Стальная гвардия

Ночью прибыл эшелон с мотострелковым батальоном, которым командовал опытный фронтовик капитан Я. М. Шестак. Он задержался в пути, ожидая восстановления железнодорожных мостов, разрушенных фашистской бомбардировочной авиацией.

Прибытие мотострелкового батальона, а в ним и бригадного комиссара Н. В. Шаталова порадовало меня, Теперь вся бригада была в сборе и ее боевые возможности увеличивались. Сразу же после разгрузки этот батальон двинулся в расположение танкового полка с задачей наступать во втором эшелоне бригады.

На войне радость всегда соседствует с горем. Рано утром пришел ко мне страшно расстроенный начальник штаба бригады майор М. А. Любецкий.

- Что случилось, Михаил Антонович?

- Немцы захватили в плен начальника штаба танкового полка капитана Кривошеева и его помощника старшего лейтенанта Сизова.

- Как это произошло?

- До глубокой ночи я не мог связаться с Кривошеевым, - рассказывал Любецкий. - Вынужден был поехать в полк. Встретил командира полка и спросил, почему не прислали итогового донесения за минувший день. А Егоров отвечает, что это, мол, не его забота, а начальника штаба. Интересуюсь, где же он. Егоров не знает, сказал, что с вечера находился в батальонах в не имел связи со своим штабом. Я уже собрался уезжать, когда Егорову доложили, что Кривошеев и Сизов вечером поехали на НП уточнить обстановку и получить новые данные, в пути сбились с дороги в нарвались на засаду немцев. Об атом сообщил водитель автомашины Зубарев, которому удалось бежать...

Неприятно было, что танковый полк в первый же день боевых действий потерял двух командиров, воевавших с начала фашистского нашествия. Егоров обоих хорошо знал и высоко ценил. Ругать и наказывать его было бесполезно: и без того тяжело переживал он эту утрату. Я все же серьезно предупредил, чтобы на будущее поддерживал непрерывную связь со своим штабом.

Зубареву мы не могли предъявить претензий. Парень молодой, местности не знал и вел автомашину по указанию Кривошеева, который сам ориентировался по карте.

М. А. Любецкий доложил, что в соответствии с моим решением потребовал от командира танкового полка выполнять поставленную задачу - взять село Лужно.

За ночь хорошо поработали наши саперы. Они проделали проходы в минных заграждениях противника. После короткого артиллерийского налета танковый полк при поддержке мотострелкового батальона протаранил вражескую оборону.

Уже в десять часов стадо известно, что А. В. Егоров находится в Лужно и приказал батальонам развивать достигнутый успех, наступая вдоль дороги на Демянск.

- Отлично! - похвалил я танкистов. - Неотступно преследуйте противника, постарайтесь силами подвижного отряда отрезать немцам пути отхода.

Предупредив Егорова, что скоро буду у него, я поехал в Лужно. В селе еще дымились разрушенные дома, в которых были оборудованы огневые точки, повсюду исковерканная техника, брошенное немцами оружие и много трупов.

Командир полка расположил свой НП иа юго-западной окраине села. Он разговаривал по рации с командиром второго танкового батальона капитаном Баскаковым.

- Ну как там у него? - спрашиваю Егорова.

- Неважно, товарищ полковник. Продвижение черепашье. Говорит, что танки ползут почти "на брюхе". Местность заболоченная, не позволяет маневрировать. Упреждая мой вопрос о положении первого танкового батальона, Егоров продолжал: - У Дорожкова не лучше. Дорога на Демянск заминирована. Три танка подорвались. Остальные вместе с ротой КВ наступают по такой же трясине.

- Едем к Дорожкову, - предложил я Егорову, направляясь к его танку.

Через несколько минут мы были у стоявшего вблизи шоссе какого-то строения, нечто вроде сарая или риги. Здесь располагался НП комбата. Нас встретил начальник штаба капитал В. В. Лаптев, доложил, что майор Дорожков лично ведет батальон.

Танки, развернутые в линию, наступали всего в нескольких сотнях метров. Точнее, не наступали, а барахтались на болотистой, поросшей мелким кустарником ложбине. То один, то другой танк застревал. Их тут же вытаскивали, но они снова вязли, буксовали, надрывая моторы. Противник, видимо уверенный в том, что нашим танкам не пройти, вел лишь заградительный артиллерийский огонь. Изредка снаряды рвались и в боевых порядках танковых рот. "Хорошо еще, подумал я, - что погода нелетная, а то бы досталось нам от вражеской авиации".

- Пора, Александр Васильевич, прекращать эту канитель. Надо выбираться из лощины, - сказал я Егорову. - Задача вам остается прежняя, но следует хорошенько разведать местность, точно установить, где танки могут пройти.

...Едва я вернулся на свой КП, как Егоров известил по радио о новой беде.

- Тяжело ранен майор Дорожков. Командование батальоном возложил на капитана Лаптева, - докладывал он дрожащим от волнения голосом. Понятно: переживал. Воевали они вместе с начала войны, были друзьями...

...Еще семь дней 8-я танковая бригада вела ожесточенные бои на демянском направлении. Продвинулась она всего на 10 километров, но и это можно было считать важным достижением. Оценивая этот успех, газета "Правда" 12 января 1942 года писала: "Еще в сентябре прошлого года бригада Ротмистрова прекрасно зарекомендовала себя активными действиями на одном из участков Северо-Западного фронта. Ей удалось привлечь к своему району действий значительные силы врага, оттянув их с Ленинградского фронта. Таким образом было облегчено положение города Ленина и в этот момент это имело первостепенное значение".

* * *

К началу октября немецко-фашистское командование сосредоточило крупные силы 16-й армия юго-восточнее озера Ильмень, в районе станции Лычково, с целью оказать помощь своей ударной группировке, наступавшей на Ленинград. Командующий Северо-Западным фронтом генерал-лейтенант П. А. Курочкин в свою очередь решил сорвать это намерение противника наступлением 84-й стрелковой дивизии и нашей 8-й танковой бригады.

Передав свой участок на демянском направлении 26-й Златоустовской Краснознаменнбй стрелковой дивизии, 8-й танковая бригада сосредоточилась в лесу северо-восточнее Лычково. Отсюда нам предстояло утром атаковать врага.

Под вечер у меня на КП собрались начальник штаба бригады майор М. А. Любецкий, бригадный комиссар Н. В. Шаталов, начальник политотдела батальонный комиссар И. В. Седякин, командир 8-го танкового полка майор А. В. Егоров и командир мотострелкового батальона капитан Я. М. Шестак. Я пригласил их, чтобы обсудить обстановку и принять решение.

По данным разведки, противник в полосе предстоящих действий бригады имел значительные силы и большое количество огневых средств. Сбить гитлеровцев и отбросить их с занимаемого рубежа - задача весьма сложная, тем более что у нас не было гарантии, выйдем ли мы в район сосредоточения не замеченными противником. Мы могли обнаружить себя шумом танковых моторов, и гитлеровцы наверняка подготовятся к отражению нашей атаки, подтянут противотанковую артиллерию, нацелят авиацию... Наконец я пришел к простому и, казалось, в тех условиях единственно приемлемому решению: ввести противника в заблуждение, заставить ожидать нашего удара не там, где мы его нанесем. Пригласил всех к карте.

- Вот здесь у нас на правом фланге лес близко подходит к расположению немцев. Левее - равнина. Лучше и не найти исходного рубежа для атаки танков, показал я.

- Немцы-то не дураки. Видят, что это для них танкоопасное направление, и дадут нам прикурить, - сказал Любецкий, пока еще, видимо, не понимая моего замысла.

- Да, тут противник скорее всего ожидает нашего удара, - согласился с начальником штаба комиссар бригады Н. В. Шаталов.

- А если так, то это хорошо, - сообразил, в чем дело, командир танкового полка майор А. В. Егоров.

- Правильно, Александр Васильевич, - повернулся я к нему. - Пойдем на хитрость! Надо будет выделить пять-шесть тракторов и хотя бы один танк, направить их в лес, и пусть они всю ночь "гуляют" ближе к переднему краю. Для большего звукового эффекта снять глушители. Прибытие на этот участок пехоты обозначит одна из ваших рот, - обратился я к командиру мотострелкового батальона капитану Я. М. Шестаку. - Следует тоже пошуметь.