Антология «Битлз»

Джон: «Polythene Pam» — мои воспоминания о встрече с одной женщиной в Джерси и о человеке, который был ответом Англии на Аллена Гинзберга. Конечно, она не носила ботфорты и килты — это я додумал. Этакий извращенный секс в полиэтиленовом мешке. Я просто искал, о чем бы написать песню» (80).

Пол: «У меня было несколько незаконченных фрагментов. Некоторым не хватало середины, второго куплета или концовки.

Я играл на пианино в Ливерпуле, в доме отца, а на подставке стоял сборник нот моей сводной сестры Рут. Я полистал его и наткнулся на песню «Golden Slumbers». Читать ноты я не умею, вспомнить эту старую мелодию мне не удалось, поэтому я начал играть что-то свое. Мне понравились слова, поэтому я оставил их, и так получился еще один фрагмент песни. А еще у меня была песня «You Never Give Me Your Money» («Ты никогда не даешь мне своих денег»).

Джордж: «Забавные бумажки — вот что нам всегда давали. На этих бумажках было написано, сколько мы заработали, где и за что, но мы никогда не видели этих фунтов, шиллингов и пенсов. У каждого из нас был большой дом, машина и офис, но получить на руки заработанные нами деньги было невозможно» (69).

Пол: «Мы часто спрашивали: „Я по-прежнему миллионер?“ И нам загадочно отвечали: „Согласно бумагам — да“. Мы допытывались: „Ну и что это значит? Да или нет? Правда ли, что у меня в банке лежит больше миллиона зеленых бумажек?“ И слышали в ответ: „На самом деле в банке их нет. Но мы считаем, что вы все-таки миллионер…“ Было очень трудно что-нибудь выжать из этих людей, бухгалтеры никогда не давали нам возможности почувствовать себя преуспевающими».

Джон: «Мой вклад в альбом — песни «Polythene Pam», «Sun King» («Король-солнце») и «Mean Mr Mustard» («Гадкий старик по прозвищу Горчица»). Мы жонглировали словами, пока их смысл не стал туманным. В «Mean Mr Mustard» я написал: «Его сестра Пэм», а сначала там были слова «его сестра Ширли». Я изменил имя, чтобы казалось, будто между этими песнями есть связь. Это всего лишь доработанные отрывки, которые я написал еще в Индии.

[Во время работы над песней «Sun King"], когда мы запели ее и хотели, чтобы она звучала иначе, мы начали шутить, повторяя: «Cuando para mucho». Мы просто выдумали все это. Пол помнил со школы несколько испанских слов, поэтому мы просто вставляли любые испанские слова, которые бы звучали так, будто в них есть смысл. И конечно, мы вставили «chicka ferdi» — это ливерпульское выражение, оно ничего не значит, кроме как «ха-ха-ха». Одно мы упустили: мы могли бы включить туда же «para noia», но забыли об этом. Мы часто называли самих себя «Los Para Noias» (69).

Пол: «В песне «The End» («Конец») три гитарных соло, в которых Джон, Джордж и я исполняем по строчке — ничего такого мы прежде не делали. И мы наконец убедили Ринго сыграть соло на барабанах, чего он не хотел делать. Кульминацией стали слова: «В конце концов, любовь, которую ты получаешь, равна любви, которую ты отдаешь…»

Джон: «На редкость комическая, философсакя строчка» (80).

Ринго: «Соло никогда не интересовали меня. То соло на барабанах — единственное, которое я сыграл. Там есть гитарный отрывок, в котором они трое солируют по очереди, а потом они подумали: «А теперь давайте сделаем и соло на барабанах». Я был против: «Не стану я играть никакое соло!» Но Джордж Мартин переубедил меня. Пока я играл, он отсчитывал такт, поскольку нам был необходим четкий ритм. Нелепее не придумаешь. Я играл: дум, дум… Один, два, три четыре… И мне приходилось закругляться просто потому, что соло включало тринадцать тактов. Так или иначе, я сыграл его, что было для меня непривычно. Теперь я доволен, что мы записали его.

(Замечание по поводу «Эбби-Роуд», мой личный комментарий: партия ударных на этой пластинке — результат появления новой телячьей кожи. В этой записи часто звучит тамтам. Мой барабан обтянули новой кожей, обычно я пользовался им постоянно — он замечательный. Изюминка настоящих пластинок в том, что они показывают, как хороши тамтамы. По-моему, сейчас такое уже не встретишь из-за множества всевозможных технических ухищрений.)»

Джордж: «Во время работы над альбомом ситуация изменилась к лучшему, и, хотя кое-где приходилось применять микширование, нам пришлось играть все попурри. Мы выстроили песни в определенном порядке, сыграли весь аккомпанемент и записали его с одного дубля, переходя от одной аранжировки к следующей. Мы стали снова больше похожи на настоящих музыкантов.

То же самое повторилось с вокальными партиями: нам пришлось отрепетировать гармонии и разучить все подпевки. Некоторые песни хороши только с одним голосом, кое-где появляются гармонии, иногда — три голоса. Это просто ухищрения, мы вставили партии там, где считали их уместными, потому что всем нам тогда хотелось петь».

Джордж Мартин: «Вместе с Полом я пытался вернуться к старым временам „Пеппера“, к созданию действительно стоящих вещей, и мы свели вместе всю вторую сторону пластинки. Джон решительно возражал против того, что мы хотели сделать со второй стороной „Эбби-Роуд“, поэтому работали над ней в основном мы вдвоем с Полом, а остальные лишь вносили свою лепту. Джон всегда был стилягой. Он рок-н-ролльщик, ему хотелось, чтобы на диске было несколько его самостоятельных песен. И мы пошли на компромисс. Но Джон помогал даже в работе со второй стороной. Он приходил, вставлял свой отрывок, советовал, как вставить тот или иной музыкальный фрагмент. Все работали на удивление хорошо, вот почему я очень люблю этот альбом».

Джон: «У нас нет концепций. Для меня альбом — собрание песен, которые больше никуда не вошли. Сам я предпочитаю синглы. Думаю, у Пола есть свои представления об альбомах — концептуальные, он пытается придать им вид попурри, как на второй стороне этого альбома. А меня концепции альбомов не интересуют. Мне интересно только звучание. Мне нравится все, что бы ни получилось. По-моему, незачем превращать альбом в шоу. Лично я просто записываю четырнадцать песен в стиле рок» (69).

Ринго: «Думаю, по записи можно судить, в какой момент мы все были увлечены. Сама песня увлекает, и все думают согласованно. Не важно, что на каком-то уровне мы все действуем самостоятельно, когда дело доходит до музыки, становится понятно, что она действительно отличная, и мы все выкладываемся на тысячу процентов».

Джон: «Come Together» изменилась во время записи. Мы говорили: «Давайте сбавим темп. Сделаем то, сделаем это». И получилось то, что получилось. Я просто сказал: «Вы знаете, аранжировки у меня нет, но вы же понимаете, что мне нужно». Думаю, отчасти это произошло потому, что мы долго играли вместе. И я попросил: «Сыграйте что-нибудь в стиле фанк», — и, кажется, задал темп, а они подхватили мелодию» (69).

Пол: «В основе некоторых моих песен лежит личный опыт, но я стараюсь затушевать его. Множество песен выдумано, как «Maxwell's Silver Hammer» («Серебряный молоточек Максвелла»). Это песня из тех, какие мне нравится сочинять. Это просто история о людях, с которыми я никогда не встречался. Это все равно что писать пьесу: незачем знать этих людей — их можно просто выдумать.

Помню, Джордж однажды сказал мне: «Я не смог бы писать такие песни». Он пишет о том, что пережил сам. Стиль Джона — показывать голую правду. Будь я художником, я, наверное, приукрашивал бы действительность усерднее, чем многие другие.

В этой песне говорится о полосах неудач в жизни. Как раз когда все идет как по маслу, вдруг раздается «бам! бам!» — появляется серебряный молоточек Максвелла, и все рушится».

Джордж: «Песня «Here Comes The Sun» («Вот оно, Солнце!») была написана в тот период, когда компания «Эппл» стала чем-то вроде школы, куда мы должны были ходить и быть бизнесменами: «Подпишите то, подпишите это…» Кажется, зима в Англии тянется вечно; к тому времени, как приходит весна, ты действительно заслуживаешь ее. Однажды я решил плюнуть на «Эппл» и отправился к Эрику Клептону. облегчение оттого, что сегодня мне не придется видеть всех этих полусонных бухгалтеров, было замечательным, я бродил по саду с одной из акустических гитар Эрика и сочинял «Here Comes The Sun».