Мёртвая зыбь

Впервые увидел я ее, когда мы оба с верхних полок купе наблюдали, как два нижних пассажира играли в шахматы. Как я уже говорил, сам я в шахматах не мостак, но знал, что игра эта считается сугубо мужским занятием. И вдруг вижу спутница моя случайная соскакивает с верхней полки и предлагает партнерам сыграть с нею по консультации в шахматы. Те снисходительно улыбнулись, но люди были вежливые. Почему не убить время играя с привлекательной дамой?

— Только у меня особые условия, — по-озорному объявила она. — В первой партии вы мне даете ферзя вперед. А во второй — я вам ферзя даю.

— Ну, знаете, милая попутчица! А вы представляете как трудно без ферзя играть?

— А мы попробуем. Ведь нам по-переменке трудно будет. Условия равные. И результат будет равный. Или слабо?

Шахматисты переглянулись.

— Хорошо, — объявил старший из них. — Мы сыграем с вами, но только не по консультации. А то, как мы будем переговариваться, вы все наши планы узнаете.

— Ладно, — говорит плутовка. Я сразу раскусил ее и догадался почему она им по консультации предлагает играть. И вдруг она соглашается. — Я с вами, с каждым по-очереди сыграю.

Тут я в тупике себя почувствовал. И даже с верхней полки слез, чтобы шахматы ближе видеть. Но дальше уж совсем ничего понять не мог.

Дело в том, что первую партию, имея по условию лишнего ферзя, она проиграла. Партнер снисходительно улыбался, а она, расставляя шахматы с лишним ферзем у противника, заносчиво говорила:

— Это я из-за лишнего ферзя проиграла. Он мне давил на психику, расслаблял меня, заставлял думать, что у меня лучше. Вот теперь, когда у вас лишний ферзь, берегитесь.

— Ну, знаете ли, миледи, — возмутился партнер, — Не будь вы дамой…

— Что? Вызвали бы на дуэль? Пожалуйста! На шахматной доске. У вас лишний ферзь. Ваш ход.

Оскорбленный и уверенный в себе партнер небрежно передвинул фигуру. На доске завязалась сложная борьба.

— Вам мат в четыре хода, — безжалостно объявила нахальная партнерша и показала, как это неизбежно получается.

— Этого не может быть! Вы психологически вывели меня из строя…. Давайте переиграем.

— Пожалуйста. Но вы нарушите наш ничейный результат, который я вам гарантировала. Давайте мне лишнего ферзя. А потом лишний будет у вас.

И опять повторились шахматные чудеса. Имея лишнего ферзя, она проиграла партию. В следующей партии преимущество на сильнейшую фигуру было у партнера.

— Ну уж теперь-то я с вами расквитаюсь, — пообещал он.

Но верьте мне, свидетелю шахматного чуда, — прервал Кренкель свой рассказ, обращаясь к Званцеву. — Может вы, сильный, как я слышал, шахматист, объясните, как это может быть? Но она снова без ферзя, ловко комбинируя, выиграла эту партию.

— И как закончился этот железнодорожный матч? — спросил Званцев.

— Плутовка решила наказать попутчиков, еще раз предложив им сыграть с нею по консультации.

— А чтобы я не узнала ваших планов, я не буду смотреть на доску и выйду в коридор, а через нашего попутчика вы мне будете сообщать ваши ходы. Силы у нас будут равные.

Я согласился быть посредником. Она стояла у окна и смотрела на пробегающие назад столбы и волной, казалось, колеблющиеся провода.

На свою голову решились партнеры играть эту партию с плутовкой, потому что она довольно скоро объявила мат их королю.

— Как вас зовут, несравненная обманщица? — спросил первый партнер.

— Лиза, — смиренно ответила победительница.

— Так вы Елизавета Ивановна Быкова, чемпионка мира по шахматам среди женщин и гроссмейстер среди мужчин! С нами играли в шахматы, как кошка с мышкой?

— Я не Елизавета Ивановна, а ее ученица. Шахматному розыгрышу, ею придуманному, она меня научила. Вы не обиделись?

Кренкель умолк и обвел слушателей прищуренными чуть насмешливыми глазами.

Званцев позже понял, что он нарочно рассказал о “шахматной плутовке”, чтоб вызвать на рассказ нового полярника, появившегося после бухты Тикси в салоне капитана, и писатель мог бы все записать.

Глава седьмая НЫРЯЮЩИЙ ОСТРОВ

Играя в шахматы с умом,

Научишься не падать духом.

И если в жизни грянет гром

Не поведешь ты даже ухом Весна Закатова по В. Франклину

Новый полярник в салоне капитана был богатырского роста, с кудрявой головой купидона, с характерным только ему прищуром глаз Он без приглашения начал после Кренкеля свой рассказ словами, а Званцев записывал:

— Уж если говорить о шахматах и таинственных землях, так стоит вспомнить о “Ныряющем острове”.

— Что это за остров и причем тут шахматы? — спросил Званцев, в котором заговорил шахматист.

— Этот остров не значится ни на одной карте. Пошло все с приезда геодезической партии, устроившей на моей полярной станции свою базу. Начальником партии была боевая девица, занозистая, славная, отчаянная, чертовски красивая. Только нельзя было ей об этом сказать… Звали ее Лизой, то есть Елизаветой Сергеевной…

На Большой земле она, говорят, прыгала с десятиметровой вышки в воду со всякими пируэтами, знала опасные приемы каратэ и здорово играла в шахматы. Первый ее талант в Арктике, конечно, не проверишь, а вот с другими своими талантами она меня конечно познакомила.

— Обыграла в шахматы?

— Да… и в шахматы, — замявшись, ответил рассказчик, почему-то потерев левое плечо, потом оживился. — Можно сказать, досадно обыгрывала. Я ведь не из слабеньких. И с кандидатами в мастера, да и с мастерами встречался, когда в отпуску бывал. И не с позорным счетом… А вот с ней… Черт ее знает! Или она на меня так действовала, или курьезным самородком была… Стиль, знаете ли, агрессивный, яркий… Жертвы, комбинации и матовые сети… Сети у нее вообще были опасные… — рассказчик засмеялся, потом добавил: — Может быть, новая Вера Менчик в ней пропала.

— Почему пропала?

— О том рассказ впереди. Я сам посмеяться люблю, подшутить или разыграть… А тут — разгромит она меня да еще и насмехается. Э-эх! Так и сжал бы ее ручищами вот этими, так бы и сжал! И вбила она однажды в свою голову, что должна произвести съемку Ныряющего острова. А островом таким в наших краях назывался не то остров, не то мель, — словом, опасное место. Иные моряки там на берег сходили, а другие клялись, что нет там никакой земли. Я было пытался Лизу, то есть Елизавету Сергеевну, отговорить, да куда там! Предложила она мне в шахматы сыграть на ставку. Будь другая ставка, я бы отказался. А тут если проиграю, то должен ее на остров Ныряющий сопровождать. “Посмотрим, говорит, — есть ли у этого “богатыря с прищуром” что-нибудь, кроме прищура”. Ну, я и с удовольствием проиграл. Не то чтобы поддался, но… одну ее в такое путешествие не хотелось отпускать… А так просто, она бы не взяла. Впрочем, может быть, она и по-настоящему у меня тогда выиграла бы. Словом, отправились мы на катере, груженном бревнами плавника, который сибирские реки в море выносят. Опять же — ее затея. Непременно хотела на Ныряющем геодезический знак поставить. Захватила она с собой хороших ребят — и своих, и моих. Распоряжалась на моей станции, как хозяйка. Везучая она была. Представьте, нашли мы неизвестный по картам остров. Скалистый, угрюмый, совсем маленький. Если он в самом деле под воду уходит, то напороться на него килем никому не понравится.

Нашли мы остров, высадились на него и принялись геодезический знак ставить, целую башню деревянную — прямо маяк. Бревна ворочать — работа нелегкая. Даже на полярном ветру, который разыгрывался, жарко становится. Однако, дело к концу… А Лиза моя собралась с треногой и геодезией своей на другой край острова — съемки производить. Я, конечно, напросился сопровождать ее в виде чернорабочего: треногу и рейку таскать. На меня глядя, она говорила, что я вполне сам за геодезический знак сойду, если меня на острове оставить. Насмешки ее я покорно сносил и ею совсем не украдкой любовался. Хороша она была в своем ватнике, в мальчишеских штанах и сапогах — закаляла она всегда себя, — стройненькая такая и с косой, которую ветер из-под шапки иногда вырывал. Чудная у нее была коса… Если распустить ее и лицо в волосах ее спрятать — задохнуться от счастья можно.