Золя

Марсель в романе Золя — это зеркало буржуазной Франции. Существующее общественное устройство развязывает чудовищные пороки. К такой мысли невольно приходит читатель. Революционный взрыв 1848 года воспринимается поэтому как естественное и справедливое возмездие, хотя Золя и не верит в возможность каких-либо перемен.

Как было уже упомянуто, Золя создавал «Марсельские тайны» одновременно с «Терезой Ракен». И хотя «Тереза» писалась, так сказать, для души, а «Марсельские тайны» для денег, Золя отдавал этим двум своим произведениям все время и всю энергию. И тот и другой романы увлекали Золя очень разными, но в то же время для него очень важными задачами. В «Терезе Ракен» решались задачи физиологические, в «Марсельских тайнах» — социальные. Вскоре эти две тенденции лягут в основу замысла «Ругон-Маккаров».

Работая над «Марсельскими тайнами», Золя учился пользоваться подлинными документами, которые будут играть такую большую роль в его последующем творчестве. Увлекала Золя и мысль, что он может в романе-фельетоне открыто высказать свои республиканские взгляды. Несмотря на художественную незрелость этого произведения, писатель навсегда сохранил к нему симпатию.

С «Марсельскими тайнами» связан первый успех Золя на сцене. Вместе со своим другом Мариусом Ру Золя написал по мотивам романа пьесу. Она была принята и сыграна в октябре 1867 года театром «Жимназ» в Марселе.

Рецензируя уйму книг, Золя был хорошо осведомлен о состоянии современной ему литературы. Свои симпатии он безоговорочно отдавал тем, кто, по его мнению, шел в ногу с веком. Флобер, братья Гонкуры, Дюранти — вот кто расчищал романтическую заваль, вносил элементы науки в художественное творчество. Часами просиживал Золя в императорской Публичной библиотеке, еще и еще раз изучая недавно вышедшие книги: Дарвина, Летурно, Конта. Эти ученые и мыслители открыли закономерности в природе и перенесли их на общество. Мог ли современный писатель не считаться с этими открытиями? После долгих поисков творческого метода Золя, наконец, сделал выбор. Искусство должно быть правдиво, больше того — оно должно опираться на опыт науки. Грань между учеными и писателями должна постепенно стираться. Писатель такой же экспериментатор, как и ученый.

Не будем сейчас подвергать критике эти суждения Золя. Скажем только, что в них было заключено рациональное зерно. Согретое талантом Золя, оно проросло и дало неплохие всходы.

Теперь Золя искал сюжет, который бы дал ему возможность испробовать этот новый метод. Вскоре такой сюжет нашелся. Просматривая однажды газету «Фигаро», которую он, как постоянный сотрудник, читал регулярно и весьма внимательно, Золя натолкнулся на роман Адольфа Бело и Эрнеста Доде «Венера из Горде». В ней рассказывалось, как любовник убил мужа своей любовницы. Преступление было раскрыто, и участники преступления предстали перед судом. Золя использовал эту тему для новеллы «Брак по любви». Свое внимание он сосредоточил, однако, не на самом преступлении, а на поведении преступников после совершенного ими убийства. Не правосудие, а совесть преступников несет в себе неумолимое возмездие. Судебная хроника под пером Золя превратилась в психологический этюд. Еще в то время, когда создавался рассказ, Золя осенила мысль использовать его сюжет для романа. Вот когда можно на деле испробовать новый литературный метод! Персонажи будут поставлены в такое положение, когда не внешние обстоятельства, не разум, а скрытые инстинкты будут руководить их поступками. Это будет научный эксперимент, поставленный писателем.

Чтобы начать роман, надо заранее заручиться поддержкой какого-нибудь издателя. У Золя есть такой на примете. Это Арсен Уссей, владелец двух журналов — «Артиста» и «Ревю дю XIX сьекль», — тот самый Арсен Уссей, который совсем недавно выпустил отдельной брошюрой очерк об Эдуарде Мане. С тех пор у Золя установились хорошие отношения с Арсеном и его сыном Анри. По такому случаю лучше всего обратиться официально, сделать письменное предложение. 12 февраля 1867 года Арсен Уссей получил письмо:

«Я думал о новелле, которую мог бы написать для «Обозрения», и вот эта новелла превратилась в моей голове в роман.

Роман в нескольких частях. Не приведет ли Вас в ужас? Вы уже публиковали подобные произведения, и я не думаю, что Вы найдете мое это предложение недостойным внимания.

Вот что я предлагаю:

Я ищу уже долгое время сборник, для которого мне бы разрешили написать произведение, отдавшись ему целиком. Меня не устраивает задыхающийся, прерываемый изо дня в день фельетон ежедневных газет. Мне хочется давать каждый раз по большой части. Итак, я предлагаю Вам роман из шести частей, каждая из которых равна по объему моему этюду об Эд Мане.

В качестве сюжета я возьму историю, которую рассказал недавно в «Фигаро»: «Брак по любви». Я уверен, что имеющаяся в этом произведении канва уже в основном сделана. Я хотел бы попытаться написать это произведение всем сердцем и плотью, сделать вещь живую и волнующую. Хотите ли Вы помочь мне в рождении этой вещи? Вы являетесь, я верю, тем руководителем, который мне нужен, с умом свежим и широким… Я не напишу, может быть, никогда «Брак по любви», если не найду человека умного, который согласится принять этот роман на слово и опубликует его шесть частей по мере того, как они будут создаваться. К девятому числу каждого месяца я буду посылать Вам фрагменты, которые будут публиковаться в следующем месяце… Скажите, и я примусь за работу. Я чувствую, что это будет лучшим произведением моей юности. Сюжет целиком захватил меня, я живу вместе с персонажами. Мы выиграем оба от этой публикации…»

Арсен Уссей некоторое время колебался, но вскоре, не без влияния сына, согласился войти с Золя в соглашение.

Первая часть рукописи была послана 4 марта на имя Анри Уссена. В коротком письме Золя еще раз просит его быть посредником в его деловых отношениях с отцом.

В августовском, сентябрьском, октябрьском номерах журнала «Артист» роман был опубликован, отдельное его издание появилось 7 декабря 1867 года.

Золя сдержал слово и написал лучшее произведение своей юности. Наряду с «Жермини Ласерте» Гонкуров «Тереза Ракен» явилась наиболее законченным образцом физиологического романа. В предисловии ко второму изданию Золя так охарактеризовал свой замысел:

«В «Терезе Ракен» я поставил перед собой задачу изучить не характеры, а темпераменты. В этом весь смысл книги. Я остановился на индивидуумах, которые всецело подвластны своим нервам и голосу крови, лишены способности свободно проявлять свою волю и каждый поступок которых обусловлен роковой властью их плоти…»

Замысел Золя исключал, таким образом, постановку каких-либо социальных вопросов. Наоборот, общественные связи его персонажей оказывались помехой в постановке физиологического эксперимента. Но мыслимо ли оторвать героев книги от общественной среды, которая их окружает? Это невозможно, и Золя поневоле вынужден был отступить от своего замысла создания чисто физиологического романа. По-видимому, он понял это еще во время работы над «Терезой Ракен». В уже цитированном предисловии ко второму изданию романа (1868 г.) Золя говорит о возможных возражениях его литературных соратников: «Тереза Ракен» — исследование случая чересчур исключительного; драма современной жизни проще, в ней менее ужасов и безумия… Таким образом, чтобы написать хороший роман, писателю следовало бы наблюдать общество с более обширной точки зрения, описывая его в более многочисленных и разносторонних аспектах». Это уже слова автора «Ругон-Маккаров». Но и в «Терезе Ракен» легко заметить, что «роковая власть плоти», «нервы и голос крови» вовсе не обусловливают поведения персонажей. Золя вторгался в область человеческих отношений, сложившихся под влиянием определенной морали, определенных привычек. Драма Терезы и Лорена могла возникнуть лишь на почве буржуазных принципов жизни. Своекорыстный интерес порождает не только неограниченную жажду наживы, но и чудовищные вожделения. Озверение человека становится закономерным явлением. Поступки Лорана обусловлены далеко не физиологическими причинами. Собираясь вступить в связь с Терезой, Лоран подсчитывает, что эта любовница ничего не будет ему стоить. После преступления и взаимного охлаждения Лоран мог бы порвать с Терезой, но он не в силах расстаться с привалившим ему состоянием. Мысль об убийстве мужа Терезы — Камилла возникает у Лорана как естественное проявление определенных «моральных» норм буржуазного общества. Мораль хищника заставляет Лорана терпеливо и с вожделением ждать смерти отца, чтобы завладеть его наследством. На пути к богатству и личному преуспеянию даже смерть близкого человека не является помехой к достижению цели.