Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Советское литературоведение уделило определенное внимание Дизраэли как писателю. В издании, посвященном истории английской литературы, ему отведен специальный раздел, что свидетельствует о признании нашими литературоведами его вклада в английскую литературу. Творчество Дизраэли второй половины 20-х годов XIX в., т. е. его первые шаги как романиста, рассматривается как продолжение романтических традиций в английской литературе. «Атмосфера ложной необычности, исключительности, псевдоромантической незаурядности окружает безгранично честолюбивого и беззастенчиво эгоистического героя Дизраэли», — отмечается в «Истории английской литературы». Для первых романов Дизраэли характерны апология эгоизма «выдающейся» личности, презрительно отвергающей нормы человеческой морали, воинствующий аристократизм духа, тяготение к фешенебельным сюжетам и персонажам. Литературная позиция Дизраэли тем самым отличается от линии английских писателей-демократов того времени. Герои произведений Дизраэли не имеют высоких гражданских идеалов, для них цель жизни — это личная свобода и счастье себялюбца, карьера, стремление занять в обществе руководящее положение.

Вряд ли, однако, можно согласиться с утверждением, что он «гримировался под революционного поэта». Он много писал о революционных событиях, есть даже его незавершенная поэма, где центральное место должна была занимать Великая Французская революция, но трибуном революции он не был. Он не прикидывался революционным поэтом, а просто говорил о революции так, как она ему представлялась. У него было свое видение революции.

Долгое время воображение Дизраэли занимал Байрон, но его привлекал не революционный романтизм, а судьба великого поэта, то, что Байрон был героем для образованного общества не только Англии, но и других стран. Дизраэли завидовал славе Байрона и мечтал о чем-то подобном для себя. Однако он не занимал идентичной Байрону позиции не только в своих литературных произведениях, но и в политике, например в отношении освободительных движений народов, о чем речь пойдет ниже. И тем не менее Байрон долго оставался его кумиром.

Зарубежная историография знает и другие оценки Дизраэли как литератора. Так, американец Жермен в 1960 г. безапелляционно утверждал, что «не может быть сомнений в том, что Дизраэли по существу английский романтик, фактически Байрон позднего периода». Раннее творчество Дизраэли противоречиво и поэтому порождает различные оценки. На следующем, «политическом» этапе оно станет более определенным.

БОЛЬШОЙ ВОЯЖ

Дизраэли работал мощными рывками, творческими «запоями». Последние три тома «Вивиана Грея» вышли в свет 23 февраля 1827 г., а это означало, что он написал их за три месяца. Подобное перенапряжение не могло не сказываться на здоровье. Хотя Дизраэли прожил довольно долгую жизнь, считается, что здоровье у него было неважным. Он сам часто жаловался на плохое самочувствие и говорил, что «нездоровье — его главный враг». Вероятно, режим работы рывками и перенапряжение были повинны в периодическом выходе Бенджамина из строя.

За вторую часть «Вивиана Грея», несмотря на скандал с первой частью (а может быть, благодаря ему), издатель Колборн уплатил Дизраэли солидный гонорар — 500 фунтов стерлингов. Сумма по тем временам значительная, но долги Бенджамина во много раз превышали ее. Он решил погасить платежи, не терпящие отлагательства по моральным соображениям: уплатил Остину свою часть расходов по поездке в Италию и послал с холодным официальным письмом издателю Мэррею 150 фунтов стерлингов в погашение расходов по публикации злосчастных брошюр о горнодобывающих предприятиях в Южной Америке.

С 1827 до начала 1830 г. в жизни Дизраэли не происходило ничего особенного: он хандрил, был нездоров. Родные и Сара Остин тревожились по этому поводу, заботились о болящем. Есть несколько мнений о том, что за недомогание было у Бенджамина. До конца этот вопрос не выяснен, но, вероятно, близок к истине Блэйк, заметивший, что это было «нервное потрясение».

Естественно, возникла идея о путешествии Дизраэли в теплые края, где мягкий климат, солнце и море должны были поправить его здоровье. Но забота о здоровье была не единственной причиной, в силу которой Бенджамин стремился покинуть холодные берега туманной Англии. Долги отравляли его существование. Некоторые кредиторы, не дождавшись уплаты в срок, пошли по пути закона и обратились к шерифу. Агенты шерифа стали донимать несостоятельного должника, а он шел на различные уловки, чтобы ускользать от встреч с ними. Создалась ситуация, многократно описанная Чарлзом Диккенсом в его романах. В этих условиях возник совсем уж фантастический план. Дизраэли обратился к Остину с идеей покупки поместья, которое могло бы обеспечить ему место в парламенте, а члены парламента пользовались «иммунитетом от долгов», т. е. их нельзя было посадить в долговую тюрьму.

Для покупки поместья нужны были деньги. Где их взять? Естественно, возникает мысль об отце, но, как замечает Жермен, «даже в нормальных условиях Исаак Д’Израэли не мог ссудить ему достаточно денег для покупки такой собственности. Он не был богатым человеком». Вернее, Исаак не был очень богатым человеком, но он не был и бедным. Именно в это время он приобрел для себя загородный дом Брэденхэм. Ни на этот раз, ни в дальнейшем он не пытался радикально помочь сыну выпутаться из долгов. Поездка за границу была значительно более простым средством стать недосягаемым для кредиторов и стоящего на страже их интересов шерифа. Бенджамину нужно было выиграть время, а там как-то все уладится. Он писал Остину: «Как говорил великий Фридрих, время — это все».

Поездка за границу, да еще на длительный срок, тоже ведь требовала немалых денег. Интересно, что и эти деньги не поступили от отца. Сара Остин и ее муж приходили на помощь Бенджамину в его бесконечных финансовых затруднениях чаще, чем его семья. Остины, особенно Сара, питали к Бенджамину большую слабость: сами они были бездетны. Вот и теперь, в марте 1830 г., когда «взгляд Дизраэли был обращен в сторону Ближнего Востока, а кредиторы нажимали, требуя уплаты долгов», его выручил Остин. Поверенный был состоятельным человеком, дела его шли хорошо, и он согласился одолжить Бенджамину 50 фунтов. Этого хватило, чтобы удовлетворить самых настырных кредиторов, и Дизраэли наконец мог открыто появиться в Лондоне.

В конце концов Остин обеспечил финансовую сторону поездки Дизраэли в район Средиземного моря и Ближнего Востока. Он не практиковал широко финансовые операции, но все же получил под свою гарантию от одного из лондонских банков письмо, предоставлявшее возможность Бенджамину получить от различных банкиров на Мальте, в Измире и Константинополе деньги на путевые расходы на общую сумму в 500 фунтов стерлингов.

Дизраэли отправился в путешествие 28 мая 1830 г. Поездка продолжалась 16 месяцев и имела важное значение для Бенджамина. Путешествие благотворно сказалось на его здоровье, хотя следует иметь в виду, что и в момент отъезда путешественника самочувствие его уже было таково, что позволяло предпринять длительную и довольно трудную поездку. Он пристально изучал страны Средиземноморья, их обычаи, культуру, историю. Без этого Дизраэли не смог бы написать некоторые из последующих романов. Близкое знакомство с этим регионом формировало не только Дизраэли-писателя, но и Дизраэли-политика. Впечатления, приобретенные в поездке, сказывались впоследствии на взглядах Дизраэли на внешнюю и имперскую политику Англии.

Одному путешествовать скучно, неудобно и небезопасно. Поэтому Дизраэли отправился в путь вместе с Джорджем Мередитом. Они были друзьями с детских лет, их семьи поддерживали тесные отношения, и юноши за шесть лет до этого вместе путешествовали по Бельгии и по Рейну. Сестра Бенджамина Сара и Джордж Мередит много лет любили друг друга, но возражения родственников с его стороны мешали им пожениться. Теперь, накануне отъезда, все препятствия были преодолены, и обе семьи условились, что молодые люди вступят в брак сразу же по возвращении Джорджа из путешествия.