Сен-Симон

Когда с этим вопросом он обращается к Вогюйону, посол хохочет и треплет его по плечу. Это, разумеется, несерьезно? Он, потомственный аристократ, ведет речи, достойные чумазого подрядчика? Ну и шутник же этот милый граф!

Но граф не шутит. Он настаивает. Он с горячностью доказывает. И тогда посерьезневший Вогюйон хотя и пожимает плечами, но обещает помощь. Он сводит Анри с нужными людьми. Он знакомит его с герцогом Флоридобланкой, премьер-министром короля-реформатора Карлоса III.

Флоридобланка в принципе не против канала. Канал, бесспорно, нужен. Но как организовать все дело? И, главное, где взять средства?

Все это, оказывается, предусмотрено в плане неутомимого француза, замечательном плане, который, едва родившись, уже растет и пухнет, точно на дрожжах.

Впрочем, предоставим слово самому автору проекта.

Хотя поддержка графа Кабаррюса, опытного финансиста и прожженного дельца, должна бы была успокаивать, проект показался всем настолько необычным (а может быть, и фантастичным), что министры только разводили руками. Опять началась канитель, живо напомнившая Сен-Симону его мытарства в Мексике: аудиенсии, комиссии и подкомиссии, комитеты и подкомитеты…

На этот раз автор проекта решил запастись терпением. Все продумано досконально, план настолько хорош, что отказать не посмеют. А пока, чтобы не терять времени, Анри присматривается в жизни Мадрида. Он замечает: улиц и дорог — хоть отбавляй, но движения на них почти нет. Изредка тащится всадник на тощей кляче, еще реже проплывает карета с гербом. Основная масса жителей Мадрида рассчитывает только на свои ноги, грузы же перевозит на ручных тележках.

Проблема транспорта всегда волновала Сен-Симона. Во время своих многочисленных путешествий, колеся по дорогам Франции, он постоянно интересовался организацией этого дела в своей стране. И теперь его вдруг осеняет новая идея: а почему бы здесь, в Мадриде, не наладить регулярное движение дилижансов?..

Сен-Симон сразу начинает действовать, использует установившиеся связи, доказывает выгодность предприятия — и добивается успеха.

Компания дилижансов, обслуживающая Мадрид и его окрестности, создана. У нее значительный оборотный капитал, и она уже начинает приносить первые доходы…

В конце 1788 года внезапно умирает Карлос III. Короля-реформатора сменил ретроград. Карлос IV очень похож на Людовика XVI: так же толст и еще более неловок и ограничен. Король-автомат — весьма удобная игрушка для проныр, карьеристов и собственной жены-развратницы. Правда, Флоридобланка пока оставлен у власти. Но проект канала окончательно застрял в недрах бесконечных канцелярий. Сен-Симону объясняют: сейчас не время. Не стоит нервничать, надо немного выждать, посмотреть, куда повернет новое царствование. Анри ждет. Но тут происходят события, которые коренным образом меняют все его планы.

Благодаря дружбе с Вогюйоном он регулярно получает сведения о состоянии дел на родине.

Там все идет из рук вон плохо.

Как и предвидел Анри, нотабли ничем не помогли правительству. Сиятельные принцы, герцоги и епископы, когда им предложили изменить налоговую систему и часть податного бремени переложить на дворянство и духовенство, пришли в крайнее раздражение: они привыкли обирать казну, но не имели ни малейшего желания пополнять ее из своего кармана!

Привилегированные не захотели помочь государству, ревниво охранявшему их экономическое и политическое господство.

Король разогнал нотаблей и дал отставку Калонну.

А затем он встретился с настоящим бунтом знати.

Парижский парламент отказался зарегистрировать королевский эдикт о новых налогах, причем — случай беспримерный в истории — не помогло даже заседание с участием короля. Желая дать решительный отпор правительству, парламентарии торжественно объявили, что право утверждать налоги принадлежит исключительно Генеральным штатам, представительному органу, не созывавшемуся уже двести лет, в который делегаты трех сословий избирались самим населением страны.

Так высшие сословия в погоне за сохранением своих привилегий нанесли страшный удар своей собственной опоре — абсолютной монархии.

Обескураженный Людовик XVI вновь пригласил к власти популярного Неккера и созвал Генеральные штаты. Это произошло в мае 1789 года.

А всего месяц спустя Генеральные штаты провозгласили себя Национальным Учредительным собранием Франции и торжественно поклялись установить новый строй и выработать конституцию.

— Да, — повторяет Вогюйон, вздыхая, — все идет из рук вон плохо!..

Сен-Симон молчит. Но он не уверен, что все так уж плохо. Быть может, наоборот, все идет очень хорошо?..

С каждым днем Вогюйон становился мрачнее.

Однажды рано утром он вбежал в комнату Анри с совершенно растерянным видом.

— Друг мой, вы слышали? Во Франции революция!..

Сен-Симон вскакивает с постели. Он снова и снова просит повторить все сначала и поподробнее…

…Король, понимая, к чему клонится дело, дал отставку Неккеру и собирался разогнать Учредительное собрание. И тогда восстал Париж. Были образованы новые муниципальные власти. 14 июля народ взял штурмом Бастилию…

Анри в восторге. Он обнимает герцога, бурно поздравляет его. Вогюйон вырывается из объятий. Он поражен. С чем тут поздравлять? С новой Жакерией?..

Они смотрят друг на друга и только теперь начинают понимать, что, в сущности, между ними нет ничего общего. Один живет прошлым, другой — будущим. Для одного революция — траур, для другого — путь в настоящую, полноценную жизнь. Один вскоре станет политическим эмигрантом, другой — строителем нового общества.

Да, вчерашние друзья, люди одного класса, одного круга, одних традиций, сегодня становятся чужими, а завтра будут врагами.

Период странствий окончился.

Анри маялся на чужбине потому, что не рассчитывал ни на что во Франции. Он видел коррупцию и маразм, разъевшие верхи привилегированного общества своей страны, и не желал разделять их позора.

Но он не ожидал революцию.

Не ожидал потому, что не знал своего народа, его отчаяния, его решимости.

Он видел финансовый кризис, поразивший государство и двор, но не мог разглядеть общий кризис, поразивший всю феодально-абсолютистскую систему. Он ничего не знал о мощной волне крестьянско-плебейских движений, на гребне которых поднялась революция.

Но когда революция началась, его охватил неистовый энтузиазм. Ни минуты более не мог он оставаться за рубежом. Бог с ними, с каналом и компанией дилижансов. Для чего отдавать силы чужой стране, если есть своя революционная родина?..

Граф Анри де Сен-Симон, кавалер де Рувруа, полковник королевской службы, внук герцога Сен-Симона и потомок императора Карла Великого, окончательно изжил себя. Его больше нет. Во Францию едет совершенно другой человек, заново рожденный, полный жажды жить и трудиться на благо революции и отечества.