Все очень непросто

Как же, думаю, хуже? Опять не получилось? Еще раз перечитал — хуже некуда. Расстроился по-настоящему — ни хрена из меня не получается. Но я — упрямый, это дело сразу не бросил.

Работали мы в одном концерте с композитором, автором нашумевших шлягеров "Вишневая метель" и "Татьянин день", в общем с Мигулей. Сидит он как-то у рояля между концертами, что-то наигрывает, тут я к нему со своим эпохальным и подкатился. "Вот, — говорю, — Володя, текст не посмотрите?" Он видит, что я не с улицы, а вроде как при артистах, поэтому сразу-то не погнал. После первых двух строчек его перекорежило всего. Я обрадовался, но скрываю. Он взял пару аккордов и говорит: "Как-то у вас тут с размером — не того". Я его горячо заверил, что в одну секунду подработать могу, только бы музыка была хорошая (на самом-то деле я над размером целый месяц работал, все старался, чтоб погадостнее вышло).

В общем он еще некоторое время попел, страдая, мой "бестселлер", потом говорит: "Ладно, вы мне экземпляр оставьте, я на досуге подумаю и вам сообщу".

Так все-таки настоящего торжества и не получилось. Понимаете, не было у меня стопроцентной уверенности, что песня худшая. А когда я по телевидению услышал: "Плэйбой — клевый такой, мой милый бэйби, одет, как денди, с тобой я — леди, я так люблю тебя", меня охватила черная зависть и окончательно стало ясно — не в свои сани не садись.

И я бросил это дело.

***

Почти В.В.Маяковский

(Впечатления от разового посещения Росконцерта)

ПЫЛЕСОС

Я всегда очень верил нашим газетам, радио и телевидению. Вот по радио говорят: "Невесело поют нынче соловьи в Булонском лесу" — значит невесело. Весело соловьи могут петь только в Нескучном саду.

Наши вообще очень удачно всегда долбали капиталистическую заграницу. И слова были изобретены специальные: мир чистогана, город желтого дьявола (это на золото намекают, которое у нас никто не любит), желтая — она же продажная — пресса.

Очень хорошо и красиво можно было сыграть на противопоставлениях: у нас — "просторно раскинулись жилые микрорайоны", у них — "дома теснятся в каменных джунглях"; у нас — "счастливо трудятся", у них — "изнывают под гнетом"; у нас — "с каждым годом растет благосостояние трудящихся", они — "прозябают в нищете"; мы — "живем", они — "ютятся или чего-то там влачат", кажется, "свое жалкое существование".

Еще с раннего детства хорошо помню такой шедевр газетной карикатуры. На портрете изображен тогдашний Секретарь Организации Объединенных Наций. Под портретом надпись — Дог Хаммаршельд. Около портрета стоят двое рабочих в комбинезонах и с молотками (видимо, во время обеда). И один говорит другому: "Смотри. Пишется Даг, а читается наоборот". Вот так — просто и элегантно — проклятый гад Хаммаршельд.

Еще даже совсем недавно в одной из центральных газет после огромной статьи о наших очередных победах я под рубрикой "За рубежом" увидел такие строки: "Этой зимой в США от холода погибло более 854 человек".

От какого, к чертовой матери, холода?! Что, прямо на улице замерзли или простудились, а потом слегли? А точно ли более 854 или все-таки менее?

А специальная "плохая" музыка? Многие, наверное, помнят киножурнал "Иностранная кинохроника", который можно было смотреть без дикторского текста и с закрытыми глазами. Сначала шла веселая "траляляшная" музыка. Это значило, что в Венгрии вошел в строй новый комбинат, потом звучали минорные аккорды — ну точно землетрясение в Англии или женский хор рвет душу — открываешь глаза: американские рабочие влачат…

Всю жизнь в конце декабря я слышу: "В обстановке крайней напряженности встречают нынче на Западе Новый год".

Видали, как? — нынче, — в течение десятков лет, а все — нынче.

На протяжении последнего времени, дня за три до "Нового года" я усаживался перед телевизором, чтобы не упустить момент, когда Запад, находящийся постоянно в обстановке крайней напряженности, наконец-то лопнет. Но этого почему-то не происходило.

Позже у меня появился видеомагнитофон, и я стал записывать особенно выдающиеся "шедевры" дикторского искусства. Я подчеркиваю, именно дикторского. Так как сами по себе демонстрируемые сюжеты совершенно невинны.

Судите сами. На экране изображается одна из центральных улиц какого-то западного города. От дома к дому протянуты пышные гирлянды. Улыбающиеся прохожие, отягощенные красочными пакетами, спешат по своим делам, сверкают разноцветными огнями празднично украшенные витрины.

Дикторский текст: "Ничто не напоминает нынче (опять нынче) в Лондоне о Новом годе".

Ну, конечно же, ничто; ведь за границей праздники не празднуют, а стараются "хотя бы ненадолго отвлечься от повседневных проблем".

Следующий сюжет. Показывается ирландская группа "Ю ту", выступающая в небольшом клубе, а затем улыбающаяся женщина, которая моет окно.

Текст: "Не сразу пришел успех к молодым талантливым музыкантам. Раньше они играли в рабочих кварталах, но не всем повезло так, как им, — некоторые вынуждены сами зарабатывать себе на хлеб". ("Некоторые" — это, наверно, про бабу и окно).

И последнее. В Нью-Йорке — Рождественская неделя, кругом клоуны, "Микки маусы". На углу стоит веселый Дед-Мороз, останавливает каждого прохожего, поздравляет и вручает маленький пакетик. Люди разворачивают, и многие сильно радуются.

Диктор (с нескрываемым презрением и уничтожающим сарказмом): "А вот и американский Дед-Мороз — Санта-Клаус — , но он дарит прохожим далеко не подарки, а всего лишь лотерейные билеты. Не многие выиграют в эту Новогоднюю лотерею".