Я буду жить до старости, до славы...

Name: Я буду жить до старости, до славы...
Author: Берггольц Ольга Федоровна--

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Я буду жить до старости, до славы..., Берггольц Ольга Федоровна-- . Жанр: Биографии и мемуары / Поэзия. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.

Жанр: Биографии и мемуары / Поэзия

Название: Я буду жить до старости, до славы...

Автор: Берггольц Ольга Федоровна

Дата добавления: 15 январь 2020

Количество просмотров: 405

Читать онлайн

Я буду жить до старости, до славы... читать книгу онлайн

Я буду жить до старости, до славы... - читать бесплатно онлайн , автор Берггольц Ольга Федоровна

«Я буду жить до старости, до славы…» — писал молодой ленинградский поэт Борис Корнилов. До старости он не дожил: его убил советский режим. Но слава у него была уже при жизни. Он стал одним из самым ярких поэтов поколения, входившего в литературу в конце 20-х годов XX века. Песню из кинофильма «Встречный» на его слова пела вся страна: «Нас утро встречает прохладой, Нас ветром встречает река…» После гибели поэта эту песню стали объявлять как народную.

В первую часть книги входят избранные стихотворения и поэмы Б. Корнилова, а также новонайденные материалы из архива Пушкинского Дома.

Вторая часть содержит уникальный дневник Ольги Берггольц 1928–1930 гг. — периода их брака с Корниловым и письма Бориса Корнилова к Татьяне Степениной (его первой любви) и Ольге Берггольц.

Третью часть книги составили материалы из личного архива Ирины Басовой, дочери поэта: воспоминания ее матери Людмилы Григорьевны Борнштейн — второй жены Б. Корнилова, а также переписка Л. Борнштейн-Басовой с Таисией Михайловной Корниловой (матерью Бориса Корнилова), поэтами Борисом Лихаревым и Михаилом Берновичем. Эту часть книги открывает эссе Ирины Басовой «Я — последний из вашего рода…».

В четвертую часть вошли материалы следственного дела Бориса Корнилова из архивов ФСБ.

Книга содержит редкие и неизвестные фотографии и автографы.

Предваряет книгу эссе Никиты Елисеева «Разорванный мир».

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

ВПЕРЕД

Перейти на страницу:

<1932>

«Большая весна наступает с полей…»

Большая весна наступает с полей,

с лугов, от восточного лога —

рыдая, летят косяки журавлей,

вонючая стынет берлога.

Мальчишки поют и не верят слезам,

девчонки не знают покоя,

а ты поднимаешь к раскосым глазам

двустволку центрального боя.

Весна наступает — погибель твоя,

идет за тобой по оврагу, —

ты носишь четырнадцать фунтов ружья,

табак, патронташ и баклагу.

Ты по лесу ходишь, и луны горят,

ты видишь на небе зарницу;

она вылетает — ружейный заряд, —

слепя перелетную птицу.

И, белый как туча, бросается дым

в болото прыжком торопливым,

что залито легким, родным, золотым

травы небывалым отливом.

И все для тебя — и восход голубой,

и мясо прекрасное хлеба, —

ты спишь одинок, и стоит над тобой,

прострелено звездами, небо.

Тоска по безлюдью темна и остра,

она пропадет увядая,

коль кружатся желтые перья костра

и песня вдали молодая.

Я песню такую сейчас украду

и гряну пронзительно, люто —

я славлю тебя, задыхаясь в бреду,

весна без любви и уюта!

<1932>

«Тосковать о прожитом излишне…»

Тосковать о прожитом излишне,

но печально вспоминаю сад, —

там теперь, наверное, на вишне

небольшие ягоды висят.

Медленно жирея и сгорая,

рыхлые качаются плоды,

молодые,

полные до края

сладковатой и сырой воды.

Их по мере надобности снимут

на варенье

и на пастилу.

Дальше — больше,

как диктует климат,

осень пронесется по селу.

Мертвенна,

облезла

и тягуча —

что такое осень для меня?

Это преимущественно — туча

без любви,

без грома,

без огня.

Вот она, —

подвешена на звездах,

гнет необходимое свое,

и набитый изморозью воздух

отравляет наше бытие.

Жители!

Спасайте ваши души,

заползайте в комнатный уют, —

скоро монотонно

прямо в уши

голубые стекла запоют.

Но, кичась непревзойденной силой,

я шагаю в тягостную тьму

попрощаться с яблоней, как с милой

молодому сердцу моему.

Встану рядом,

от тебя ошую [51],

ты, пустыми сучьями стуча,

чувствуя печаль мою большую,

моего касаешься плеча.

Дождевых очищенных миндалин

падает несметное число…

Я пока еще сентиментален,

оптимистам липовым назло.

<1932>

Сыновья своего отца

Три желтых, потертых собачьих клыка

ощерены дорого-мило —

три сына росли под крылом кулака,

два умных, а третий — Гаврила.

Его отмечает звезда Козерог [52].

Его появленьем на свете

всему населенью преподан урок,

что есть неразумные дети.

Зачем не погиб он, зачем не зачах

сей выродок в мыслящем мире

и вырос — мясистая сажень в плечах,

а лоб — миллиметра четыре.

Поганка на столь безответной земле,

грехи человека умножа,

растет он и пухнет — любимец в семье,

набитая ливером кожа.

Не резкая молния бьет о скалу,

не зарево знойное пышет —

гуляет Гаврила один по селу,

на улицу заполночь вышед.

Не грозный по тучам катается гром,

хрипя в отдалении слабо, —

Гаврилиной обуви матовый хром

скрипит, как сварливая баба.

Скрипит про Гаврилу, его похвальбу,

что служит Гавриле наградой, —

Гаврила идет.

Завитушка на лбу

Пропитана жирной помадой.

Глядите, какой молодчина, храбрец,

несчастной семьи оборона, —

в кармане его притаился обрез —

в обрезе четыре патрона.

А тучам по небу шататься невмочь,

лежат, как нашлепки навоза…

В такую ненастную, дряблую ночь

умрет председатель колхоза.

И только соседи увидят одно —

со злобы мыча по-коровьи —

разбитое вдребезги пулей окно

и черную ленточку крови.

Тяжелым и скорбным запахнет грехом,

пойдут, как быки, разъяренно,

дойдут… А наутро прискачет верхом,

сопя, человек из района.

Он в долгом пути растеряет слова

и сон. Припадая на гриву,

увидит — Гаврилы лежит голова,

похожа на мятую сливу.

Ободраны щеки, и кровь на висках,

как будто она побывала в тисках.

Глаза помутнели, как рыбьи грязны,

и тело затронуло тленье…

Что значит, что приговор нашей страны

уже приведен в исполненье.

ВПЕРЕД

Перейти на страницу:

Рекомендуем к прочтению

Шестьдесят лет спустя

Избранное

Генерал Корнилов

Жить и умереть в Париже

Сид Вишес: слишком быстр, чтобы жить...

Граница Света