Курьезы холодной войны. Записки дипломата

От терминала к самолёту нужно было идти пешком метров 150, и, смешавшись с толпой других пассажиров нашего рейса на лётном поле, мы начали между собой весело комментировать нашу удачу в обход договорённости с паспортной службой аэропорта. Мы остановились у подножия трапа для входа в самолёт, ожидая своей очереди, когда я вдруг почувствовал, что какая-то мощная сила мгновенно подняла меня вверх за шею вместе с воротником рубашки и стала разворачивать всё моё тело в сторону оставшегося сзади терминала. Когда мои глаза оказались с той стороны, где до этого стоял в очереди Женя, я, к своему ужасу, увидел, что он, подобно мне, тоже висит приподнятый за шею в воздухе чьей-то могучей рукой. Приземлившись на ноги и потирая сдавленное молниеносной операцией шеи, мы увидели около себя двух громадных негров-великанов, которые дуэтом уже выражали нам свое возмущение нашим безобразным поведением, хотя фактически оно должно было бы касаться меня одного, но из-за солидарности отразилось и на совершенно невинном Евгении. Дав нам полминуты отдышаться от применённого силового приёма, бразильские гренадёры, снова взяв нас за шиворот, но уже гораздо мягче, направились вместе с нами обратно в терминал, вызывая нескрываемое удивление других шедших к нашему самолёту пассажиров и служащих аэропорта.

Доведя нас таким способом до какой-то комнаты в здании терминала, они нас отпустили перед незнакомым нам человеком в форме, сидевшим за скромным письменным столом. Предложив нам сесть, незнакомец поблагодарил наших часовых и попросил их подождать нас в коридоре. Без всяких проволочек он сразу же перешёл к изложению в мой адрес претензий паспортной службы в связи с нарушением нашей договорённости относительно вылета в Аргентину на самолете бразильской авиакомпании и напомнил мне о возможном применении первоначально отменённой меры наказания штрафом или 5 днями тюремного заключения.

Ясразу сказал, что поскольку мы должны через несколько дней быть на конференции ООН в Чили, я бы предпочёл заплатить какой-то штраф, хотя денег у меня было немного, и они были мне нужны для проживания в Сантьяго и на обратный путь. Услышав про ООН, служащий аэропорта спросил про конференцию, про саму эту Организацию и даже про Советский Союз. Отвечая с облегчением на его вопросы, я даже умудрился упомянуть о моём предыдущем посещении Бразилии и о встрече с президентом Бранку в его президентском дворце в столице Бразилиа в расчёте показать отсутствие с моей стороны злого умысла по отношению к стране и смягчить ожидаемое наказание. Весь этот разговор продолжался минут 10–12.

Я посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени оставалось до вылета самолёта «Пан Американ», в который уже должны были погрузить наши чемоданы. Мой собеседник, поймав мой взгляд, тоже посмотрел на часы и сказал, что до переоформления наших билетов в Буэнос-Айрес на «Вариг» остаётся не так много времени, и что билеты мы будем переделывать в присутствии тех же двух охранников, которые доставили нас к нему, «На первый раз, — подчеркнул он, улыбаясь и поднимаясь из кресла с протянутой для пожатия рукой, — мы вас прощаем. Счастливого пути в Аргентину на «Варите». У нас хорошая авиакомпания, вам должна понравиться. До свидания». Доброжелательно попрощавшись, служащий вызвал наших часовых и инструктировал их проводить нас для переоформления билетов. Я не мог поверить своим ушам, что снова отделался так легко от местных властей, и что обошлось даже без штрафа. Уже в дверях я вспомнил про наш багаж, сданный на «Пан Американ», но наш хозяин заверил нас с лукавой улыбкой, что наши чемоданы до самолёта этой компании не дошли и ждут нас за прилавком «Варига» для оформления на Буэнос-Айрес.

В сопровождении двух гренадёров, как две важные персоны, мы прошествовали к стойке бразильской авиакомпании, переоформили билеты в соответствии с полученными указаниями и убедились, что наши чемоданы едут с нами в Буэнос-Айрес. Почти сразу же мы отправились на посадку под наблюдением наших часовых, которые расстались с нами только у самого трапа, когда мы начали подниматься по нему в самолёт.

При входе в салон самолёта нас ожидали два сюрприза. На первом же кресле первого ряда сидел наш аргентинский коллега по Секретариату Карлос дель Пьерре, который летел из Нью-Йорка на ту же конференцию в Чили, что и мы, но с заездом на несколько дней на свою родину в Мендосу на самом западе Аргентины. Второй сюрприз уже играл и танцевал по всему салону самолёта. Оказалось, что мы попали на частичную репетицию концерта тогда очень популярного испанского певца Рафаэля, который вместе со своими музыкантами и подпевающими ему красивыми девушками летел с концертами в Аргентину. Их первое выступление должно было состояться сразу после прилёта в Буэнос-Айрес прямо на большой площади перед терминалами аэропорта. Пользуясь часовой остановкой самолёта в аэропорту Рио, группа Рафаэля решила провести репетицию перед прилётом в столицу Аргентины. Так что наш полёт в Буэнос-Айрес начался с весёлого концерта, который иногда возобновлялся во время почти всего полёта, правда, уже без танцев в коридоре между рядами. Впереди нас ждала «Страна Серебряная» — родина Сан-Мартина, танго и Че Гевары.

«СТРАНА СЕРЕБРЯНАЯ»

Название страны «Аргентина» непосредственно связано с серебром как по самому значению этого слова (от латинского argentum — серебро), так и по истории поиска этого металла в занимаемой ею части Южной Америки — название, которое в ходе становления данного государства несколько раз менялось, но сохраняло при этом упоминание о серебре…

…Среди историков до сих пор нет единого мнения относительно того, кто первым из европейцев побывал на берегах сегодняшней Аргентины. Одни считают, что пальма первенства в этом открытии принадлежит Америго Веспучи, который во время плавания вдоль Южноамериканского континента в 1501–1502 годах заходил на своих каравеллах в огромное устье Ла-Платы. Другие специалисты приписывают эту честь испанскому мореходу Хуану Диасу де Солису, который в 1516 году поднялся вверх по этой невероятно широкой в самом нижнем её течении реке, что и побудило его назвать её «Пресным морем». В ходе этой экспедиции Солис и большая часть его команды погибли в результате нападения на них местных индейцев, некоторые пропали в этой дикой местности, и лишь немногим удалось вернуться домой в Испанию. Возможно, Америго Веспучи и не бывал у берегов Аргентины, но история доподлинно свидетельствует о том, что он сыграл важную роль в направлении экспедиции Солиса, а четыре года спустя — и эпохального плавания самого Магеллана в поисках пролива из Атлантики в Тихий океан у берегов Южной Америки. Магеллан зарегистрировал своё посещение «Пресного моря» в 1520 году, а в 1526 году подробным исследованием этого обширного речного бассейна занялся великолепный мореплаватель и первопроходец Себастьян Кабот.

Во время плавания в местных водах группа Кабота на острове Катарина наткнулась на двух выживших членов экспедиции Солиса, которые своими рассказами о несметных богатствах здешних земель распалили еще больше уже и без того возбуждённое воображение своих соотечественников, которые усматривали в нахождении драгоценных металлов и камней главную цель своих опасных и трудных заморских авантюр. Следуя из «Пресного моря» вверх по течению незнакомой широкой реки, Кабот открыл ещё два ее огромных притока, которые индейцы самого крупного в этом районе племени гуарани называли соответственно Парана и Парагвай. В этой местности он решил заложить опорный пункт под названием Санкти-Спиритус (Святой Дух). В своих донесениях императору Карлу V Кабот, опираясь на собранные сведения, щедро расписывал богатства открытых им новых земель, в которых якобы находилась целая серебряная гора и жили невероятно богатые люди, в подтверждение чего он посылал в Испанию образцы найденных там серебряных изделий. Это были сообщения, которых с нетерпением ждал и сам глава Великой Римской империи, накопивший массу долгов из-за своих бесконечных войн с Францией и турками. На основании этих оптимистических описаний Карл V решил учредить в этом богатом крае пограничную провинцию (аделантазго) под названием Рио-де-Ла-Плата по имени главной реки, которое он же и присвоил ей — Ла-Плата, что по-испански значит «серебро».