Совместный исход. 1975

Повсюду, чуть ли не на улице пахнет ожиданием чего-то. В открытую говорят о «дряхлости правительства». В самом деле, такого старого «контингента» в правительстве не знало, по-видимому, ни одно цивилизованное государство за всю историю человечества.

Сделано великое дело - разрядка. Автор ее - Брежнев. Но мы подошли к рубежу в этом процессе, когда не знаем, что делать дальше. Она имеет перспективу, если будет продвижение вперед. Иначе неизбежно какое-то новое издание «холодной войны». Жискар в своей нашумевшей речи на обеде в Кремле очень точно сформулировал, куда только и можно идти дальше. А именно: два направления - разоружение и отказ от «холодной войны» в области идеологии=идеологическая разрядка (при сохранении борьбы идей). Мы не идем ни на то, ни на другое. Да и они ведь не идут. Но дело в том, что над ними не каплет, они даже в условиях кризиса могут позволить себе «и пушки и масло».

Кроме того, раз мы инициаторы разрядки и раз она нам больше всего нужна, как мы заявляем, то пусть мы и впредь «подаем пример». А они могут подождать, будут нас шантажировать, провоцировать, подлавливать, уличать в непоследовательности, в отступлениях от Хельсинки.

Но мы-то не можем себе позволить топтаться. Впрочем, можем. И, наверное, ничего не случиться. Если мы столько лет, в худших обстоятельствах, позволяли себе половину национального дохода вбухивать в армию и вооружения, то почему бы не продолжать теперь. А потом - куда деваться-то? Создав такой военный аппарат с десятками маршалов, с десятками тысяч генералов и сотнями тысяч полковников, с инфраструктурой военной промышленности, в которой заняты миллионы людей, - не запустить же все это на Луну! Теперь это уже приобрело силу объективного закона самовоспроизводства. Это уже социальная категория нашего общества, очень привилегированная в основном и очень влиятельная. С ней «просто так» не расплюешься.

А в области идеологии еще того хуже. Идеологический маразм, к которому мы пришли (в немалой степени благодаря своей экономической и военной политике), в конце концов даст «новое качество» (когда вырастут совсем уж новые поколения, свободные от революционно-патриотической веры отцов). Но это когда-то будет! А пока что можно делать вид, что все в порядке. Тем более, что идейную проблему нашего общества не решишь идеологическими средствами. Корень ее в том кадрово-психологическом наросте, который как кораллы, облепил политическую и экономическую структуру общества и не даст ему дышать, душит, стесняет его, сталкивает в гниющее болото.

Впрочем, я отклонился. На Западе уже поняли, что мы подошли к рубежу в своей политике разрядки, через который нам очень трудно будет переступить (разоружение и идеологическая разрядка). И вот тут-то они нас возьмут (и уже берут) в оборот с помощью нами же вызванных к жизни «культурненьких» методов и принципов Хельсинки.

Европейская конференция компартий поэтому приобретает принципиальное значение. Если она пойдет по пути, которого хотят французы и, как выяснилось в Берлине, большинство наших «братских» партий, т.е. по пути «усиления классовой борьбы против империализма», то тут-то нас и схватят за руку партнеры по Хельсинки. И китайцы окажутся, боюсь, правы в своих разглагольствованиях о ложной разрядке. Увы, товарищ Пономарев со своей коминтерновской психологией, склонен идти именно в этом направлении. И скорее всего, принимая во внимание явное отключение главного автора разрядки от практической политики, его физическую неспособность разобраться, что и зачем, Пономареву (при поддержке Суслова) может быть и удастся эта операция. И значит еще на годы балансирование в неопределенности между «холодной войной» и разрядкой, когда ничего не решается, все проблемы заблокированы, ничего никуда не продвигается и социальный маразм крепчает.

Пономарев любит кричать о разоружении, везде и всюду разоблачает гонку вооружений и т.д. Одновременно, своей европейской конференцией он внесет «посильный» вклад на данном этапе в усиление этой гонки.

24 октября 75 г.

Неделя очень содержательная. Во вторник я невольно подслушал разговор по телефону Катушева с Пономаревым: был у него в кабинете, когда позвонил Катушев. Из обмена репликами я понял, что конференция компартий Европы заваливается. Но виду не подал. На следующее утро Б.Н. сам меня позвал и после разговора о докладе на съезде вдруг ехидно улыбнулся и сказал: «Ну, вроде ваша точка зрения на конференцию побеждает». Телеграфно - дальнейший разговор: Суслов, мол, тот принципиально держался в этом вопросе, не отступал. Но он лег в больницу. А Кириленко-де подлаживается. и повел линию на завал конференции под тем предлогом, что Брежневу будет очень трудна эта нагрузка! В ответ на эти «пояснения» я вновь произнес «краткую речь» на тему о том, что лучше пусть не будет конференции вообще, чем такая, какой она сейчас начинает складываться. Итальянцы (Сегре и Пайетта) в интервью о Рабочей группе в Берлине цинично девальвируют конференцию, прямо говорят, что гора рождает мышь, сводят общность взглядов участников до жалкого минимума, равного межгосударственным отношениям и явно предупреждают, что, уступив Москве и пойдя на конференцию, они используют ее для демонстрации «независимости» и пренебрежения к КПСС. В еще более грубой форме, с другой стороны, но к тому же результату (демонстрация отсутствия всякого коммунистического единства) ведут дело французы - интервью Канапа, новые речи Марше и т.д. Мы и так своей неуемной активностью сильно подставились: предстали перед всем фронтом антикоммунизма как партия, которой почему-то чуть ли не жизненно заинтересована в конференции. Но зачем нам она - перестала понимать даже буржуазная печать!

Б. Н. меня покорно выслушал и поручил подготовить (от руки, чтоб даже машинистки не знали) в пользу отказа от проведения конференции в этом году.

Между тем, с понедельника в Москве уже была группа немцев во главе с зам. завом Бруно Маловым, который вместе с Загладиным, Жилиным, Собакиным, Ермонским срочно готовила новый проект документа конференции (по результатам Рабочей группы), чтобы уже к концу октября обсудить его с испанцами, итальянцами, французами, югославами, для который уже были обозначены дни приезда в Берлин. За две недели до редакционной комиссии, которая должна собраться около 20 ноября в Берлине, этот проект надо разослать всем 28 Центральным Комитетам. Короче говоря, работа шла полным ходом. Немцы, стараясь сделать все как надо, чтобы услужить КПСС, наращивали темпы. И их уже насторожило, что Б.Н. отказался смотреть продукцию их совместной работы и визировать проект.

Вчера вечером, когда мы с Загладиным проводили главную редакционную комиссию по II тому «Истории и теории международного рабочего движения», нам положили на стол записку: «Пономарев едет с Политбюро, просит задержаться всех замов». Уже в девятом часу мы были у Б.Н. Без подготовки он заявил нам: «Политбюро решило конференцию до съезда не проводить».

31 октября 75 г.

Решение ПБ было вызвано отнюдь не политическими соображениями (вроде тех, какие я излагал, сомневаясь в нужности этой конференции). Просто Брежнев понял, что ему не вытянуть «все это». На ПБ, как рассказывал Б.Н., понимали (и не скрывали), что зашли слишком далеко. Но, мол, ничего не поделаешь! Он пытался оправдываться: зачем же, мол, не сказали, не намекнули о такой «возможности» до берлинской Рабочей группы? Я бы тогда и дело повел соответственно, воспользовался бы капризом ФКП и свалил бы на нее вину. А теперь - как отруливать? И СЕПГ поставили, мол, в очень тяжелое положение. Но его успокоили. Мол, надеемся на ваше (Б.Н. и международников) «мастерство», чтобы выйти из этого без ущерба.

От Б.Н.'а (после того, как он объявил нам решение ПБ и порассуждал о тактике отруливания) мы переместились в кабинет Загладина. Возбужденные. Я наблюдал за Вадимом и Жилиным, которые без оглядки толкали Б.Н. на форсаж конференции и обрабатывали в этом духе и немцев и др. братские партии, - как они сейчас будут вести себя? Ни тени сожаления! Наперебой пустились цинично и с азартом перебирать все, что только приходило в голову, какие аргументы выдвинуть против конференции и как околпачить тех, кого затаскивали на нее, как свалить вину за перенос (а фактически провал) на других.