История изнутри. Мемуары британского агента.

На службе и вне ее Бейли делал все возможное, чтооы сыграть ту роль, которую для него наметил Александр. Он всю жизнь прожил хорошо и умел принимать гостей.

В этом ему помогала его жена, урожденная Рикардо. ЭТо была милая маленькая женщина, очень застенчивая, ти пичная англичанка, но очень гостеприимная и всегда готовая сделать все, что в ее силах, в интересах ее муЖа Русские приходили и наматывали себе все на ус. Они кушали обеды Бейли. Очень любили беилевские коктей ли которые они впервые ввели в Москве. Они готовы были принять его за то, за что его выдавал Александр, ц на меня падал отблеск нового великолепия. На службе Бейли заставлял меня много работать. Не зная языка, он во многом зависел от моей информации. С другой сторо ны, он научил меня, как нужно управлять канцелярией, как нужно обращаться с людьми разных положений и как действовать лаской или угрозой на те или иные отделы нашего Министерства иностранных дел. Обычно он гово рил: «Если вы не можете чеголибо добиться любе зростью, действуйте грубостью». Он следовал принципу м разводить китайских церемоний и в случае необходимости делал неприятности как посольству, так и министерству. К моему удивлению, такой образ действий лишь укреплял его авторитет. Его акции поднимались. Он отправился в С.Петербург повидаться с послом и возвратился с полномочиями совершить инспекторскую поездку по остальным консульствам в России. Несмотря на желчный характер (в молодости он перенес на Золо том берегу желтуху), он оказался прекрасным начальни ком, и ему я обязан всеми теми достижениями, которыми я обладал в качестве консульского чиновника. Вне служ бы он был мне, как отец родной, и я с ним никогда не расставался. В его доме я встречал массу людей, которых я бы никогда не узнал и дружба с которыми оказала мне неоценимые услуги во время войны. Под руководством Бейли я превратился из застенчивого и малосведущего . юноши в самоуверенного и квалифицированного админи | стратора.

Весной 1914 года, в то время, когда я исполнял обя занности генерального консула, заменяя уехавшего в слу жебную командировку Бейли, со мной приключился ин тересный случай. В субботу вечером мне позвонил по телефону пристав Тверской части. Двое англичан — мор ской врач и унтерофицер — оказались арестованными за кражу в магазине. Пристав, человек с круглой головой, угреватым лицом и усами, подстриженными по военному, был любезен, но упрям. Обоих посадили за

решетку. Они были пойманы с поличным Когла « т» ехал к нему, он пил чай и как будто не очень обрадовали мне. Однако по моей просьбе он послал за щх>тс£Е£? Согласно собственным показаниям, арестова^ыГво^ решались из Китая, куда были командированы в Ан~ глию через Сибирь. Во время остановки в Москве он« отправились в магазин, выбрали несколько новых плат ков, дветри пары носков, деревянный кустарный пошей гар и положили все это в карман. Как раз в тот момент когда они собирались заплатить, сыщик, дежуривший в магазине, схватил их. Это было вполне правдоподобно Однако показания сыщика и вызванного для производст ва ареста городового были чрезвычайно неблагоприятны Сыщик клялся, что своими глазами видел, как унтере офицер отправил к себе в карман портсигар жестом профессионального карманника.

Единственным для них благоприятным обстоятельст вом было то, что в момент ареста они имели при себе 80 фунтов, в то время как стоимость якобы украденного ими не превышала трех фунтов. Я красноречиво использовал это несоответствие и указал также, что здесь, быть мо жет, произошло недоразумение, вытекающее из незнания языка.

Мое красноречие пропало даром. Пристав снисходи тельно улыбнулся.

— Вы выполняете ваш долг, господин консул, я — свой. Это скверное дело, — сказал он.

Мне не оставалось ничего другого, как ретироваться. В этот момент в комнату ворвался красивый юноша.

— Отец, — крикнул он возбужденно, — мы выигр Затем он увидел меня, смущенно остановился, зат

бросился ко мне и горячо пожал руку.

— Господин Локкарт, Вы помните меня, — ск он, — я играл против Вас в прошлом году. Я сре, полузащитник «Униона».

Лицо его просияло. Затем он обратился к отцу:

— Папа, это господин Локкарт, который играл с морозовцами — лучшей командой в России. Он должен выпить с нами чаю.

Пристав нахмурился, затем улыбнулся.

— Простите меня, — сказал он, — за делами я поза был про чай.

Он позвонил, велел принести несколько стаканов чаю, водки, и мы, усевшись и чокнувшись, выслушали, как

мальчик описывает матч. Пристав слушал в молчаливом восторге. Очевидно, он страстно любил сына. Я то*? силе/ надеясь на неожиданную развязку моего деда ЗагОНчив свой рассказ, мальчик повернулся ко мне и

СПрОС*А что Вы здесь делаете, господин Локкарт? Отец покраснел.

— Господин Локкарт беседует со мной по официаль ному делу, а ты ступай.

После ухода юноши воцарилось молчание. Затем при став откашлялся и сказал:

— Господин консул, я обдумал этот случай. Я убе жден что Вы правы и что британский морской врач с 50 фунтами в кармане не будет красть платков. Самое не приятное в этом деле то, что предметы были найдены у них в карманах. Бати бы только они находились в карма не унтерофицера, а доктора мы бы вызвали как свидете ля, дело значительно упростилось бы.

Он почесал свою лысую голову. Затем позвонил.

— Пришлите мне городового, который составлял протокол по делу англичан.

Появился городовой, крепкий птхютодушный парень, с сознанием того, что он хорошо выполнил свое дело, и ожидающий похвалы.

Вы составляли этот протокол? — спросил пристав.

Так точно.

Краденое Вы нашли в карманах обоих?

Так точно.

Ты в этом уверен?

Так точно, — ответил городовой.

Подумай еще раз, — прорычал пристав громовым голосом. Городовой вздрогнул, но дал тот же ответ. Даже для русского он был не слишком сообразителен.

Пристав возобновил атаку.

— Ты думаешь, что морской врач, офицер английско го флота может украсть пару платков?

Городовой потянул носом.

Так точно, то есть никак нет, — пробормотал городовой.

Дурак, — проворчал пристав, — что ты хочешь сказать? Ты хочешь сказать, что нашел все предметы в кармане унтерофицера и ничего в карманах врача.

Это было сказано очень медленно и непринужденно,

причем каждое слово подчеркивалось ударом штомл* линейки по столу. F"eo"

На этот раз городовой понял.

— Так точно, — хрипло пробормотал он. Пристав порвал протокол.

— Скорей составь новый протокол, и чтобы я больше не ловил тебя на небрежности.

Он повернулся ко мне и засмеялся.

— Это все, что я могу сделать — сказал он, — дело будет передано суду. Предупреждаю Вас, предстоят труд ности с сыщиком, у которого упрямая башка и который получает проценты за поимку воров. Во всяком случае, сейчас имеется свидетель защиты. Остальное зависит от Вас. Врача я могу сейчас же отпустить.

Футбол имеет свою пользу. Я его горячо поблагода рил, попросил прислать врача мне на квартиру и бросил ся искать Александра Виленкина, юрисконсульта гене рального консульства.

Празднование 300-летия Дома Романовых в Москве 25.5.1913 г.

В тот же вечер мы разработали план действий. Врач объяснил, что они намеревались заплатить, и Виленкин, который знал Англию почти так же хорошо, как Россию, ясно увидел, какой линии ему следует держаться. Показа ния врача имеют значение, но в качестве основного свиде теля защиты должен выступить я. Таков был намеченный Виленкиным план кампании.

Я сначала возражал. Весьма сомнительно, удобно британскому консульскому чиновнику выступать в так деле. Во всяком случае, я не видел, в чем может в зиться моя помощь.

— Предоставьте это мне, мой дорррогой Лок карт,—сказал Виленкин своим еврейским акцентом. Я так и сделал.

Виленкин происходил из богатой еврейской семьи и славился тем, что лучше всех в Москве одевался. В деле зашиты двух англичан вопрос об одежде играл не послед нюю роль.