Стальная гвардия

Теперь всем понятно что к чему, и я приказал с наступлением темноты скрытно, без лишнего шума сосредоточить главные силы бригады на левом фланге в готовности утром по условленному сигналу начать атаку.

В целях обеспечения внезапности удара решено было артиллерийской подготовки не проводить, а для выявления вражеских огневых точек направить ночью в расположение противника разведчиков.

Все разъехались по местам. У каждого много забот и тревог. У меня их тоже полно: надо договориться с командиром 84-й стрелковой дивизии о взаимодействии, проследить за выходом танков на рубеж атаки, подготовить все для четкого управления боем.

Больше всего беспокоился я о том, как бы противник не раскрыл нашего замысла и не атаковал первым. Но радуют донесения разведки: немцы спешно подтягивают и ставят на огневые позиции противотанковую артиллерию там, где мы обозначили ложный район сосредоточения бригады. Значит, наша хитрость удалась...

Поддерживаю непрерывную связь с командиром танкового полка А. В. Егоровым. Он находился в блиндаже на НП командира мотострелкового батальона капитана Шестака. Его волнует не очень-то подходящая местность, по которой должны атаковать танки. Впереди перелески и поросшие кустарником низины - не застряли бы на них боевые машины.

На протяжении всей ночи гитлеровцы вели минометный огонь. Тяжелые мины грохотали особенно часто в лесу, где ревели наши тракторы. Наша артиллерия ответного огня не вела. Спокойно было в районе расположения 84-й стрелковой дивизии.

Наступило утро. И как только улучшилась видимость, я вызвал по радио А. В. Егорова. У него все готово.

- Три зеленые ракеты! - передаю Егорову сигнал начала атаки.

- Ясно! - отвечает командир полка, и я представляю, как он тут же подает команду "Приготовиться!", а сам смотрит в небо, ожидая вспышки этих зеленых ракет.

Ровно в 8.00 одновременно взревели 50 танковых моторов, и бронированные машины, ломая кусты орешника, устремились вперед. Первые десять минут враг молчал как бы в растерянности, но когда наши танки приблизились к его расположению, ударили противотанковые пушки и крупнокалиберные пулеметы.

Егоров на связи: докладывает, что потерь пока нет, но просит поддержать атаку огнем артиллерии.

- Поможем! - обещаю ему. - Используйте КВ для борьбы с вражеской артиллерией. Наращивайте темпы продвижения.

Теперь успех зависит от того, насколько быстро танки бригады сблизятся с противником и подавят его огневые средства. Следует спешить, пока гитлеровцы не передвинут противотанковую артиллерию, которую они стянули на ложное направление нашей атаки, и не вызовут свою авиацию. Прошу командира 84-й стрелковой дивизии П. И. Фоменко о поддержке атакующих танков огнем его артиллерии, а командиру зенитно-артиллерийского дивизиона капитану В. А. Лукьянову приказываю немедленно развернуть свои батареи за боевыми порядками танкового полка.

Когда артиллерия ударила по огневым средствам противника, снова связываюсь с Егоровым.

- Продвигаюсь, - докладывает он, - по лощине реки Полометь. Это снижает эффективность огня противотанковой артиллерии противника, но, с другой стороны, полузаболоченная низина гасит скорость танков. Опасаюсь, как бы не накрыла нас вражеская авиация...

- Атаку не прекращайте, - требую от Егорова и сообщаю ему, что в его распоряжение направлен зенитно-артиллерийский дивизион.

Напряжение боя нарастало. Сажусь в машину и еду на КП командира танкового полка. В пути вижу, как заходят на бомбометание 12 "юнкерсов". Через минуту в их боевом построении начали рваться снаряды. "Значит, Лукьянов успел", - понял я и в этот же момент заметил падающий фашистский бомбардировщик. Охваченный пламенем, он с пронзительным воем рухнул в лес, сотрясая землю оглушительным взрывом бомбового груза. Отлично вели огонь зенитчики. Еще один вражеский самолет, неуклюже качнувшись, пошел вниз, оставляя за собой черно-бурый хвост дыма. От самолета отделилась темная точка. Это летчик выбросился с парашютом. Выходя из зоны огня зенитной артиллерии, бомбардировщики вынуждены были набирать высоту и неприцельно сбрасывать бомбы.

Переждав бомбежку, я добрался до КП командира танкового полка.

- Есть ли потери от авиации? Как дела в батальоне? - спрашиваю Егорова.

- Потерь нет. Но наступление развивается медленно, Не можем выбраться из этой топкой низины... Сейчас батальон Лаптева с ротой КВ пробивается и дороге на Старую Руссу.

Вместе с Егоровым в течение часа наблюдаю за ходом боя. Наши тяжелые танки вклинились в расположение противника, однако средним и легким машинам с мотострелковым батальоном никак не удавалось расширить прорыв и развить успех. Справа и слева - лес, впереди - все та же лощина. Наконец танкам КВ удалось выйти на возвышенное место. Но они тут же вынуждены были остановиться я вести огневой бой с контратакующими со стороны деревни Ямник танками и мотопехотой противника. Гитлеровцы, потеряв четыре танка и тоже не имея возможности маневрировать, повернули обратно.

Когда я вернулся на свой КП, там находился генерал-лейтенант танковых войск Я. Н. Федоренко. Он прибыл на Северо-Западный фронт по поручению Ставки Верховного Главнокомандования для изучения опыта применения танков в войсках фронта. Мы поговорили с ним по душам. Я откровенно сказал, что 8-я танковая бригада добилась бы более значительного успеха при надлежащей поддержке ее артиллерией и авиацией. К тому же бригаду вводят в бой с ходу, без необходимой подготовки к наступательным действиям. У командира бригады не остается времени для тщательной рекогносцировки местности и изучения противостоящего противника.

Утром следующего дня генерал побывал в танковом полку, поговорил с командиром полка А. В. Егоровым, который накануне попал в очень неприятную ситуацию. Во время контратаки танков и мотопехоты противника со стороны станции Муры он решил на своем танке проскочить в роту КВ и вывести ее для удара по врагу с фланга. Однако его танк наскочил на минное поле и с перебитой гусеницей стал неподвижной мишенью. Немецкие танки открыли по нему огонь. Спас Егорова командир роты тяжелых танков старший лейтенант С. Г. Доценко, который, маневрируя, не подпускал немцев близко к танку командира полка. Лишь ночью его изрядно помятая машина была эвакуирована с поля боя и поставлена на гусеницы.

- Вы в этом сами виноваты, - отчитывал Егорова Яков Николаевич Федоренко. - Ведете полк в бой без предварительной инженерной разведки. Лезете на рожон! Этак погубите все танки. Не забывайте, положение такое, что возможности пополнять вас техникой у нас более чей скромные, и надо использовать каждую боевую машину с умом... Вскоре 8-я танковая бригада получила новую задачу и убыла с Северо-Западного фронта. Ее бои на этом фронте не завершились крупным тактическим успехом по той причине, что противник располагал подавляющим превосходством в силах и средствах. Но активные и решительные действия бригады явились существенной помощью нашим войскам при отражении удара немецко-фашистских войск на северных склонах Валдайской возвышенности. Впоследствии гитлеровский генерал Типпельскирх писал, что наступательные бои советских войск юго-восточнее озера Ильмень не позволили немецкому командованию с оставшимися силами продолжать наступление на Ленинград{11}.

* * *

30 сентября 1941 года немецко-фашистское командование, завершив сосредоточение в составе группы армий "Центр" огромной массы войск и боевой техники - около половины всех сил и средств, находившихся на советско-германском фронте, - предприняло генеральное наступление на Москву. Как известно, замыслом наступательной операции, получившей кодовое название "Тайфун", предусматривалось мощными ударами из района Духовщины, Рославля и Шостки в восточном и северо-восточном направлениях расчленить нашу оборону, окружить и уничтожить главные силы Западного, Брянского и Резервного фронтов в районах Вязьмы и Брянска, а затем стремительным наступлением танковых группировок охватить Москву с севера и юга, овладеть столицей Советского государства и на этом закончить войну. Гитлеровское командование считало, что с потерей столицы наш народ прекратит сопротивление и признает себя побежденным.