Маршал Ней: Храбрейший из храбрейших

Чудеса, творимые Наполеоном и его маршалами, держат в напряжении их супруг, страдающих от одиночества в парижских особняках. «За чашкой чая мы обсуждаем очередную победу», — пишет герцогиня д’Абрантес.

В конце 1806 года Гортензия, ставшая королевой Голландии, находится вместе с матерью, императрицей Жозефиной, в Майнце. Там они устраивают балы в честь молодых военных, отправляющихся на другой берег Рейна, чтобы догнать Великую армию, либо возвращающихся оттуда. Гортензия считает своим долгом подбодрить молодых солдат и офицеров, которые завтра, возможно, погибнут за Францию. Она никогда не забывает поделиться последними новостями с супругой маршала Нея, которая беспокоится всякий раз, когда запаздывают письма или победные сводки. Как в такие минуты избежать ужасной мысли о верховом курьере, достающем из седельной сумки мятое страшное извещение? «Дорогая Эгле, Магдебург с двадцатитысячным гарнизоном и восемьюстами пушками сдался, — сообщает Гортензия. — В следующем “Бюллетене” мы узнаем подробности. Судя по тому, что пишут сегодня, штурма не было, значит, тебе не о чем беспокоиться». ^{151}

Молниеносная война, выигранная, едва начавшись, сменяется изнуряющим маршем, неопределённостью в отношениях с русскими. Наполеон увяз в Польше.

Нейденбург, январь 1807 года. Бледный и помятый Ней, недовольно ворча, шагает из утла в угол в тесной комнате, которую он занял в здании местной управы. Шум, доносящийся из соседнего зала, где расположились его адъютанты, никакие помогает успокоиться. За стеной играют в карты. Слышен смех выигрывающих, протесты проигрывающих и даже звуки военной трубы. Ней никогда не отличался мягкостью. Он, как «мелкий мстительный начальник», мысленно смакует наказание за этот шум, который донимает его уже две недели. Он терпит, чтобы объявить о санкциях в тот момент, когда подчинённые ждут наказания меньше всего. ^{152} Желая поддержать престиж своего звания и избежать любой фамильярности в отношениях с подчинёнными, маршал никогда не проводит с ними часы отдыха. Последние месяцы его поведение стало ещё более высокомерным, в голосе добавилось властности. Когда он холодно и пристально смотрит на удивлённого собеседника, взгляд становится почти благородным. Не без гордости он воспринимает одиннадцать пушечных залпов, которыми в соответствии с имперским протоколом следует приветствовать появление маршала.

Но гордый и вспыльчивый Ней сейчас думает о другом, он чувствует себя почти бессильным. Победный пьянящий ветер, больше не развевает его боевые знамёна. Триумфатор Эльхингена раздражён инструкциями Императора относительно зимних квартир. Его желание стереть воспоминания о преждевременной атаке при Йене превращается в наваждение. Ему мало поздравлений Наполеона по случаю взятия Торна 6 декабря. Невелико удовлетворение от того, что 26-го того же месяца он выбил прусские войска генерала Лестока из города Зольдау, который считался неприступным по той причине, что со всех сторон защищен болотами. Выходит, что он форсировал Вислу, которая в восемь раз шире Сены, лишь для того, чтобы застрять в этом пропащем месте, отведённом его войскам. Раздражённый последнее время ещё и тем, что командующим назначен Бессьер и что он, Ней, должен отчитываться перед Бернадотом, маршал лелеет надежду первым войти в Кенигсберг и таким образом установить французское господство на берегах Балтики. Ну, а русские? Их мы раньше весны не встретим… Вперёд!

Войска Нея проходят на сто километров дальше, чем было приказано. Маршал берет на себя серьёзную ответственность и поручает Кольберу, командиру своего авангарда, предложить пруссакам перемирие, на что немедленно реагирует король Фридрих Вильгельм: [44] «Последняя инициатива французов объясняется их затруднениями. Они хотят получить передышку на непривычное для их войск холодное время года». ^{153}

Две фигуры, Наполеон и Жомини, склонились над картой. На повестке дня — беспорядочные инициативы Нея. Перечитывая прибывшие донесения Нея, Император не верит своим глазам. Он кипит от возмущения: «Он кто такой, ваш маршал Ней? Вы представляете, в какое положение он меня ставит? Вместе со своим корпусом он покидает Млаву. И мы теперь не знаем, что с ним произошло. Вот так он понимает войну! Идите и постарайтесь его найти. Скажите ему, что я не нуждаюсь в гусарах 1793 года. Пусть он со своей лёгкой бригадой идёт куда угодно! Но он мне головой отвечает за десять пехотных полков, которые я ему доверил». ^{154}

В свою очередь Бертье, обращаясь к Нею, повторяет, как эхо, уже сказанное Наполеоном: «Поход на Кенигсберг не входит в планы Его Величества. Император не нуждается ни в советах, ни в планах кампании; никому не известны его замыслы, наш долг — подчиняться». А Ней-то надеялся искупить свою вину за поспешный бросок под Йеной! Если его ошибки непростительны, то Император прогонит его от себя, и он снова окажется в тени и забвении, откуда Император вывел его. Ней бросается на кровать и, чтобы заглушить стоны, сжимает простыню зубами, но они всё равно слышны. ^{155}

Вскоре его стенания прерывают русские войска Беннигсена, внезапно появившиеся из густого бурого тумана, постоянно стелившегося по земле в ту холодную зиму. Маршал Ней стремился действовать — он получил что хотел.

Беннигсен, талантливый немецкий генерал на русской службе, — он участвовал в убийстве царя Павла I — решил проскользнуть между озерами, по возможности оставаясь незамеченным, и остановить наступление противника на Кенигсберг. Ней, вернулся в отведённое его частям расположение, поэтому корпус Бернадота оказался основной мишенью русских сил. Боевой дух Нея был очень невысок, он почти не поддерживал Бернадота, который в одиночку должен был организовать отступление своей пехоты, не давая противнику окружить себя. Теперь наш лотарингец не намерен ничего предпринимать без согласия Бертье. Бернадот предлагает Нею соединиться, чтобы дать бой в Любаве. Маршал отказывается, ссылаясь на приказ Наполеона левому флангу продолжить отступление, чтобы завлечь русских ещё дальше. «Ваши действия противоречат планам Императора», — возражает Бернадот. Между старыми друзьями по Самбро-Маасской армии больше нет взаимопонимания, ^{156} Ней завидует кня-жескому титулу коллеги, но не подражает Даву, который в последнее время называет Бернадота не иначе, как «Негодяй Понтекорво». [45] Сразу после победы под Аустерлицем, наряду с другими маршалами, отмеченными Наполеоном, щедро награждён и Бернадот. Ней также ждёт от Императора знаков расположения и признания своих заслуг.

Сражение при Эйлау 8 февраля 1807 года станет для Нея ещё одним упущенным случаем. Он не может помешать корпусу генерала Лестока соединиться с русскими, чтобы вместе бороться против Наполеона, маршал решил, что прусские войска направились! кХайлигентайлю. [46] По дороге в Кройцбург Нея окликнул дозорный:, — Езжайте, посмотрите: там, в Эйлау, идёт дьявольский бой, пушки палят непрерывно.

Сомневающийся Ней поднимается на холм и видит в заснеженной дали пламя артиллерийской стрельбы. ^{157} Фезансак, порученец маршала, отправленный к Наполеону, тотчас возвращается с вестью о том, что Наполеон бьётся с двадцатью четырьмя тысячами солдат Беннигсена, которых поддерживают огнём пять сотен орудий, и что Нею приказано поддержать левый фланг Великой армии. Уже два часа пополудни. В Эйлау густой снегопад, всё перемешалось: земля, небеса, солдаты. По мере того как падают убитые, их укрывает снежный саван. Прибытие маршала Нея ожидается с большим нетерпением. С ужасом французы видят, как за двадцать минут погибает кавалерия и три пехотные дивизии. 7-й корпус маршала Ожеро уничтожен градом огня, «какого человек ещё не видел». Лесток, прибывший на поле битвы в 6 часов вечера с шестью или семью тысячами солдат, сдерживает силы Даву и таким образом спасает Беннигсена от полного поражения. Ну, а что делает Ней? Не зная, насколько серьёзна ситуация, и, полагая, что решающая битва не сегодня, он прибывает на передовую лишь в 8 вечера. Маршал приказывает атаковать резерв и правый фланг русских. Несмотря на позднее вступление, вмешательство Нея заставляет Беннигсена отступить. ^{{158}, [47]}