Дневник научного работника (СИ)

Так кончилась история с лазерным проигрывателем. Говорят, что мне сильно повезло, т. к. стационарные проигрыватели стоят 4000 руб. А какая разница, компьютер маленький или большой.

В понедельник я показывал лазерный диск в шахматном клубе. Это чудо: диаметр 12см, а звучание 70 мин. Карклэ говорит, что в этом нет ничего особенного, так как флопи-диски содержат много мегабайт.

17 апреля 1990 года, вторник.

С 11 до 12 час президиум НТС: рекомендовали на премию Макаревского работу Мартынова и Фомина.

14³⁰-16³⁰. Учёный совет с защитой кандидатской диссертации Щенника (НИО-18). 16³⁰-17³⁰ – финансовый анализ сектора на второй квартал.

18 апреля 1990 года, среда.

Сегодня многие, как и я, пришли на работу не выспавшиеся, так как заседание Верховного Совета по делу Гдляна и Иванова транслировалось по ТВ до 3 час ночи. Я выключил ТВ в 1⁵⁰, а Жмурин и Венедиктов смотрели до конца.

На утренней дискуссии все восхищались нашим депутатом Лубенченко, а я его речь прозевал, так как в это время (около 22 час) ко мне пришли клиенты: Лёша Студнев ещё с одним таким же 5-курсником. Они посидели у меня в подвале около полчаса, выясняя, какие видео кассеты можно у меня взять на прокат. На первый раз они взяли у меня «Омен».

Я собирался сегодня ехать на завод им. Сухого, но вчера в конце дня ко мне позвонил Белянин и отменил поездку, сообщив, что со своими вопросами он уже разобрался самостоятельно. Я выразил ему сочувствие, что у них в бригаде нет сильных расчётчиков. Как же они обходятся? На это мне Коля с гордостью ответил, что ему приходится самому влезать во все расчётные дела.

Моя новая СП352 с переходом с оперативной памяти на внешнюю, прошла. «Последнюю» ошибку в ней я нашёл вчера во время заседания Учёного совета. Заседание началось в 15 час вместо 14³⁰ из-за опоздания оппонента из Москвы. Ещё один оппонент из Киева не приехал, и его срочно заменили Цымбалюком. Защищал диссертацию 50-летний Щенников из НИО-18. В счётной комиссии был Фомин. Он внимательно следил за опусканием бюллетеней в урну, и сделал мне замечание. Оказывается, я единственный, кто не сгибает листок пополам, а так нельзя, иначе мой листок будет выделяться при подсчёте голосов, а тайну надо соблюдать!

Вечером я занялся ревизией усилителей, потому что все мои коллеги по электронике: учитель, Волков,... - утверждают, что мой усилитель не соответствует качеству лазерного проигрывателя. И вот на осциллографе вместо предсказанной Волковым частотной диаграммы с завалом, начиная с 6 кгц, на самом деле всё было ровно. Я удивляюсь, откуда в 1970-х появилось повальное недоверие к усилителям, и стремление их исправить. И это осталось до сих пор. Я в прежние годы многократно проводил исследования, и вывод был такой: человеческое ухо не слышит искажений, если они не превышают 3%. А что касается интермодуляционных искажений, то ухо само их вносит, если даже их нет ни в аппаратуре, ни в громкоговорителях. Включите два чистых тона с частотой 400 и 4000гц на разных колонках и вы услышите.

19 апреля 1990 года, четверг.

Семинар Белоцерковского. В третий раз ему преподносят цветы в честь его 70-летия (на прошлом семинаре, потом на юбилее, и сейчас). Как всегда, Сергей Михайлович произнёс получасовое вступительное слово. Потом начались доклады на трёх уровнях: 1-й доклад д.т.н. М.М. Солдатова – новая теория расчёта безмоментных оболочек – это на докторском уровне, 2-й доклад А.Г. Васильченко – расчёт парашюта – на кандидатском уровне, 3-й доклад – квадратная оболочка – пример.

В этот день я просидел на семинаре до конца, потому что в магазин я съездил до семинара, а именно в Московский универмаг, который открывается в 8 час. Я надеялся купить там лазерные диски, и действительно, там они лежат свободно: 15 наименований по 20 руб. Я купил на все деньги: 5 дисков, в том числе первый советский лазерный диск «Стихира Ивана Грозного» – это надо сохранить навсегда.

20 апреля 1990 года, пятница.

Утром в коридоре полная тишина: ни шахматного клуба, ни дискуссии. Нынче все на субботнике, но не в честь Ленина, а в честь уборки территории. Без суеты и предварительной записи можно поработать в пятницу вместо субботы. Да и основной работой больше никогда не будут заниматься «в счёт субботника».

Я в 9 час пошёл на машину, там, в программе КС11 опять «контроль команд». Зашёл, как обычно, в сектор В. Севастьянова, чтобы присесть у них за свободным столом. Там Виктор Родин, Люда Зеленова и Люся Плотникова вслух готовятся к экзамену по технике безопасности, но они мне не мешают, я им – тоже. Я быстро нашёл очередную ошибку (такая уже была год назад: когда переходишь от ГОС к «дозвуку»).

Надо обязательно вынуть из колоды трапеции ГОСа, иначе они засчитываются в дозвук. Зашёл в машинный зал, - там мне посчитали без задержки (ведь машина пустует). Опять авост: «деление на 0». И с этой ошибкой я разобрался быстро, для чего мне пришлось позвонить к нам в сектор. К телефону подошла Света, я её попросил сходить в курилку и спросить Набиуллина, можно ли задавать нулевой Струхаль. Через две минуты она возвращается с ответом: «Он сказал, что нельзя».

Значит всё ясно: произошло деление на нулевой Струхаль. Исправляю Sh=0 на Sh=1 (лучше было бы Sh=0.01, но в перфокарте не было места), и мне снова без задержки пускают мою колоду. Всё ОК!

Эдик и Валера весь день сидят у дисплея, поставленного в нашей комнате. Они наконец нашли причину неудачи на Лабтаме, которую они искали с понедельника. Она заключалась в том, что тот Лабтам отличался от нашего Лабтама транслятором, и поэтому программы надо было переносить из того здания в наше только на языке Фортран. А я после обеда занялся мытьём окна в честь субботника, и ко мне присоединилась Света. Эдик предупреждал меня быть осторожным, чтобы не выпасть с 4-го этажа: «А то уже в нашей комнате начались несчастья, – у Ларькина оказался цирроз печени».

21 апреля 1990 года, суббота.

В 11 час пришёл Рудик Севастьянов. До этого я сходил за молоком (было свободно), и проводил опыты с CDP (лазерным проигрывателем).

Вслед за Рудиком пришёл Приходько со своим Кишинёвским другом Валерием. Все мы занялись экспериментом с CDP, и это длилось несколько часов. Мы меняли диски, усилители, тембры, громкости. Мы стали экспертами. Под конец, когда они собрались уходить, Валерий спросил, а как будет звучать обычная музыка, не лазерная, - сравнить. Я завёл магнитофонную ленту 1978г с записью «Weather Report», там записана моя любимая пластинка «Heavy Weather» (1977г). То, что мы слушали до этого, было чудом (Лист, Бах…), но «Сводка Погоды» превзошла по звучанию всё это. Мы поняли, что лучшая музыка рождается талантливыми музыкантами и звукорежиссёрами, и это важнее электронно-лазерных достижений. Мы разошлись в подавленном настроении, встревоженные звучанием лучшей музыки в мире и наполненные массой вновь возникших вопросов и желаний.

22 апреля 1990 года, воскресенье.

В третий раз выборы в Областной Совет. Поэтому перед поездкой в бассейн зашёл на избирательный участок в школу №2, и из 7 кандидатов предпочёл физтеха Шведова. В 10⁵⁰ прибыл на станцию Отдых с запасом 10 мин, чтобы купить сезонку до перерыва в кассе (с 11 до 12), но наткнулся на табличку: «Ушла в банк, вернусь в 13 час». Электричку ждать до 11³⁰, и тогда я зашёл к рядом живущему учителю.

Владимир Николаевич Китц как всегда успел провести со мной учебную беседу, но я к нему зашёл не за учёбой, а позвонить. Звоню Нессонову, – нет на месте. Звоню Виктору – на месте. Спрашиваю, нет ли у него 1000 руб наличными. Он отвечает: «Есть». Тогда я ставлю вопрос по-другому: «А нет ли у тебя 1200 руб?» Отвечает: «Есть». Я даю ему установку: «Тогда отнеси Приходьке. Его друг едет в Кишинёв, и там купит два лазерных проигрывателя: для Приходьки и для меня. Я хочу сменить японский CDP на советский, а то 2000 для меня дорого».