Мои горные лыжи (СИ)

После того, как мы с Томой стали заниматься горными лыжами и съездили в большие горы (Домбай, Терскол), мы поняли, что детей наших близняшек Таню и Юлю нужно ставить на горные лыжи. И вот где-то в самом начале 70-х годов мы решили отдать их в секцию. Поскольку мы жили на левом берегу, самое подходящее место – это Сопка. Мы понимали, что устроить наших детей в секцию будет не просто – им уже было 11 или 12 лет. Надеялись на то, что девочек может быть недобор и наших возьмут. Потом мы надеялись на свои таланты уговаривать и убеждать других. Но мы не знали ещё об одном факторе, который сыграл решающую роль. Да мы и не могли про него знать. Одним из тренеров на Сопке работала удивительная женщина – Ольга Михайловна Еркулева.

Женщина уже в годах. С хриплым простуженным голосом. Удивительно, что она вообще не потеряла свой голос за долгие годы тренировок. Ведь на горе бывает и мороз, и снег, и ветер, и сырой туман. И ведь кричать надо, иначе тебя никто не услышит. Когда мы первый раз услышали на горе, как Ольга Михайловна командует своими подопечными, то подумали – испугает она наших домашних тихих девчонок. Её внешний грозный облик совсем не соответствовал внутреннему содержанию. Это был добрейшей души человек, ответственный и надёжный. И наши дети это сразу поняли, и восемь лет под её крылом прозанимались в секции, м0таясь на сборы, тренировки и соревнования по всей стране – Кольский полуостров, Урал, Горная Шория, Ивановский снежник, Ташкент.

Мы понимали, что посещение горнолыжной секции на сопке – это ведь не в бассейн ходить или в музыкальную школу. В тот район ходил только 12-ый автобус с конечной остановкой совхоз Удачный. Ходил этот автобус нечасто и вечно переполненный. Потом ещё по лесу километра полтора. Днём ещё куда ни шло. А вечером, после занятий? Тревожно нам было. Да ещё дети наши были совсем домашние и в автобусах-то почти не ездили. Поэтому первое время с детьми ездила тёща Марина Еремеевна. Автобус №12 всё же ходил по расписанию и на остановку нужно было попадать ко времени. Наручных часов у Марины Еремеевны не было и она в сумке таскала здоровенный будильник. Иногда этот будильник начинал громко звонить в сумке, или она с гордым видом доставала его, чтобы уточнить время, чем приводила пассажиров в неописуемый восторг и смущала детей. Однажды они пропустили автобус и сели в такси. Когда водитель спросил, куда ехать, Марина Еремеевна ответила – "На Слом". Расстроенные дети тут же поправили " Бабушка! Мы же тебя уже учили! Не слом, а слалом, на Сопку!"

Как рассказывала Марина Еремеевна, первое время дети не решались садиться в переполненный автобус и ждали другой. В результате опаздывали, и лыж им не доставалось, так как на всех не хватало. Если даже приезжали во время, то при получении лыж их тут же оттирали от окошка и они опять оставались ни с чем. Ну, не умели они ещё толкаться и постоять за себя. Каково же было наше удивление, когда через месяц всё резко изменилось. Как-то вместо Марины Еремеевны с детьми поехала Тома. Далее с её слов. "Подошёл переполненный автобус. Я не успела опомниться как Таня и Юля между ног по чьим-то сумкам затиснулись в автобус. Я сама-то еле-еле успела. Когда стали выдавать лыжи, дети отважно ринулись в свалку и вышли победителями. Ну, дела!"

И ещё одно наблюдение тех лет. До посещения секции они у нас совсем плохо ели. Всё что-то рассматривали в тарелках, всё что-то нюхали. "Это я не хочу. Это я не буду". После того, как они стали посещать секцию, уговаривать их уже было не нужно. Мели всё подряд. Только подавай.

Наши дети были двойняшками и, конечно, немного отличались друг от друга, поэтому их можно было различить. В отличие от близнецов. Правда, если они были в домашней одежде. Когда же они были одеты по-зимнему, мы с Томой часто их путали, и поэтому у нас дома иногда звучал вопрос: "Ты кто?" Я - Юля следовал ответ. Или Таня. Ребятишкам из горнолыжной секции довольно быстро надоело путаться между Таней и Юлей и ошибаться. Поэтому они придумали оригинальное решенье и стали их обеих называть одним именем – Танюля. Так и прижились на сопке 2 Танюли. Однажды Таня и Юля поспорили со своими товарищами, что те их не различат. Подобрали специально абсолютно одинаковую одежду, подправили причёски, оделись поплотнее и сели в одинаковые позы. Но проиграли. Оказывается, у кого-то из них на щеке была царапинка, а кто-то ещё раньше это запомнил.

С сопкой связан ещё один небольшой эпизод, не имеющий никакого отношения к горным лыжам, но я его всё-таки расскажу. Примерно в то же самое время как дети начали заниматься в секции, в нашем доме появилась собака. Это дети взяли нас измором. Что без собаки жить не могут. Что день и ночь будут за ней ухаживать и только сами гулять. Ну, обычный набор. Собака досталась нам от других хозяев. Ей было уже полгода, и она имела не обычную для собаки кличку – "Лютик". А избавились от Лютика потому, что в той семье стал подрастать ребёнок, и они с Лютиком приспособились есть из одной чашки. Порода у Лютика была… Как бы это по мягче выразиться? Ну, в основе, конечно, лежала болонка, а дальше… Двортерьер, одним словом. От болонки Лютику досталась кудлатая бело-рыжая масть и занавешенные шерстью глаза. Если передняя часть Лютика ещё намекала на некоторое благородство, то вот задняя часть… Какой то поросячий хвостик, растопыренные кривоватые лапки… От благородной родни Лютику достался неуступчивый скандальный характер и граничащая с непробиваемой дурью отвага. Правда, иногда мне казалась, что эта отвага связана с тем, что он ни черта не видел через шерсть и поэтому не понимал, на кого поднимал голос. Он, например, неоднократно бросался в драку на собачьи свадьбы, где была куча разгорячённых и обделённых кобелей. Жестоко покусанный он потом долго отлёживался и зализывал раны.

Некоторые приёмы охоты или поведения он несомненно получил по генетической линии от своих диких предков, по всей длинной цепочке родственников и благородных, и не очень благородных. Однажды мы на Красноярском море остановились на ночлег недалеко от заимки лесника. В какой-то момент с этой заимки к нашему лагерю прибежала куча собак. Чувствуя себя хозяином территории, Лютик с лаем кинулся их прогонять. А трава была высокая, и Лютик не видел результатов погони. Так он применил приём, которым пользуются кролики в Австралии, убегая от лисы. Через несколько метров погони он подскакивал высоко вверх и осматривал местность.

Однажды друзья дали нам в подарок небольшой кусок медвежатины. Тома сварила суп, а хорошо вываренную голую кость решила отдать Лютику. Вы бы видели, что с ним случилось! Он нюхнул эту кость, глухо зарычал и попятился, а шерсть на загривке встала дыбом. Ну, эти случаи я ещё могу понять. А вот случай на Сопке нет. К тому времени Лютик прожил у нас уже год и все торжественно данные обещания перестали выполняться. Мы несколько раз предупреждали детей, а я даже пригрозил, что отдам Лютика кому-нибудь. И вот как-то в солнечную майскую субботу дети с утра убежали на сухую тренировку и опять не погуляли с собакой. Мы с Томой решили чуть позже на машине тоже съездить на Сопку и проверить, чем они там занимаются. Лютика взяли с собой. Мы его всегда брали в поездки с собой, и он это очень любил. Приехали на Сопку, Лютик, как всегда с лаем, вылетел из машины и стал носиться неподалёку. А мы пошли искать детей. Оказалось, что они уже отзанимались и убежали в лес на кроссовую дистанцию. Обо всём об этом нам рассказал сторож, который тут же и живёт. И тут я предложил Томе отдать Лютика этому сторожу, если он согласится. Тома не стала возражать, сторож тоже. И я пошёл за собакой. Когда подошёл к машине, смотрю, а Лютик сидит под машиной. Такого никогда не было! Его всегда приходилось звать и искать. Выходит он всё понял! Но как?

Когда дети вернулись с Сопки и всё узнали, начались слёзы, упрёки, оправдания. Через 2 часа по всему дому были расклеены объявления:

"Здесь спал Лютик"