Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)
Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны) читать книгу онлайн
В книгу историка русской литературы и политической жизни XX века Бориса Фрезинского вошли работы последних двадцати лет, посвященные жизни и творчеству Ильи Эренбурга (1891–1967) — поэта, прозаика, публициста, мемуариста и общественного деятеля.
В первой части речь идет о книгах Эренбурга, об их пути от замысла до издания. Вторую часть «Лица» открывает работа о взаимоотношениях поэта и писателя Ильи Эренбурга с его погибшим в Гражданскую войну кузеном художником Ильей Эренбургом, об их пересечениях и спорах в России и во Франции. Герои других работ этой части — знаменитые русские литераторы: поэты (от В. Брюсова до Б. Слуцкого), прозаик Е. Замятин, ученый-славист Р. Якобсон, критик и диссидент А. Синявский — с ними Илью Эренбурга связывало дружеское общение в разные времена. Третья часть — о жизни Эренбурга в странах любимой им Европы, о его путешествиях и дружбе с европейскими писателями, поэтами, художниками…
Все сюжеты книги рассматриваются в контексте политической и литературной жизни России и мира 1910–1960-х годов, основаны на многолетних разысканиях в государственных и частных архивах и вводят в научный оборот большой свод новых документов.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
«29 января <1928>.
Дорогой Тихонов, спасибо за книгу [1748], не только за то, что послали ее (Вашу дружбу я ценю и чту), но и за то, что Вы ее написали. Это прекрасная книга! Все Ваши качества, которые в стихах оставались ясными только для
<1 слово нрзб.>(прямое действие. — Б.Ф.).Немецкое издательство „Malik Verlag“ [1751] на днях спрашивало меня, что я им могу подготовить из новых русских книг для перевода. Я указал „Риск<ованного> человека“. Пошлите им экземпляр. Это серьезное и<здательств>во, и я думаю, что они возьмут книгу.
Вышла в Париже моя новая книга „Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца“. Жду оказии, чтобы и Вам послать.
Напишите, где Вы и что делаете.
В те годы Эренбург уже не писал рецензий — для «Рискованного человека» Тихонова и «Заката» любимого им Бабеля было сделано исключение, причем рецензии написаны специально для парижского журнала «La revue européenne»; они появились в разделе «Lettres russes» [1753] и по-русски никогда не публиковались. Рецензию на «Рискованного человека» приводим в обратном переводе И. И. Эренбург, т. к. рукопись ее не сохранилась.
Имя Тихонова было абсолютно не известно французам, и разговор о его прозе Эренбург начал с упоминания о стихах:
«Николай Тихонов — лучший поэт молодого поколения. Он появился после Гражданской войны, когда люди, только что державшие в руках винтовки, относились к печатному слову с иронией. Его первые баллады о революции, о новом человеке, грубом и твердом:
Гвозди бы делать из этих людей,
Крепче бы не было в мире гвоздей.
Но уже вскоре он отказался от столь легких тем. Дыхание его стихов осложнилось, стало стесненным, почти мучительным, как дышит человек, взбирающийся на гору. В них вошли вершины Кавказа, смех комсомольцев, море аллитераций. Последний его сборник озаглавлен „Поиски героя“.
Теперь Тихонов напечатал первую свою вещь в прозе: „Рискованный человек“. Он не нашел героя, но герой нашел его. Сюжет этой книги Восток — Бухара, Азербайджан, Армения, а вернее, русский человек в мире, который ему дик и в то же время — глубоко сродни. Рассказ „Чайхана у Ляби-хоуза“ — один из лучших в нашей послереволюционной литературе. Это — знойная душная ночь в старой Бухаре, где перемешаны советская статистика, кровавая месть, казино с рулеткой и дряхлые муллы. Переплетены многие судьбы: командированный русский, старик басмач, укравший и собравший деньги, чтобы купить женщину, гид, говорящий по-русски, потерявший состояние и повстречавшийся со своим обидчиком. Плюс старый еврей, дантист, которому все время хочется пить, а у него нет денег на бутылку боржоми, и он ищет, кто бы ему составил компанию. Затем кот и мыши, удравшие из мышеловки. В начале страсть, потом сытая лень. Наконец, убийца. Душный, безжалостный климат и безграничная покорность созданы не географией. Это — климат душевный, и старая Бухара легко может встретиться в Ленинграде. Потому книга Тихонова отличается от „восточных“ сочинений французов и англичан. Они, дивясь экзотике, восторгаются ею либо возмущаются. Тихонов же не должен пересекать ни границы своей страны, ни свои собственные. Эта граница — в нем самом, в его сердце русского человека. Она была установлена до того, как построены минареты Бухары. Это ограничение перманентно.
В рассказах, как и в стихах, Тихонов остается романтиком. Он презирает пропорции и плюет на традиционную благопристойность наших литераторов. Если жизнь кипит новостями, самовары шумят, поют, а возведение гаража описывается с чеховской тоской („мы увидим небо в алмазах“), значит — Тихонов не обманул ожиданий. Он показал, что промозглый ветер и патетика Октября, ночной дым над Варшавой могут быть открыты всюду — в ужимках экзальтированного дервиша, в духоте азиатских базаров, в жалкой страсти старого банковского клерка, в последней позе банкрота небезызвестного Энвер-Паши [1754], даже в кошке, даже в землянике.
Словом, эта мужественная книга о патетичной тяжеловесности нашего времени для читателя — кислородная подушка» [1755].
По-видимому, вместе с «Рискованным человеком» Тихонов прислал и письмо, поскольку 3 февраля 1928 года Эренбург сообщил В. Г. Лидину в Москву: «С моим „Лазиком“ дела плохи. Тихонов пишет, что Главлит не одобряет. Попробую еще прибегнуть к героическим мерам» [1756].
Следующее, короткое послание Эренбурга — несколько строчек в коллективной открытке, отправленной Тихонову. Это произошло 11 августа 1928 года в берлинском винном погребке «Schwenske’s weinstuben», где собрались по случаю приезда Ильи Александровича и Татьяны Кирилловны Груздевых [1757]. Присутствовало 7 человек — помимо самих Груздевых и Эренбургов были: писатель Овадий Савич (путешествуя в то лето вместе со своими друзьями О. Савичем и Р. Якобсоном по Словакии, Эренбурги возвращались в Париж через Берлин), поэтесса Вера Лурье, влюбленная в Л. М. Козинцеву (эмигрировав в 1922 году из Питера, Лурье успела познакомиться на берегах Невы и с молодыми Серапионами, и с Островитянами), а также писатель Роман Гуль [1758]. Груздевы знали, что путешествовавший по югу Тихонов вскоре должен был прибыть в Новороссийск — туда и адресовали коллективное послание.
Открытку с видом кабачка «Schwenske’s weinstuben» (Берлин, Ранкештрассе, 4) первым заполнил Груздев: «Дорогой Коленька! Вот мы собрались, пишем тебе, думаем о тебе, спорим о тебе. Вообще целый акафист. Потрясайся! Твой Илья».
Затем жена Эренбурга (Л. М. вела свою переписку с Тихоновым, а приветы посылала ему, едва покинув Питер в 1924 году — в письме Шкапской: «Если встретите Тихонова, передайте ему привет»; тогда, впервые увидев Л. М., Тихонов испытал душевное волнение — возникшее чувство оказалось сильным и прочным, и об этом здесь еще пойдет речь): «Милый Николай Семенович, тут про Вас рассказывают и мне очень хочется Вас видеть. Спасибо за приветы. Приезжайте в Париж. Обязательно. Ваша Л. Эренбург».
Приглашение в Париж (Тихонову довелось воспользоваться им лишь однажды — в 1935-м) подтверждал и Эренбург: «Вспоминаем Вас с нежностью. Приезжайте в Париж, обещаю экзотику ничуть не меньше туркестанской. Ваш И. Эренбург».
Затем следовало пылкое послание Т. К. Груздевой:
«Коленька, милый мой, вспоминаю тебя здесь часто, часто. Помнишь ли ты обо мне. Это лирическое. Наверное общество Эренбурга. А жена его — ты прав — прелесть. Вкус у тебя верный. Целую твоя
(последнее слово подчеркнуто дважды. — Б.Ф.)
