Маршал Ней: Храбрейший из храбрейших

1806 год. Маршал Ней предвкушает радости семейной жизни; 22 апреля 1804 года у него родился второй сын Мишель. Воинственность, царившая в 6-м корпусе, расквартированном в Швабии, уступила место усталости и меланхолии. Генерал Маршан писал жене: «Все должны оставаться здесь, увеличивая число скучающих и бездельничающих. Маршал Ней предпринял всё возможное, чтобы провести неделю в Париже, но не преуспел. Для нас это утешение — видеть таких выдающихся людей в том же положении, что и остальные». ^{142} Бертье передаёт Нею слова Наполеона: «Даже если бы Жозефина была при смерти, я бы ни на минуту не оставил свое место в армии». ^{143} Несмотря на пример Императора, маршал всё же получает разрешение на краткосрочный отпуск, чтобы присутствовать при рождении третьего сына Эжена. Прибыв в Париж 13 сентября, 20 числа он уже уезжает, так как получает приказ срочно вернуться к своему армейскому корпусу в Ульм.

Долг прежде всего. Снова война. В этот раз зачинщиком стала Пруссия. Случилось нечто шокирующее: Йена, 14 октября 1806 года. То не был день Нея, то был день славы Даву, самого искусного из маршалов, который обессмертил своё имя при Ауэрштедте, где ему, несмотря на соотношение сил один к четырем, удалось опрокинуть армию герцога Брауншвейгского. Даву действует как стратег там, где Ней в очередной раз проявляет себя как бесшабашный и безрассудный храбрец. Генерал Кольбер подаёт принятую у них команду, которую тут же подхватывают многие солдаты Нея:

— Вперёд, а кто боится пусть пукнет! Грохот картечи доносится до Наполеона.

— Что происходит?

— Сир, это маршал Ней, со своими гренадерами и вольтижёрами вступил в схватку с кавалерией.

Наполеон шумно дышит и топчется на месте — верные признаки гнева. Ней в своем репертуаре! Он атакует слишком рано и только силами авангарда, и при этом на открытом участке. Это безумство! [42] Ланн бросается к нему на помощь. Туман, скрывавший войска, рассеивается. Солнце освещает пятьдесят прусских батальонов, стоящих перед Неем.

— Бокалы наполнены, придётся выпить, — бросает маршал, сознавая собственную неосторожность.

Шесть грозных орудий каждым выстрелом уносят жизни трех солдат 10-го егерского полка. Ней становится впереди полка.

— Стрелки, эти орудия нам слишком мешают, нужно взять их! В ответ дружное:

— Они Ваши, господин маршал!

Трубы играют сигнал к атаке, бравые солдаты 10-го полка колонной, эскадрон за эскадроном, быстро меняют направление и захватывают зарядные артиллерийские ящики. Вдруг они окружены, ряды смешались, саблями они яростно отбивают натиск драгун и кирасиров. В сражении при Йене 10-й полк потеряет 180 человек.

С помощью Ланна Ней захватывает деревню Фирценхайлиген, Его вольтижёры, расположившись на всех крышах, держат противника под прицелом, они уже не отдадут деревню! Они тревожат прусскую пехоту, которая перемещается вокруг. Куанье [43] сообщает, что Наполеон больше не «ворчит». При виде длинной колонны пленных он негромко замечает: «К 4 часам у короля Пруссии уже не будет армии». Так и произошло, к указанному часу Ней с другими маршалами преследовал её остатки. Атакованные с фронта и с флангов пруссаки отступали к Веймару.

Рапортуя Императору о своих дерзких действиях, Ней пишет: «6-й корпус находился в Рода. Из этого удалённого от передовой пункта было трудно выйти на позиции для атаки, закрывавший всё густой туман стал ещё одним препятствием. Я принял решение продвигаться с авангардом, составленным из элитных частей, с тем чтобы участвовать в предстоящем славном сражении». ^{144} В Ватерлоо Сульт вспомнит: «Он опять нас подвёл, как при Йене».

Наполеон дунул, и грозная армия, созданная Фридрихом Великим, развалилась как карточный домик. Преследование её остатков до берегов Балтики не приносит удовлетворения маршалу Нею. Он отказывается занять предназначенную ему комнату в Веймарском дворце из-за соседства с Мюратом, которому завидует ещё больше с тех пор, как тот стал великим герцогом Берга и Клеве. ^{145} Никак не способствуя разрядке обстановки, Наполеон находит возможным» ещё раз подчинить Нея Мюрату, который руководит преследованием пруссаков. Последний 21 октября направляет Нею полное упрёков письмо, которое выводит Нея из себя: «Начальник главного штаба сообщил мне, что Вы не оставили гарнизон в Эрфурте и что слабо охраняемые пленные были освобождены отрядом из двухсот гусар, и это притом, что я просил Вас принять все необходимые меры для обеспечения безопасности и города, и пленных. Я очень огорчён произошедшим». ^{146} Ней относится свысока не только к приказам Мюрата, но и к советам и рекомендациям других маршалов, считая их наставления по тактике излишне поучительными. Тогда же, в октябре 1806 года, Сульт проявляет чудеса дипломатичности в письмах, обращенных к победителю при Эльхингене, понимая, что следует всячески избегать неприязни, столь вредной для координации передвижений армии: «С полным доверием сообщаю Вам, что посчитал бы разумным предпринять в данных обстоятельствах. Будьте уверены, что обращаюсь к Вам без всяких претензий, и поскольку обращаюсь именно к Вам в первую очередь, то я с удовольствием и признательностью узнал бы Ваше мнение по этому поводу. Будьте любезны сообщить мне, что Вы намерены предпринять, с тем чтобы, в случае необходимости, я мог принять соответствующие меры». Сульт знает о мрачном настроении маршала Нея, которому кажется, что он потерял расположение Императора, а благосклонность Наполеона теперь обращена к коллегам, больше преуспевшим в этой кампании. Ней с трудом переносит рассказы об их подвигах: Бернадот отличился в Галле, Лассаль с одним гусарским полком захватывает укреплённые города, а этого чёртова Мюрата «Бюллетень Великой армии» называет «неутомимым». Прусская армия больше всего похожа на остатки корабля, потерпевшего крушение во время бури. А какова во всем этом роль Нея? К великому несчастью, это не он вызвал бурю, ему досталась неблагодарная задача осаждать Магдебург. «Безропотно исполнить приказ остановиться здесь — это требовало самоотречения», — пишет историк, о событиях при Иене. ^{147} Тем временем Ней не перестаёт жаловаться Бертье: «Моё положение довольно неприятно, мне, военачальнику, всегда привыкшему быть на передовых позициях, где я полезен больше всего, приходится оставаться в роли наблюдателя». ^{148} Остаётся утешаться тем, что 11 ноября 1806 года Магдебург капитулирует. Ней получает конфиденциальное поручение захватить ценности принца^;; Гессен-Кассельского. В банке Магдебурга обнаружены драгоценности огромной стоимости. «Эти сокровища я лично передам Его Величеству, — пишет Ней тестю. — Император отметит моё старание и бескорыстие и, надеюсь, вознаградит меня, ведь до сегодняшнего дня моя участь была вовсе не блестящей». ^{149} Нам остаётся поставить под сомнение его бескорыстие. Можно сравнить Нея с Массеной, Брюном и Сультом, прославившимися в оккупированных странах систематическим мародёрством. На острове Святой Елены Наполеон обвинит Нея в безнравственности и алчности. Император имел определённые подозрения на этот счёт с того момента, когда Ней в Эрфурте конфисковал триста тысяч франков, не получив предварительного согласия начальника Генерального штаба. «Передайте маршалу Нею, — приказывает Наполеон Кларку 17 октября 1806 года, — что я не спускаю с него глаз и что категорически запрещаю любую конфискацию без распоряжения маршала Бертье». ^{150}