие ворота и они закрываются. Ты по эту сторону и если ты не успеешь влететь в эти ворота, то что-то произойдет. Здесь беда. И ты должна успеть. И вот я с этим ощущением встала и побежала в театр. Успеть, только успеть, успеть-успеть-успеть. И Леня. Почему? Вот Леня, Леня. Что-то должно произойти. Я вбежала в театр, там была какая-то репетиция или даже показ начальству. я даже не помню. Какой спектакль или «Живой» или похоже «Статуя свободы». Я не знаю — главное — я влетела, вот такая вся дрожащая, встала в проходе, много здесь актеров в театре толкались. Я стою, смотрю на сцену, естественно, я ничего не вижу — и вдруг меня кто-то целует. Целует сзади. В шею. Я оборачиваюсь — Ленька. Тут вот и ворота... как будто вот закрылись — я успела. Успела. Ну тут бред начался какой-то. Какие-то бессвязные слова, какие-то совершенно — я знала, или он знал... Он тоже не должен был быть в театре. Ибо тоже какой-то был толчок. И потом полгода мы встречались там, где никого не было. Мы обнимались и подолгу стояли — многим говорю — как лошади. То есть почти не говоря ничего друг другу — а стояли... может быть — я люблю тебя. Это вот тот сон. Почему я думаю, что это не просто так. Думаю, не просто так и мой первый брак. Вот надо было пройти какую-то дорожку до того, чтобы понять, что такое Леня, что такое жизнь с Леней. Я впервые почувствовала себя женщиной, любимой женщиной. Это счастье. У меня даже такое ощущение, что у меня вообще ничего до Лени не было. Как будто всю жизнь был Леня. И, в общем-то, мы с ним уже знаем друг друга тридцать лет и вот до сих пор — я надеюсь, что у него тоже такое ощущение и что — счастье. Вот я без Лени просто не представляю жизни. Абсолютно. И когда меня спрашивают — откуда ты взяла силы, когда Леня болел Я думаю, когда перед тобой стоит вопрос жизни и смерти, когда... конечно, любой человек выбирает жизнь. А Леня для меня это жизнь, это воздух. Я без него не могу. Без каждодневных вставаний по утрам вместе, без говорильни бесконечной обо всем абсолютно... Я счастлива.

... Конечно, все познается в сравнении... Вот не могу не рассказать, что за мой предыдущий брак, я не имела... была обделена вниманием и никаких ни подарков, ничего я не имела за пятнадцать лет совместной жизни. Только Рубик-кубик — подарок по-моему на день рождения. А Леня, когда мы познакомились с ним уже снимался, он ездил... на гастроли ездил, на съемки — за границу, когда мы с сыном были совершенно раздеты, совсем плохие были, нищие. Когда Леня приехал первый раз и привез ворох всего — чемоданы всяких и милых женских штучек-дрючек, и просто одел — действительно, с головы до ног нас. Одел с сыном. И когда он вытаскивал каждую вещичку из чемоданов, и когда я примеряла эту каждую вещичку, вертелась перед зеркалом. Это было такое! Это было такое счастье. Я видела, как Леня на это реагировал и сын тоже. Как они улыбались. А я плакала. У меня просто случился шок. Истерика. Потому что я никогда не имела внимания. Я в стоптанных сапогах ходила, в какой-то... шапочке детской с ушками, с помпоном. Все таки я уже была в возрасте и на улице уже меня стали узнавать, как актрису театра на Таганке. И конечно, Ленина широта меня потрясла. Для меня это было богатство — такое богатство. Там какие то тряпки, какие-то плащи, пальто, кофты какие-то неимоверные... И вот это с каждым почти приездом. А второй случай — это когда мы с Леней не могли вместе справить мой день рождения. Леня уезжал на съемки, а я тоже откуда-то приезжала — не помню. И когда я вошла в комнату, в дом — я увидела всю комнату, все было осыпано розами. И опять же какие-то подарочки милые, какие-то духи, косметика... очень красиво все было. И много-много роз. Очень много. Ну, вот это тоже такое — потрясение. Я думаю — не каждому так — дарят, а Леня умел делать подарки и мог делать меня счастливой....