Люди сороковых годов
Люди сороковых годов читать книгу онлайн
Книга известного писателя и публициста Юрия Жукова — это документальный рассказ о том, как танкисты под командованием гвардии генерала, дважды Героя Советского Союза, ныне маршала бронетанковых войск Катукова дошли от Москвы до Берлина. Перед читателем раскрываются героические страницы боев бригады Катукова под Москвой, жарким летом 1942 года западнее Воронежа, на Курской дуге и на государственной границе СССР. Глава книги «Польская тетрадь» и эпилог воссоздают драматические моменты последних месяцев войны и битвы за Берлин.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Вот так в жарком бою мы и заняли Скирманово. Этот бой шел весь день до глубокой ночи. Мы сжали гитлеровцев с трех сторон, и в конце концов они не выдержали и побежали, прыгая, как сайгаки, что называется, сломя голову».
Так пал этот важный укрепленный узел гитлеровцев, и бригада начала наступление на Козлово.
Разгромив гитлеровские войска на плацдарме, с которого они намеревались нанести удар во фланг 16-й армии, наши части облегчили себе невероятно трудную задачу, которую им пришлось решать в последующие дни, когда Гитлер отдал приказ о генеральном наступлении на Москву.
Я уже не говорю о том, что гитлеровцы понесли в этом бою весьма существенные потери, — 10-я танковая дивизия была, по сути дела, обескровлена. Дивизия СС «Империя», тщетно пытавшаяся прорваться к Скирманову из Рузы, тоже понесла немалые потери. Гвардейцы же вышли из боя с минимальным ущербом и в полной готовности к новым боям.
Так еще раз была подтверждена старая суворовская истина, которую любил повторять Катуков: побеждают не числом, а умением.
У порога нашего дома
Теперь мне предстоит рассказать о самых трудных и самых драматических событиях, пережитых в битве под Москвой гвардейской танковой бригадой. Речь пойдет о ее боях на этом направлении, у порога Москвы, в дни того самого генерального наступления немцев, которое Гитлер заранее разрекламировал как решающую битву на востоке.
Москвичи хорошо запомнили воздушные тревоги в конце ноября тысяча девятьсот сорок первого года. Им памятны и свист немецких авиабомб, и отчетливо различимый рокот дальнобойных батарей, и грозный рев посылаемых ими снарядов, уходивших к фронту, и наглые немецкие листовки, обещавшие скорый конец советской столице. Фашистские генералы спешили донести Гитлеру, что они уже видят в бинокли «внутреннюю часть города».
В те дни пульс фронта бился особенно напряженно. Синие стрелы на штабных картах вонзались уже в близкие дачные поселки, так хорошо знакомые нам всем, — в те самые поселки, где еще в мае гуляли по выходным дням москвичи. Какую выдержку, какую силу воли должны были проявить в ту пору защитники Москвы, сражавшиеся у самого порога нашего дома!
Штурмуя Скирманово и Козлово, генерал Катуков неотступно думал о Чисмене. В сущности, это был очень рискованный, хотя и жизненно необходимый маневр: снять бригаду с Волоколамского шоссе и перебросить ее сюда. Это было похоже на то, как если бы прочный замок сняли с одной двери дома, притом весьма заманчивой для непрошеных гостей, и заперли им другую дверь, скажем выходящую во двор.
Учитывая, что гитлеровцы уже заканчивали подготовку к новому большому наступлению и оно могло начаться буквально со дня на день, Катуков испытывал большую тревогу. Он с облегчением вздохнул, когда сразу же после того, как его мотострелковый батальон выбил гитлеровцев из Козлова, поступил приказ о возвращении в Чисмену.
Этот маневр был выполнен так же молниеносно, как предшествующий: Козлово было освобождено вечером 14 ноября, ночью танкистов сменила пехота, а 15 ноября 1-я гвардейская танковая бригада уже стояла на своих прежних рубежах в районе Чисмены.
Не прошло и двадцати четырех часов, как по всему фронту заговорила своим простудным басом гитлеровская артиллерия, и окоченевшая от долгого лежания в русском снегу серо-зеленая солдатня Гитлера ринулась в атаку. Перед началом наступления ей прочли приказ фюрера:
«Учитывая важность назревающих событий, особенно зиму, плохое материальное обеспечение армии, приказываю в ближайшее время любой ценой разделаться со столицей Москвой».
Ветеран бригады П. И. Тернов вспоминает в письме ко мне:
«После того как мы разделались с гитлеровцами в Скирманово, нас вернули на Волоколамское шоссе. Мой участок обороны, понятно, был очень мал, но не маловажен: наши хорошо оборудованные дзоты (деревянно-земляные оборонительные точки) в четыре наката из бревен с амбразурами для станковых пулеметов находились на краю оврага у шоссе против деревни Гряды. Перед нами было широкое поле обстрела.
На другой день вечером, когда уже стало темнеть, к нашей позиции вдруг подъехал броневик, из него вышли двое в кожаных пальто. Я вышел к ним навстречу и сразу узнал; это были наш генерал Катуков и комиссар Бойко. «А это наш старый гвардеец, — с улыбкой сказал генерал и добавил: Докладывать не нужно». Спросил: «Обстановка всем известна?» — «Известна, товарищ генерал. Но почему мы стоим лицом к Москве, а позади у нас Волоколамск?» Михаил Ефимович объяснил, что ожидается удар гитлеровцев нам во фланг, они будут пытаться пересечь шоссе и отрезать наши части, а мы, чтобы их перехитрить, подготовили им здесь сюрприз…
Правее нас, на опушке леса в засаде стоял один наш танк. Танк прикрывал нас, а мы своим пулеметным огнем должны были прикрывать правый фланг мотострелковой роты. «Стоять будем насмерть», — предупредил генерал и тепло попрощался с нами.
Этой ночью никто из нас не спал, хотя в дзоте было тепло — топилась печь, сделанная из железной бочки. Утро было солнечное, с сильным морозцем. В восемь часов утра открыла огонь фашистская артиллерия, и после огневой подготовки в атаку пошли немецкие танки с пехотой. Начался очень тяжелый бой.
Мы, как и приказал генерал, стояли насмерть. Пропустив танки, которым давали бой наши танкисты и артиллеристы, мы застрочили из пулеметов по немецкой пехоте. Нам было отчетливо видно, как падают гитлеровцы, как их раненых тащат назад. Наш пулеметный огонь был плотный, патронов у нас было много. Накануне вечером старшина Николай Вдовенко привез на санях целую гору цинковых коробок с боеприпасами.
Из одного пулемета вел огонь я, из другого — наш неуязвимый герой и силач Петр Борисов. Немцы несли большие потери, и их наступление замедлялось, притуплялось. Бой длился дотемна. Но вот прямо на наш дзот двинулся немецкий танк и стал в упор расстреливать нас из пушки.
Снаряды ложились рядом. Вот уже у нас снесло два наката бревен. Еще выстрел, и нас засыпало землей — дзот развалился. И все же мы без приказа не отходили. Только тогда, когда нам дали указание сменить позицию, мы отошли в овраг, а затем переползли под огнем шоссе и залегли в кювете.
Шоссе в буквальном смысле слова пылало огнем. Казалось, будто снаряды проходят по твоей спине. Но нам везло: только один из наших пулеметчиков был ранен. По кювету мы проползли пятьсот — семьсот метров и заняли запасной рубеж обороны. Глубокой ночью бой стих, и перед рассветом наша бригада организованно сменила позиции. Битва продолжалась».
События развивались грозно и стремительно. Нужно было обладать крепкими нервами для того, чтобы сохранить душевное равновесие в те дни. По данным, приведенным в книге «Разгром немцев под Москвой», составленной Маршалом Советского Союза В. Д. Соколовским и группой работников Генерального штаба, на Москву наступали в те дни 75 немецких дивизий, в том числе 14 танковых и 9 мотострелковых. Наши войска сопротивлялись с невиданным мужеством, но все же вынуждены были шаг за шагом отступать, теряя пространство, но выигрывая время, необходимое для сосредоточения новых ударных армий, призванных остановить и обратить вспять врага.
Как сообщил в своем «Кратком обзоре боевых действий танковых частей 16-й армии за период с 16 ноября 1941 г. по 1 января 1942 г.», направленном начальнику управления боевой подготовки Главного автобронетанкового управления, начальник АБТВ этой армии подполковник Орел, только на ее участке гитлеровцы сосредоточили 4 танковые дивизии, дивизию СС «Империя» и 3 пехотные дивизии; у них было примерно 600 танков. 16-я армия располагала тогда всего лишь 140 танками.
Непосредственный участник этих драматических событий, уже хорошо знакомый читателю Я. Я. Комлов, так описывал в письме ко мне 15 октября 1971 года сражение на том участке, где находились танкисты Катукова:
«16 ноября 1941 года, в первый день своего нового наступления на Москву от Волоколамска, гитлеровцы наносили главный удар слева и справа от шоссе двумя охватывающими направлениями — по флангам панфиловской дивизии. Их целью было — окружить эту дивизию, а с нею и нашу бригаду и часть сил кавалерийского корпуса Доватора. На самом же шоссе они, по сути дела, лишь сковывали нас.
Три дня — 16, 17 и 18 ноября советские воины геройски сдерживали натиск фашистов в этом районе. Именно в эти дни совершили свои легендарные подвиги 28 героев-панфиловцев у Дубосеково, 10 саперов у Строково и танкисты Бурды у Матренино. Лишь к вечеру восемнадцатого ноября немцам удалось прорвать оборону панфиловцев на ее правом фланге в районе Лысцово, Шишкино, Гусенево, и на левом — у Дубосеково и Ширяево.
Гитлеровцы двинулись в обход Чисмены и вышли на Волоколамское шоссе в тылу у нас — в районе деревни Гряды. Но окружить наши части гитлеровцам не удалось — 19 ноября штаб Катукова был уже в Колпаках, а затем в Надеждино. Наша бригада вместе с панфиловской дивизией и кавалерийским корпусом Доватора продолжала вести тяжелые бои, проявляя поистине невиданную смелость и упорство.
Да, катуковцы снова и снова совершали удивительные подвиги, и опять отличался Лавриненко. В горький ноябрьский день, когда разрывом вражеской мины был убит генерал Панфилов, Лавриненко оказался свидетелем этого трагического события: ему было поручено прикрывать его командный пункт.
Обстановка была неимоверно трудной: прорвавшиеся фашистские танки уже подходили к деревне, где находился этот командный пункт. Лавриненко насчитал восемь вражеских машин. «Заводи мотор!» — скомандовал он своему механику, Бедному, и танк помчался навстречу гитлеровцам.
Лавриненко сам сел за пушку и семью снарядами зажег семь немецких танков — такой это был мастер огня. Но в это время в деревню ворвались еще несколько вражеских машин. Один снаряд пробил броню «тридцатьчетверки». Раздался взрыв. Лавриненко и Федоров вытащили умирающего радиста Шарова, а Бедный погиб за рычагами горящего танка. Атака фашистов была отбита. Но обстановка оставалась крайне напряженной…
Вот так мы и воевали в эти трудные ноябрьские дни 1941 года. В этих боях отличились многие, в том числе Лехман, Якимчук, Бурда, Биндас, Попов, Самохин, Бороднин, Михайлов, Афонин, Яковенко и другие — всех не перечислишь!»
