Доверено флоту

Когда началась война с Финляндией, основными задачами Северного флота стали поддержка и обеспечение боевых действий 14-й армии на приморском фланге фронта, командовал армией комдив В. А. Фролов, ставший впоследствии генерал-полковником. После того как наши армейцы заняли Петсамо (теперь, как и в старое время, - Печенга), отряд моряков был послан для овладения портом Лиинахамари в Петсамском заливе, организации его обороны и приема там транспортов. С этим отрядом в качестве представителя командования флота отправился туда и я.

Через сутки, хотя в порту еще горели подожженные отошедшим противником угольные склады, мы приняли у разминированных причалов первые транспорты с маршевым пополнением, боеприпасами и продовольствием. Круглосуточная полярная ночь усугубляла трудности, связанные с освоением поврежденных сооружений незнакомого порта, но снабжение войск морским путем было налажено. Очень много сделал для этого прекрасный организатор и большой знаток портового хозяйства интендант 1 ранга Ю. С. Сидерброк.

Грузы для фронта подавались из тыла через все большее число наших портов. Объем перевозок, за которые отвечал флот, возрастал, и Военный совет поручил мне ведать их организацией на Белом море. Потребовалось централизовать работу, к которой привлекались и пароходство, и рыболовецкие суда, и Севморпуть. Сперва не все шло гладко - давали себя знать ведомственные барьеры, кое-кто не сумел быстро перестроиться на военный лад. Дело пошло лучше, когда действия ледоколов стал лично координировать известный полярник, начальник Главсевморпути И. Д. Папанин. Он смело принимал решения, умел воодушевлять людей. А каким душевным человеком оказался Иван Дмитриевич, каким интересным собеседником! [7]

С задачами, возлагавшимися на наш флот, североморцы справились. Но допускалось и немало ошибок, из которых следовало делать выводы на будущее. Мы не имели тогда опыта конвоирования транспортов, организации их прикрытия с моря и с воздуха. И стала еще более очевидной безотлагательная необходимость усиления весьма малочисленного тогда Северного флота.

Я настроился принять участие в этой работе, окунуться в нее с головой. Уезжал из Заполярья, надеясь скоро вернуться туда с новыми боевыми кораблями. Получилось, однако, иначе. И надо было думать уже о другом флоте, настраиваться на другие задачи.

* * *

Впервые я увидел Севастополь летом 1928 года, когда довелось провести отпуск в Балаклаве. Восхищался историческими памятниками, нарядным Приморским бульваром, огромными, врезавшимися далеко в берег бухтами, где стояли корабли Черноморского флота и шла незнакомая мне, в чем-то даже таинственная жизнь военных моряков.

Весь город, какой-то особенный, не похожий на другие, оставил неизгладимое впечатление. В ту пору я, двадцатилетний рабочий Киевского паровозоремонтного завода, не смел и мечтать, что когда-нибудь буду служить на флоте, да еще в Севастополе, знаменитом городе, о героях которого столько читал еще в детстве.

А весной 1932 года - в то время я работал уже в Ленинграде, в Октябрьском райкоме партии - меня мобилизовали в кадры Красной Армии и направили в Военно-политическую академию. На мандатной комиссии, когда спросили, в каком роде войск хотел бы служить после учебы, ответил: «На флоте!»

Киевская комсомольская организация шефствовала над одним из подразделений Черноморского флота - дивизионом сторожевых и торпедных катеров. Приезжая к нам, черноморцы увлекательно рассказывали о кораблях, походах, учениях, и, наверное, с этого и началась у меня любовь к флоту. А партийная работа в Ленинграде, в Октябрьском райкоме, помогла близко познакомиться с моряками-балтийцами.

Уже будучи слушателем морского факультета Военно-политической академии, я снова попал в Севастополь - мы проходили стажировку на крейсере «Коминтерн». Учебные плавания позволили увидеть также Одессу, Феодосию, Батуми и другие черноморские порты. Однако на то, что назначат [8] на Черное море, слушатели нашего курса не рассчитывали. Нас предупредили, что большинство выпускников пойдет на подводные лодки недавно созданного Тихоокеанского флота.

В те годы Военно-политическая академия находилась в Ленинграде. Мы часто выступали на заводах и фабриках, а руководящие партийные и советские работники города - у нас. На всю жизнь запомнилось, как слушали мы Сергея Мироновича Кирова, когда он 1 ноября 1934 года - ровно за месяц до своей гибели - пришел вместе с заместителем наркома обороны СССР М. Н. Тухачевским на торжественное заседание, посвященное 15-летию академии и награждению ее орденом Ленина.

Наш набор заканчивал учебу в 1936 году. Как и ожидалось, почти всех выпускников морского факультета направляли на Тихий океан. Причем было предложено сразу же брать с собой на Дальний Восток семьи. Когда я доложил, что моя семья сможет приехать только через год - по окончании женой медицинского института, представитель управления кадров ответил:

- Ну раз так, назначим пока военкомом подлодки на Балтику, а через год поедете на Тихоокеанский флот вместе с женой-врачом.

Но судьба сложилась по-иному. Я действительно прослужил около года комиссаром на балтийских подводных лодках: сперва - на «Щ-318», затем - на «С-1», лодке нового типа, только что вступившей в строй. А потом был назначен военкомом линкора «Марат» - флагманского корабля Краснознаменного Балтийского флота. Практическая школа, пройденная на нем в течение двух лет, очень много дала для всей моей дальнейшей службы.

С Балтики, как уже было сказано, меня перевели на Северный флот. И вот теперь - на Черноморский…

Поезд пришел в Севастополь утром 1 мая. Несколько дней назад, в Полярном, я шел к причалу на катер по дорожке, представлявшей собой коридор между снежных стен выше человеческого роста. А здесь, в Крыму, все было в цвету, люди выходили на первомайскую демонстрацию, одетые по-летнему нарядно.

Увидел приготовившиеся к параду флотские части - и охватило глубокое волнение. Ведь завтра мне с этими бойцами и командирами работать. Как-то встретят?… Сумею ли оправдать оказанное доверие, приспособиться к незнакомым еще масштабам - флот на Черном море большой… Растревоженный такими мыслями, я сказал встретившему меня [9] военкому штаба флота А. С. Шохину, однокашнику по академии, что должен отдохнуть с дороги и присутствовать на параде не буду: захотелось побыть еще немного одному.

Со смешанным чувством нетерпения и некоторой настороженности ждал встречи с И. В. Роговым.

Это был руководитель умный, требовательный, в меру строгий, уже хорошо известный военным морякам, хотя служил на флоте еще недолго.

Участник гражданской войны, коммунист с 1918 года, старый армейский политработник, Иван Васильевич Рогов не так давно находился на посту военкома Генерального штаба РККА, а затем - члена Военного совета Белорусского военного округа. На XVIII партийном съезде он был избран членом Центрального Комитета ВКП(б) и тогда же, в марте 1939 года, назначен начальником политуправления РККФ и заместителем наркома. И. В. Рогов пришел на флот в очень ответственное время, когда у страны появились возможности существенно укрепить свою морскую мощь и надо было мобилизовать всю массу военных моряков - а ряды их стали быстро расти - на достижение высокой боевой готовности. Думается, он был - и по личным качествам, и по жизненному и партийному опыту - именно таким человеком, какой требовался, чтобы руководить в этих условиях политической работой.

Пробыв тогда в Москве не больше, чем требовалось, чтобы принять дела, Рогов начал работу на новом посту со знакомства с флотами. Прежде всего он выехал на Балтику и, посетив ряд кораблей и частей, провел целый день у нас на «Марате». Там мы и познакомились.

На линкоре Иван Васильевич пытливо вникал в организацию боевой учебы и политической работы, осмотрел одну из орудийных башен и погреба главного калибра, машинное и котельное отделения, центральный пост и главный командный пункт, краснофлотские кубрики, долго беседовал с личным составом. Запомнилось, в какой категорической форме потребовал начальник политуправления от командиров и политработников большего внимания к быту моряков, в частности к их питанию.