Из дневников. 20-30-е годы

Ходил в церковь на Маргарет-стрит, но внутрь не попал. Обедал и ужинал в Хэмпстеде. Читал новый роман Олдоса Хаксли [153]: нескончаемо длинный, герои те же, что и в «Шутовском хороводе», те же невнятные социальные прогнозы и унылые любовные связи, та же миссис Вивиш, тот же Колмен [154], нескончаемые прения и биология. Такой роман мог бы написать, получи он сносное образование, какой-нибудь Алек Во.

Обедал в «Сэвиле» [155]с Гарольдом, Регги Тернером и Реймондом Мортимером [156]. Хороший обед запивали хорошим вином. Регги Тернер — очень уродливый, забавный человечек, изо всех сил старается не отстать от жизни: «Скажите, что вы и Марго Оксфорд думаете об Олдосе Хаксли?» Рассказывает истории про Уайльда и Бози [157]и про то, как, побывав у Уайльда в тюрьме, он спросил его, хватает ли ему еды. «Они бросают мне сосиски точно так же, как британцы в зоопарке бросают булки медведям». <…> Пил чай с Оливией, а когда вернулся, у Ивлин поднялась температура. Грипп, надо полагать. «Упадок и разрушение» попал в список бестселлеров. <…>

Врач, чья внешность представляет собой компромисс между мясником и ветеринаром, на основании высыпавшей на лице сыпи объявил, что у Ивлин корь. Леди Бергклир [158]заходила, пока меня не было, и порадовала дочь виноградом, цыпленком, а также сдержанно положительным отзывом о нашей квартире. Рисовал. Бедному Чепмену [Артуру Во. — А. Л.] предстоит рецензировать книгу о гориллах. За неделю продано 157 экземпляров «Упадка и разрушения», а всего — 1093. Когда доберемся до 2 000, перестану так волноваться.

За неделю продано 827 экземпляров «Упадка». Второе издание, можно считать, в кармане.

Написали из «Ивнинг стандард»; просят статью на тему: «В Англии есть молодежь. Дайте же ей ход». <…>

Постригся и встретился с Мартином Уилсоном. К «Упадку и разрушению» относится вроде бы неплохо. От него — на выставку Майоля. Скульптура великолепна, а вот резьба по дереву оставляет желать… <…>

Дождь. Рецензирую книги, а также пишу статью про «Старость в сорок лет» для «Ивнинг стандард»; за статью обещали заплатить 10 фунтов. <…>

Письмо от Чарльза Скотта Монкриффа; хвалит «Упадок и разрушение»; хочет, чтобы я нарисовал иллюстрации к его балладе. Сегодня днем ездили в Мальборо. Прекрасный солнечный день. Ивлин увлечена «Упадком» и статьями для «Ивнинг ньюс».

За две недели продано 398 экземпляров. Второго уже издания. <…>

Тридцатые годы

Звонит Диксон из «Дейли мейл», просит приехать. Приезжаю. Спрашивает, не соглашусь ли я вести ежемесячную колонку; каждая статья — 15 гиней. Говорю «да». Не успеваю вернуться в Хэмпстед, звонит снова, просит немедленно приехать: меня хочет видеть главный редактор. Переодеваюсь в вечерний костюм, еду. Главный редактор интересуется, не соглашусь ли я вести еженедельную колонку. Говорю: «Да». «А не подпишите ли, — спрашивает, — с нами договор о том, что три месяца не будете писать в другие газеты?» — «Должен, — отвечаю, — спросить Питерса» [160]. — «Какую минимальную сумму вы бы хотели получать?» — спрашивает. Если бы дали пятнадцать фунтов, я был бы на седьмом небе от счастья. Называю двадцать. Он на седьмом небе от счастья. Еду в «Савой», звоню Питерсу: «Называйте двадцать пять». Потом выпиваю и еду ужинать в Рэднор-плейс. <…>

Питерс уговорил Диксона заплатить тридцать фунтов, отчего мой годовой доход, пусть временно, достигнет 2 500 фунтов. Что вселяет некоторый оптимизм. «Уикэнд ревью» настойчиво напоминает про статью, которую я обещал им написать и забыл. Обед в «Плюще» с Джонатаном Кейпом [161]и моим американским издателем. Заходил к Оливии <…> Вечеринка с коктейлями у Сирила Коннолли [162]. <…> Написал статью в «Уикэнд ревью». Очень плохую.

Вечеринка с коктейлями у Сесил Битон. Ужинал с Элеанор Смит [163]в «Куальино», оттуда — в кино, из кино — в «Эйфелеву башню». Вернулся и сел за статью для «Дейли мейл». Пишу о лесбиянках и запоре.

Родители уехали в Мидсомер-Нортон. Обедал с Энн Талбот в «Куальино». Обед так себе. Вернулся за письменный стол. Ужинал в «Уолдорф» с моим американским издателем. После ужина — в театр «Савой». Подхожу к кассе и говорю: «Я — Ивлин Во. Посадите меня, пожалуйста». Сказано — сделано.

Посмотрел два последних действия «Отелло» с Робсоном [164]. Постановка безнадежно плоха, но его черное, открытое, простецкое лицо мне нравится. Будь он умнее, вся эта дурацкая сцена с носовым платком выглядела бы куда менее убедительно. <…>

Почти весь день читал первую часть «Истории последних Медичи» Эктона. Сочинение в высшей степени неудовлетворительное, прославит его ничуть не больше, чем роман. Напыщенно, банально, продираешься через запутанные, безграмотные описания. Временами проскакивает искра дарования, ему свойственного, но по большей части — уныло. <…>

Дважды ходил в кино и прочел несколько страниц очень интересного труда об «Улиссе» Джеймса Джойса. Держал корректуру «Наклеек на чемоданах»; полно опечаток, которых в гранках не было. <…>

<…> Пил чай в «Рице» с Нэнси Митфорд [165]. Пребывала в волнении: в воскресенье вечером Хэмиш [166]сказал ей, что ему вряд ли когда-нибудь захочется спать с женщиной. Пришлось долго объяснять, что сексуальная робость мужчинам свойственна.

Утренним поездом из Сезинкота в Бирмингем. Побывал в картинной галерее. Валлиец, хранитель музея, спросил, не был ли валлийцем и Огастес Джон [167]. Голова персидского мальчика кисти Россетти, ранняя работа — ничего мне про нее сказать не смогли. На другие картины Россетти не похожа абсолютно. Обедал с Генри, потом — на его фабрику, где видел медное и железное литье. Был совершенно потрясен сноровкой рабочих. Ничего общего с массовым трудом или механизацией — чистое искусство и ремесло. Особенно красива медная отливка: зеленый расплавленный металл из докрасна раскаленного котла. Вернулся в Лондон и переехал к Ричарду.

Обедал в «Рице» с Ноэлом Коуордом [168]. По натуре прост и дружелюбен. Мозги отсутствуют. Прирожденный актер. Говорили о католицизме. «Совершите кругосветное путешествие», — посоветовал он мне. Рассказал, что знает настоятеля в доминиканском монастыре, который больше всего на свете хотел стать актером и на этом помешался. Кончилось тем, что его обнаружили в нижнем белье своей хозяйки. <…>