Война: ускоренная жизнь

Здесь нужно отметить, что во время пребывания Клауса Фритцше в лагере г. Красноармейска уже действовали (введенные согласно Приказу НКВД 00 683 от 9 апреля 1943 года) новые нормы питания немецких военнопленных, и были они значительно выше прежних. Хлеба им теперь полагалось в полтора раза больше — 600 г, а весь рацион в целом дифференцировался по званиям военнопленных, их здоровью, тяжести выполняемых ими работ.

Нормы питания для пленных, занятых на тяжелых работах, увеличивались (кроме хлеба) на четверть. При этом для вырабатывающих до 50 % нормы хлеба полагалось 650 г, от 50 % до 80 % — 750, от 80 % до 100 % нормы — 850 и выше 100 % нормы — 1000 г.

Клаус Фритцше работал в ремонтных мастерских, где военнопленные занимались тем, что разбирали на запчасти разбитую гитлеровскую технику, и получал в день как раз тот самый килограмм хлеба (больше, чем сражающийся в то время с фашистами боец Красной армии! — Авт.). И тем не менее голодал.

Вот что пишет по этому поводу он сам:

«Уважаемый читатель может возразить, что, мол, специалисты рембазы получали в сутки килограмм хлеба. Действительно странно, что ребята не смогли на таком пайке поправиться. Одна из причин: суточную порцию хлеба раздавали утром одним куском, другая причина — кроме хлеба давали только горячую воду.

В Красноармейск в начале февраля 1944 года приехала комиссия во главе с генералом.

Начальство лагеря об этом предупредили заранее, так как несколько суток до его приезда в лагере шел настоящий аврал. Целые бригады бегали во все уголки лагерной зоны, убирали мусор, чистили уборные, мыли полы во всех корпусах и т. д.

Генерал прибыл в обеденное время и рвался на кухню, где русский начальник снабжения пригласил «ревизора» отдегустировать суп, сваренный в котлах. Один из немецких поваров, в какой-то степени владевший русским языком, слышал, что ему ответил генерал. Эти слова стали в лагере крылатыми: «В том, что суп сегодня вкусный и питательный, у меня нет сомнений. А что в котлах было раньше, вижу по состоянию фрицев».

Ощущение голода мешало засыпать, а чувство голода у невольника бывает независимо от калорийности пайка. Один только факт, что никакими усилиями ты не сможешь достать дополнительное питание, достаточен для создания ощущения голода».

Кроме передовиков производства дополнительное питание полагалось военнопленным вражеским офицерам, раненым и больным. Немецких генералов также кормили по специальной норме (№ 4).

«Мы пришли в большой лагерь, расположенный на бывшем бумажном комбинате в городе Слока на берегу Рижского залива, — пишет в своей книге воспоминаний «В смертельном бою» бывший офицер 132-й пехотной дивизии вермахта Готтлиб Бидерман. — Тут мы получили первый скудный паек, в придачу к которому выдавалась дюжина папирос и десять граммов сахара. Нам объяснили, что папиросы и сахарный рацион — такие же, какие полагаются младшему офицерскому составу Советской армии, и мы были удивлены, узнав о таком неравенстве в «армии рабочих и крестьян». В германском вермахте все звания всегда получали один и тот же рацион.

Для взвешивания каждого кусочка черного хлеба использовались небольшие весы, а получение сухарей было распределено по сменам, и каждый человек получал по очереди сухари. Мы знали, что сухари содержат больше калорий; отсюда эта порция хлеба высоко ценилась».

Официально с апреля 1943 года пленным немецким офицерам полагалось: хлеба — 600 г (добровольно сдавшимся в плен курсантам офицерских училищ эта норма увеличивалась до 700 г. — Авт.), крупа разная — 100, мясо — 75, рыба — 80, масло коровье — 40, картофель — 400, сухофрукты (!) — 10, сахар — 40, жиры растительные — 10 г, и так далее.

«Оглядываясь назад, я не могу сказать, что нас систематически морили голодом, — вспоминал попавший в плен в марте 1945 года офицер 252-й пехотной дивизии вермахта Армин Шейдербауер («Жизнь и смерть на Восточном фронте»). — На смену ужасной баланде из брюквенных очисток, которую нам давали в Георгенбурге, пришел суп из капусты. По литру такого супа мы получали два раза в день. Рассчитанная норма выдачи мяса и жиров составляла 12 граммов мяса (неприличное для немецкого офицера лукавство, поскольку эта норма, как уже говорилось выше, для военнопленных немецких офицеров была 75 г мяса в день плюс 10 г жиров. Всегда ли они ее получали — это другой вопрос. — Авт.).

И то, и другое перемешивалось с супом. Кроме того полагалась столовая ложка сахара и 600 граммов хлеба в день. Но сахар, тяжелый и влажный, был почти несъедобен. Во всех лагерях было известно, что русские никогда не соблюдают установленные для военнопленных нормы выдачи продовольствия. (Лагерь в Табалле, надо полагать, выдумка Фритцше. — Авт.)

Поверхностный слой, единственная пропеченная часть, имел зачастую отвратительный вкус и неприятный запах. Время от времени в тесто примешивалось большое количество овса. Многие не могли переносить этот мокрый, плохо испеченный хлеб, и по этой причине, если рядом была печка, его поджаривали. При этом в воздух подымались клубы пара».

Как уже говорилось, улучшенное питание полагалось и для больных и раненых пленных как немецкой, так и других захватнических армий. Выполняя распоряжение руководства НКВД, направленное во все учреждения такого рода в августе 1943 года, в дислоцированном в городе Славгороде Алтайского края спецгоспитале 1512 был изготовлен альбом с отзывами двадцати одного военнопленного, находившихся на излечении в этом госпитале. В большинстве своем это были румыны, венгры, итальянцы. Отзывы немцев представляли редкое исключение. Вот несколько отрывков из бесед с военнопленными.

Долинич Михаил Васильевич, мадьяр, из Ужгородской области (Закарпатская Украина):

«Мы хорошо кушаем, получаем белый хлеб, в армии не было даже черного, а здесь в плену получаем и масло, и все, что душа пожелает. Кроме приварка получаем 600 г хлеба. Нам так хорошо, как около своей родной матери. Мы получаем компот и мясо, и я никогда не думал, что пленным дают мясо, так как я видел, что у немцев русские пленные получают только чистый суп, без жира, а мы так хорошо все получаем».

Джанкарло, итальянец, проживал до службы в армии в городе Магерато:

«Я посылаю тебе хорошие вести. Я получаю в день 600 г хлеба, супа и немного мяса»

Лев Арох из рабочего батальона, проживал в городе Теге (Закарпатская Украина):

«И когда я с другими солдатами попал в плен к русским, я познал жизнь прекрасную. Эту жизнь можно назвать пленным раем, где замученных солдат лечат и прекрасно кормят. Везде, как в лагерях, так и в спецгоспиталях, видна благодарность на лицах военнопленных. В России все морщины на лице от пережитого постепенно сглаживаются — от 600 г белого хлеба, мяса и всего хорошего питания».

Интересно, какая же жизнь была до того у Льва Ароха, если пребывание в плену, на больничной койке он считал «прекрасным» и вряд ли большинство из прошедших через советский плен участников «Восточного похода» подписались бы под этим определением. Большинство из них, тех, кто оставил воспоминания об этом времени, до конца дней считали себя «защитниками Европы от большевистских орд», истинными мучениками, прошедшими через «ад сталинских лагерей». Но были, хоть и редко, среди них люди, думающие по-другому.

«До сих пор меня гнетет чувство вины за себя и за своих товарищей, по вине которых пострадало столько невинных людей в России, — написал, заканчивая свою книгу «Сквозь ад за Гитлера» Генрих Метельман. — Это тяжкое бремя я не в силах сбросить с плеч. Теперь, когда жизнь близится к концу, я иногда пытаюсь понять, чем она была. Драмой? Трагедией? Преступлением? Комедией? И не могу дать однозначного ответа на этот вопрос. Я мучаюсь от осознания, что причинил страдания ближним своим, но я не в претензии к тем, по чьей вине выпало страдать мне».

Нашествие

Еще до нападения Германии на СССР 2 мая 1941 года в канцелярии Адольфа Гитлера были разработаны рекомендации для будущего верховного правителя оккупированных восточных областей Альфреда Розенберга. Первый пункт этих рекомендаций гласил: «Войну следует продолжать только в том случае, если на третьем году ее ведения (отсчет от 1 сентября 1939 года, дня нападения Германии на Польшу. — Авт.) весь вермахт будет снабжаться продовольствием из России».