Унтиловск

- Какая любовь? Ты с ума сошел! - вздрогнул Илья и дико посмотрел на меня.

Мы сидели за столом в подавленном безмолвии, и Иона, имея вообще немало глупых привычек, раздумчиво ковырял пальцем в носу, причем даже как-то странно изгибался для удобства. Скука продолжалась, а самовар сипел, отходя.

- Бросьте ковырять, батюшка, - впервые заговорил редкозубовский приятель и жарко покраснел. Подбодренный моим взглядом, он продолжил: Ежели все ковырять станут, так что же из этого может получиться!

Смеху, впрочем, не воспоследовало, а стояло прежнее, то есть потрескиванье лампового фитиля да пенье самовара. Последнее, очевидно, и надоумило Виктора Григорьича.

- Сыграй, Илья! - попросил он просто.

Илья, посидев еще с минутку, вдруг щелкнул себя по коленке с видом, свидетельствовавшим о всяческом отречении от прошлого, снял со стены гитару. Одновременно в руках у редкозубовского приятеля различил я предмет, оказавшийся потом губной гармоникой. Илья подстроил два баска и тут смутился.

- Этово... - сказал он, впервые улыбаясь после Ларионова ухода. - С Аполлосом-то я не познакомил вас, эх! - Он кивнул на человека, прилаживавшего к губам губную гармонику. - Его звать Аполлос Осипыч, он на губной играет. Но вы не смотрите, что она маленькая...

- ...в ней у меня тыща семьсот один звук сидит! - докончил за Илью этот самый Аполлос, улыбаясь.

Публикация Наталии Леоновой