Войны Миллигана (ЛП)

Он хотел поприветствовать всех и выйти, но прожектор преследовал Аллена, оставляя заложником этого ослепляющего света. Он понял, что Рейджен и Артур сочли ответственным за это похмелье именно его, и не позволили никому другому пережить это. Аллен один должен был отвечать за последствия своих поступков.

Внезапно он услышал Артура:

— Что посеешь, то и пожнешь, — гулко прозвучало в пустой камере.

Пересохший рот с трудом выговаривал звуки, Аллен пытался встать. Заснуть в полночь пьяным вдрызг, чтобы заставить себя подняться в пять утра — это дерзкий вызов.

— Господи, помоги мне пережить эту пьянку! — прохрипел он.

Аллен обнаружил Бобби и Ричарда в общем зале, страдающими в тишине. Бобби поднял на него налитые кровью глаза.

— Ощущение, что я прожевал динамит, — сказал он жалобно.

Учитывая ситуацию, Ричард выглядел лучше. Одетый в строгий костюм, он выглядел скорее нервничающим, чем страдающим от похмелья. Иногда он встряхивал головой, чтобы убрать пряди волос, спадавшие на глаза.

— Позаботься о Зигмунде и Фрейде, хорошо?

— Можешь рассчитывать на меня, — уверил Аллен. — Я буду с ними разговаривать, чтобы они не комплексовали.

Несмотря на навязчивую головную боль, Ричард улыбнулся.

— Не хочется, чтобы они меня забыли, если я не сразу вернусь после суда. В окружной тюрьме меня могут задержать на несколько дней.

Когда настало время идти в суд, молодой человек выразительно посмотрел на Аллена и Бобби. В его глазах были слезы.

Борясь с собственными эмоциями, Бобби пожал ему руку и отвел взгляд.

— Все будет хорошо, парень.

Их прощание прервали Рузоли и Льюис, следующий за ним. Надзиратели шумно ввалились в комнату отдыха.

— Все к стене, сукины дети! — крикнул главный надзиратель и оттолкнул с дороги нескольких зомби.

Гневно раздувая ноздри и сверкая глазами, Рузоли прошел вдоль пациентов, выстроенных лицом к стене.

— Хорошо, скоты! — зло усмехнулся он. — Вы будете стоять здесь до тех пор, пока не сознаетесь, кто написал на стене, что я хуесос.

Аллен подавил смех. В этот самый момент потрескивающий динамик вызвал Ричарда Кейса явиться в круг. Юноша повернулся, чтобы выполнить указание.

— А ну к стене, сукин ты сын! — крикнул Рузоли.

Ричард, который очень боялся Рузоли, побледнел как покойник.

— Н-но я д-должен ид-д-т-ти на з-заседание.

Глаза Бобби сузились. Рузоли схватил рубашку Ричарда сжатым кулаком.

— Слушай меня, говнюк, ты будешь делать то, что я тебе скажу! Если я скажу поссать, ты сядешь на корточки. Если я скажу, что отымею тебя, ты молча встанешь на четвереньки. Ты понял?!

Он прижал голову Ричарда к стене и заорал:

— Ты понял, да? Ты понял?!

— Оставь его! — приказал Бобби тихим, но угрожающим голосом.

Надзиратель толкнул Ричарда обратно в строй, потом холодно посмотрел на Бобби, затем перевел взгляд на Ричарда.

— Тебе что-то не нравится, Стил?

Одним прыжком Бобби оказался между Рузоли и Ричардом, и достал из носка бритву.

Легко взмахнув рукой, он до кости разрезал запястье Рузоли. Прежде чем кто-либо успел среагировать, он полоснул главного надзирателя по лицу, горлу и груди.

Кровь хлынула во все стороны, забрызгав лицо Аллена.

— О господи! — закричал он.

Его ноги подкосились, но Рейджен вмешался, не дав ему потерять сознание. Он же прижал Бобби к земле, чтобы не допустить убийства.

Лезвие, только что перерезавшее горло, отлетело на пол. В это время громкоговоритель объявил на максимальной громкости:

— Синий код! Корпус А! Синий код!

Взвыли сирены.

Карл Льюис разорвал свою рубашку и перевязывал кусками ткани горло Рузоли, чтобы остановить поток текущей крови.

— Блин, Сэм, я же говорил тебе не связываться с этим психом! О Боже, Сэм, не умирай! Сэм, я прошу тебя, не умирай!

Рейджен, занявший пятно из-за того, что Аллена охватил страх, видел приближение опасности. Сейчас, когда по коридору приближалась толпа накачанных охранников, он среагировал моментально. Одним взглядом он сообщил Гейбу о своих намерениях. Ловким движением левой ноги Рейджен задвинул лезвие под теннисный кроссовок Гейба. Гигант раздавил оружие подошвой, смешав его с пылью.

Охранники отвели Бобби в изолятор, а потом заперли остальных пациентов в их камерах.

Сигнализация наконец-то отключилась, но в корпус продолжала прибывать охрана.

— Всех вывести голыми! — крикнул начальник охраны.

Пациентов выводили из камер одного за другим, чтобы раздеть.

— Повернуться, толпа придурков! Лицом к стене!

В ходе осмотра они обыскали камеры, разорвали швы, выпотрошили подушки, опустошили тюбики с зубной пастой и флаконы с шампунем. Охранник в резиновых перчатках, натянутых до плеча, проверял каждый унитаз.

Коридор постепенно наполнялся хламом из камер и голыми пациентами, стоящими лицом к стене.

Лезвие Бобби они не нашли.

7. Зоотерапия

По приказу судьи Дэвида Р. Кинуорти, судебное заседание комиссии по пересмотру дела состоялось при закрытых дверях 30 ноября 1979 года. В дебатах участвовал представитель комиссии по УДО, сидевший в конце зала. Он был готов арестовать Миллигана, если суд официально признает того «безопасным для самого себя или для других», и тем самым вывести его из-под юрисдикции Департамента психического здоровья.

Адвокат Билли, Алан Голдсберри, круглое лицо которого возвышалось над телом, натренированным, как у игрока в американский футбол, удобно устроился рядом со своим долговязым помощником Стивом Томпсоном. Когда полицейский завел Билли в зал судебных заседаний, оба адвоката подвинулись, чтобы их клиент в наручниках сел посередине.

Месяцем раньше, после беседы с доктором Милки, Аллен попросил Голдсберри назначить ему встречу с психиатром.

— Милки сказал, что даст показания в мою пользу. Он решил отменить стелазин и распорядился перевести меня в корпус А. Он хороший человек, я доверяю ему. Напомни ему, чтобы он принес свои записи от 30 октября.

Но находясь на скамье свидетелей, и ссылаясь на медицинские архивы клиники, доктор Милки заявил суду, что обнаружил у Миллигана психоневротическую тревожность, осложненную депрессивными и диссоциативными чертами. Как утверждал доктор, он дважды осматривал Миллигана в Лиме, последний раз 30 октября, а также за полчаса до начала судебного заседания.

Когда прокурор спросил, является ли сегодняшнее состояние Миллигана таким же, как при установлении диагноза, Милки ответил:

— Да, он психически болен.

— Какие симптомы?

— Его поведение неприемлемо. Миллиган — преступник, виновный в изнасилованиях и ограблениях. Он находится в постоянном конфликте со своим социальным окружением; это тот тип личности, которого уголовное наказание ничему не научит.

Милки заявил, что считает Миллигана потенциальным самоубийцей, к тому же опасным для окружающих. Только психиатрическое учреждение с высоким уровнем безопасности может содержать его в хороших условиях, продолжил врач. Лучшее место в Огайо, по мнению Милки, куда Миллигана можно поместить — это Лима.

— Как с ним обращались?

— С пренебрежением.

Милки не объяснил, что имел в виду.

Отвечая на вопросы Голдсберри, он снисходительно признал, что не согласен с определением синдрома множественной личности, данным в последнем издании руководства по диагностике и статистике.

— Я исключил диагноз «синдром множественной личности», но я исключил так же и сифилис, принимая во внимание результаты его анализов крови. Симптомы данных болезней не были обнаружены у Миллигана

Показания Милки были опровергнуты такими врачами, как Джордж Хардинг, Дэвид Кол, Стелла Кэролин, а также психологом Дороти Тернер.

Затем судья Кинуорти попросил Миллигана дать показания перед судом.

Впервые в жизни Билли было разрешено давать показания на судебном процессе от своего имени. Выпрямившись, он уверенно подошел к ограждению. Миллиган дружественным кивком и легкой улыбкой поприветствовал наблюдателей, присутствующих в зале суда. Потом, замешкавшись из-за наручников, он нагнулся, чтобы коснуться Библии левой рукой, а правую поднять вверх.