Скорость, маневр, огонь

И хотя мы еще не летали, но у нас в мечтах будто начали вырастать крылья. Через год работы и учебы в ФЗУ из нас получились квалифицированные рабочие. Я стал токарем. Работа интересная. Я находил в ней большое удовлетворение, прилично зарабатывал.

Первая получка меня поразила: в руке оказалась крупная сумма денег. Я стоял в сторонке ошалелый от радости и не знал, что делать. Рабочий день закончен. Хотелось сразу побежать в магазин и купить маме подарок. Да такой, чтобы она ахнула.

На следующий день мама приготовила завтрак посытнее. А настало воскресенье – и у меня появился костюмчик поприличнее.

– В следующую получку и вам обновы купим, – пообещала мать остальным братьям.

Отец улыбался.

Я продолжал работать на заводе и занимался в планерном кружке. Читал много книг о подвигах летчиков, и мечта о полетах все сильнее овладевала воображением.

Небольшая площадка в двух километрах от завода с маленьким ангарчиком, в котором хранились два плане-Ра и всякое имущество планеристов, стала местом учебы и бурных споров.

В группе было двенадцать ребят и одна девчонка, Нина Жученко. Нам очень не хотелось, чтобы Нинка была в группе: не будь ее, мы бы не были «чертовой дюжиной» Но небольшого роста, шустрая Нинка оказалась сильнее дюжины ребят и прочно закрепилась в кружке планеристов на равных правах.

– Я хочу летать, – каждый раз твердила она. – И мне наплевать с высоты птичьего полета на все ваши каверзы.

Пришлось смириться.

И вот мы начали осваивать технику полета. Вначале ставили планер против ветра на бревно. Ученик садился в кабину и начинал балансировать, удерживая планер против ветра так, чтобы он не свалился на крыло.

Поначалу казалось, что удержать планер в равновесии относительно продольной оси дело не особенно сложное, однако оказалось, что необходима снаровка.

Закончив балансировку планера, приступили к пробежке на земле; натягивали резиновый амортизатор, инструктор кричал «Старт!», и планер, срываясь с места, пробегал метров триста.

Вот и я уселся в кабину планера. Инструктор Федоров дает команду:

– Натягивай!

Курсанты тянут. Ведущий находится на самом конце амортизатора. Он считает количество сделанных группой шагов и после каждого десятка кричит: «раз!», следующий десяток – «два!».

– Три десятка! – слышу голос Федорова. – Старт!

Планер побежал вперед.

Для того чтобы он оторвался от земли и взлетел, надо было натяжку амортизатора делать большей. После четырех-пяти десятков шагов планер уже мог сделать небольшой подлет, а затем сесть на землю.

Но, осваивая полеты на планере, мы были еще мальчишками – смелыми, любознательными и озорными. Дошла очередь взлетать на планере и Нине Жученко. Она уселась в кабину, и мы потянули амортизатор. Все было бы хорошо. Но ребята сговорились кричать «раз» не после десятка, а через каждые пятнадцать шагов, увеличив таким образом силу натяжения амортизатора в полтора раза.

– Пусть Нинка взлетит повыше, – с ехидцей посмеивались мы друг другу.

И вот натяжка для подлета на планере Нины Жученко готова. Подана команда Федорова. Планер вместо пробежки и подлета стремительно поднимается в воздух. Кольцо, прикрепленное к концу амортизатора, вместе с ним падает на землю. Нина Жученко летит!

Она не ожидала такого, отдала ручку от себя. Планер опустил нос и устремился к земле. Нина растерялась, бросила управление и закрыла лицо руками. Удар о землю – и фанера развалилась. Подбегаем к Нине, а она сидит, облокотившись на растрескавшийся обтекатель и горько-прегорько плачет.

После этого Нина ушла из группы и «чертова дюжина» перестала существовать. Всем нам крепко досталось от инструктора. Да мы и сами поняли, что с воздухом шутить нельзя ни при каких условиях.

Подлеты продолжались. Теперь мы взлетали все выше и выше. Полеты стали более продолжительными. Наконец инструктор поздравил с окончанием обучения и вручил удостоверения, в которых значилось, что мы являемся планеристами, закончившими обучение по программе первой ступени.

– Итак, идите ребята на завод и продолжайте работать, – попрощался инструктор.

Прошло три месяца. Однажды, в конце рабочего дня, нас кружковцев-планеристов, пригласили в комитет комсомола.

Аэроклуб предлагает Вам продолжать обучение планерному делу, – сказал молодой человек с голубыми петлицами на гимнастерке. Только теперь вы будете обучаться по программе второй ступени. Учеба и полеты рассчитаны на два месяца. Как вы на это смотрите? Мы с удовольствием приняли предложение.

– Недалеко от Ленинграда есть населенный пункт Юкки. Местность там холмистая, и, когда подует ветер, образуются сильные восходящие потоки. Там мы и будем учиться летать.

Инструктор рассказал много интересного. Мы, в свою очередь, поведали ему о себе, о заводе, о том, чем занимаемся после работы. Хотелось поскорее отправиться на планерную станцию. И вот, через несколько дней, желание сбылось.

Началась учеба. Летали почти каждый день. Теперь уже выполняли более сложные маневры в воздухе, чем в планерном кружке первой ступени. Планер устанавливался на самом верху склона холма. К нему прикреплялся тонкий металлический тросе, который затем раздваивался и крепился к двум концам амортизаторов со специальными устройствами.

Натягивать пусковые устройства приходилось не только самим курсантам. В помощь придавались лошади, а вместе с ними и мы что есть мочи тянули амортизаторы. Дело было не лёгкое.

Раз по десять-двенадцать, с рассвета и до темна, приходилось опускаться с горы и вновь подниматься на неё для запуска очередного планера. К концу дня едва волочили ноги, и все же с удовольствием приходили на очередное занятие. Усядешься в планер, опробуешь рули глубины, поворота, элероны.

– Все в порядке, к полету готов, – докладываешь инструктору. И сердце сожмется: страшновато, но хочется взлететь, почувствовать себя окрыленным.

– Старт! – раздается команда.

Силы пары лошадей и двух десятков курсантов, вложенные в амортизатор, швыряют планер против встречного потока воздуха, и фанерная птица, стремительно набирая высоту, парит в небе!

Жизнь в лагере была увлекательная. Быстро пролетал короткий зимний день. Сытный ужин восстанавливал силы, и каждый занимался своим любимым делом: устраивали самодеятельность, выпускали стенную газету, пели и танцевали под гитару, играли в шахматы.

Незаметно пролетели два месяца. Лагерный сбор окончен. На выпускном вечере инструкторы Литвинов и Федоров поздравили нас с успешным завершением полетов и вручили удостоверения, в которых значилось, что мы являемся инструкторами-планеристами. Теперь нам было представлено право самим обучать таких же, как и мы, ребят и девчонок полету на планере. Шуточное ли дело! Но после торжественного вечера, возвратившись в Ленинград, мы услышали то же самое, что и два месяца назад:

– Идите и работайте на своих заводах. О планерном спорте пришлось на время забыть. Даже отец забеспокоился:

– Толя, ты и дальше собираешься заниматься авиацией или это было очередное увлечение?

Но вот пришла в Ленинград весна 1938 года. Голубым и глубоким стало небо. Ночью где-то, поближе к звездам, курлычат журавли. Почему-то тревожнее бьется сердце. Да ведь это небо зовет!

Прошел месяц, все чаще и чаще ребята ведут разговоры об аэроклубе. И вдруг почтальон приносит известие: «Вы зачислены курсантом 3-го объединенного аэроклуба Володарского района».

В назначенное время еду по указанному адресу. Аэроклуб расположен в арке при входе в Александро-Невскую лавру. Небольшое помещение приспособлено под классы аэродинамики, штурманской подготовки, материальной части самолета и мотора.

В одном из классов стоит ободранный самолет и мы принимаемся за изучение его конструкции. Узнаем, что самолет ободран умышленно: чтобы можно было видеть каждую его деталь. Затем, впервые в жизни по очереди усаживаемся в кабину и воображаем себя в полете.

Спешим узнать все. На занятия приезжаем сразу же после работы, иногда не успевая даже забежать домой и покушать. Учимся прилежно, конспектируем каждую лекцию. Незаметно пролетели три месяца, и мы сдаем зачеты.