Огненная лавина

Перед глазами старшего сержанта Осинина еще не перестало плясать яркое пламя горящего штурмовика командира эскадрильи, как заметил пламя на своей машине. Моргнул несколько раз: не показалось ли, но услышал в наушниках голос Зыкова:

- Двадцать девятый! Коля, горишь. Огонь возле воздухозаборников и масляных баков. Набери высоту, спикируй.

Когда Юрий Зыков видел пикирующий штурмовик Осинина, почти на нет сведенное пламя, он обрадованно подумал, что летчику вот-вот удастся избавиться от огня. Яркий хвост пламени укорачивался, готовый исчезнуть совсем. Но это была "хитрость" уплотненного огня. Как только "Ильюшин", сбавляя скорость, выходил из пике, у масляных баков разрастался огромный золотой сноп.

- Аркаша! Горим! Пытаюсь сбить пламя. Ты слышишь? - предупредил летчик стрелка, но не получил ответа. "Так вот почему зашел с хвоста "мессер"...

Николай до крови прикусил нижнюю губу.

Осинин мысленно был уже подготовлен к повторению подвига комэска Кадомцева. Он следовал за старшим товарищем в жизни и последует в последний бой...

Его штурмовик стал давить своей тяжестью, кромсать крытые грубым брезентом фургоны, кузова и кабины машин и наконец врезался в танки...

...В мае сорок пятого года многие летчики-скляровцы распишутся на стенах рейхстага. Но, к сожалению, не будет там автографа Кадомцева, Осинина, Богачева, других славных соколов. Распишутся за них живые.

Победной весны сорок пятого года не суждено было увидеть и гвардии старшему лейтенанту Зыкову.

Его краснозвездный штурмовик в одном из боев на белорусской земле настиг колонну вражеских пехотинцев. Юрий направил самолет вниз. Когда до земли оставалось метров двенадцать, заработали пулеметы: словно пырей под литовкой, пала ниц ошарашенная внезапным огнем вражеская пехота. Некоторые солдаты в панике вскакивали с земли, ослепленные ужасом, неслись, перепрыгивая через трупы.

Разворачивая штурмовик для нового захода, летчик и стрелок видели ровный прокос среди оставшихся в живых, поспешно убегающих пехотинцев.

После успешного выполнения задания штурмовик Зыкова возвращался в Бронное, но почти у самой линии фронта был перехвачен, очевидно, срочно вызванными по радио девятью вражескими истребителями. Стрелок Сорокин был убит. Юрий смертельно ранен. Чудом удалось ему дотянуть до своей территории, приземлиться на холмистом поле возле артиллерийской части. Подоспевшие на помощь бойцы успели вытащить Юру из горящего штурмовика. Из разбитой о бронеспинку головы сочилась кровь.

Минуты три Юрий был еще жив. Он словно выпросил у судьбы эти последние сто восемьдесят секунд жизни, чтобы, широко открыв глаза, попрощаться с небом, полкой грудью вдохнуть воздух Родины. Артиллеристы, несшие его от пылающего штурмовика, навек запомнили тот глубокий прощальный взгляд...

Впереди у гвардейского штурмового полка Максима Склярова было много разных операций - Бобруйская и Брестская, Варшавская и Берлинская. Горел под Варшавой Борис Россохин, получивший незадолго до Дня Победы звание Героя Советского Союза. Этого же звания был удостоен и Владимир Милюков, бомбивший Берлин. Оба женились после победного Мая - первый на Кате Шориной, второй на Маше Рябовой.

Георгий Тваури, Анатолий Кадомцев, Максим Скляров и Юрий Зыков также стали Героями Советского Союза. Кадомцев и Зыков - посмертно.

Юрий любил говорить друзьям:

- Ничего, братцы, кончится война - все вспомнится, всех разыщут, все встанет на свои места. Может быть, и нам найдется какое-то место в истории...

Да, оно нашлось.

Каждую победную весну на Новодевичье кладбище, где установлен памятник Герою Советского Союза Юрию Зыкову из черно-серого гранита, приходят его однополчане - Клименко, Милюков, Большаков, Баннов и другие. Приходят те, с кем крыло в крыло сражался за чистое небо Родины отважный сын России!

Как живой с живыми говоря...

ПИСЬМА С ФРОНТА

25 июня 1941 г. Москва, поселок Сокол

Здравстуйте, папа, мама, Лиля, Эвир! Шлю вам свой привет и желаю вам всего наилучшего. Жив я и здоров совершенно, царапинки даже нет (это, конечно, вас интересует в первую очередь больше всего), несмотря на то, что нам уже пришлось познакомиться с войной. Врасплох немцы нас так и не могли застать, правда, несколько бомб упало на аэродром, но безрезультатно. Все свое "хозяйство" они сбросили в соседний сад и на поля да попробовали пулеметами, какой прочности наше шоссе. Скажу вам только одно. Это видел и испытал я впервые, и было вначале очень жутко. Мы в щели сидели и слушали, как осколки свистят. Ушли немцы безнаказанно, а во второй их налет мы дали им жизни из пулеметов! В это время я сидел и дежурил у самолетной турели, когда они налетели (метров 20 высота). Выскочили они из-за леса. Начали стрелять. Экипажи в щелях, а мы - стрелки и штурманы - остались у пулеметов. Подпустили их метров на 400 - 500 и давай строчить. Туго, видимо, им пришлось - сразу же повернули назад.

Зенитчики наши, будьте уверены, как их долбают. 2 - 3, самое большее 4 выстрела - и один самолет к праотцам отправляют. Нам с нашего аэродрома все, что делается над городом, замечательно видно. Видели мы и бомбардировки его (и самую первую 22-го в 5.20), и воздушные бои над ним, и подбитые немецкие самолеты, возвращающиеся назад, которые падали на землю с двух пулеметных очередей, видели и их парашютистов-десантников и сами ловили их. В общем, постепенно понимаем, что такое война.

Питание у нас замечательное, только спать-то вот и не приходится. За все время с 21-го я в сумме и 8 часов не спал. Ну, пока. Много писать не могу: на вышке штаба сигнал боевой тревоги. Итак - кончаю.

Адрес мой пока прежний, посылку, если выслали уже,- хорошо, а не выслали подождите высылать. Пока я остаюсь в том же звании и должности. Писать буду много реже, но это не значит, что со мной что-нибудь может случиться. Если случится, то вам-то уж сообщат. Буду осторожен. На днях вышлю ненужное мне барахло. Ну, пишите мне, как и что у вас, все ли дома. И, главное, за меня не волнуйтесь.

Юра

9 сентября 1942 г. Москва, поселок Сокол

Здоров и жив, дорогие мои.

Бью фрицев бомбой, пулей, снарядом. Жгу их, гадов, огнем. У меня уже к ним личный счет. Несколько замечательных людей, друзей моих, героически погибли в борьбе с гадами. Сколько подлости и коварства приходится встречать на поле боя. Но мы бодры духом и верим в победу, которую мы же и завоевываем. Положение сложное, тяжелое. Борьба жестокая и насмерть. И если мне придется отдать жизнь за Родину, а она ей и принадлежит, то считайте, что трусом я не погибну. Сотни незнакомых, но близких мне друзей отомстят за меня, за наши города и села, за наш народ.

Большой привет вам. Привет Люсе.

Юра

10 сентября 1942 г. Москва, поселок Сокол

Жив, здоров и цел в настоящий момент, дорогой папа. Живем хорошо, веселые ребята всегда отгоняют дурные мысли, даже если они появляются.

Вчера летал в первый раз на боевое задание. Его выполнил отлично. Фрицам здорово досталось. Страха - никакого, есть только злоба к зарвавшимся гадам.

Маме тоже пишу письмо, но тебе буду писать чаще, чем ей. А ты уж ей сообщай обо мне.

Ну, пока, передай привет всем остальным нашим.

Юра

14 октября 1942 г. Москва, поселок Сокол

Добрый день, папа и Вы, тетя Дуня, Нюся, Вася и Галя! Пишу вам после такого большого перерыва. Но вы уж меня извините - не до писем мне здесь. Вы не обижайтесь. А обидно-то мне должно быть. Мне весточки от вас нужны, как воздух. Ведь я от вас еще ни одной не получил. Отправляясь в боевой вылет, часто думаешь о вас, маме и ребятах. Тяжелые иногда думы бывают. Но, когда дело доходит до выполнения задачи, все позабывается. Это, я вам скажу, - самые яркие и лучшие минуты в работе и жизни.

Подходим к цели. Начинает бить немецкая зенитка. Красные трассы их пушек и пулеметов проходят рядом. Небо покрывается черными разрывами снарядов. Пикирует ведущий, другой, третий... Вот и моя очередь. В прицеле фашисты, танки, автомашины. Вперед - снаряды, пули, бомбы. Ненависть к врагу. Видно, как разбегаются они - фрицы, падают, как рвутся снаряды, горят машины. Выхожу за вперед идущим из пике, из атаки. Зенитка их бьет еще яростнее. В правом моем крыле рвется один ее снаряд, другой отщипывает правый элерон. Потом в самом конце пущенным вдогон снарядом уродует рули глубины. Назад в форточку вижу только лохмотья вместо руля. Я шел последним. Управление становится тяжелым, но машина идет. Идет и маневрирует. Получаю по радио от ведущего приказ охранять хвосты самолетов от "мистеров". Иду сзади "змейкой". Вижу, как один заходит для атаки. Отгоняю его пушками. Он еще раз атакует меня. Ухожу вверх влево и веду по нему огонь, когда он проскакивает вперед меня. Но справа в плоскости рвется пара его снарядов, в кабину залетели две пули и вывели из строя приборы. Машина резко повалилась вправо. Справа у меня почти полплоскости. Силой, только силой удалось мне удержать самолет и довести до своего аэродрома. Сел. Это был один из первых моих боевых вылетов. Рука и нога зажили, зажила и рана на голове. Только челюсть немного болит. С тех пор уже летал много раз. Многому научился, многому учусь. Есть у нас замечательные летчики, хорошие люди. Отношение к нам хорошее. Нас все уважают и ценят. Нас летчиков.