Тухачевский

Обстоятельства смерти А-270 позволяют предположить, что с советской разведкой он все-таки не вел двойной игры. Хотя, очевидно, более всего был озабочен получением денег любой ценой. Тот же «Эрих», как, кажется, справедливо, подозревал Позаннера в финансовой нечистоплотности: «Парень нахально врет. Денег «Сюрпризу» не дал, а нужного самообладания при всовывании нам фальшивой расписки у него нет… Врал он сегодня не только в связи с деньгами, но вообще, заявив мне на вопрос, почему нет ничего интересного, что Конрад, Росинг и Штельце — все трое заболели, что лишает «Сюрприза» возможности видеться с ними… Я еще раз… подтверждаю свое мнение: с А-270 больше не тянуть… если он еще сегодня не провокатор, а просто мелкий жулик, то он станет и провокатором из-за колоссальной жадности к деньгам». Была разработана операция по проверке Позаннера, но провести ее не успели. Скорее всего, контрразведка рейхсвера установила, что барон связан с ОГПУ, и решила убрать предателя. Не исключено, что перед этим через Позаннера в Москву передавалась дезинформация, в том числе и насчет Тухачевского, и что Хайровский — «Сюрприз» как раз и исполнял роль двойного агента, помогая разоблачению А-270. Тогда вполне объяснимы последующее исчезновение «Сюрприза» из поля зрения советской разведки и полная фантастичность его сообщений о «генерале Турдееве».

Нельзя, впрочем, исключить, что Хайровский двойным агентом не был, а просто набивал себе цену (в буквальном смысле, увеличивая гонорары), сообщая информацию, основанную на слухах и его собственных домыслах, но зато будто бы относящуюся к самой высокопоставленной германской агентуре в СССР. Но в любом случае тогда, в 1932–1933 годах, руководители ОГПУ рассматривали сообщения «Сюрприза» и А-270 о Тухачевском как отражающие ранее легендированные данные в связи с операцией «Трест». И никаких мер против будущего маршала предпринято не было. А в 1937 году сообщения «Сюрприза» в его следственном деле не фигурировали. Ежову даже не нужно было создавать какую-то более или менее правдоподобную картину шпионской и заговорщической деятельности мнимых заговорщиков. Проще было добиться от арестованных подтверждения придуманного следователями.

Информацию о связях Тухачевского с германскими военными передавал и агент гестапо, немецкий журналист Карл Виттиг, ранее откровенно симпатизировавший Чехословакии и имевший обширные связи в Праге. По заданию Службы безопасности нацистской партии (СД) он в июле 1936-го сообщил своим чешским друзьям, что между рейхсвером и Красной армией сохраняется тайная связь, несмотря на формальное прекращение сотрудничества в 1933 году, и что со стороны русских эту связь поддерживает Тухачевский. Однако здесь речь не шла о каких-то отношениях втайне от советского правительства и тем более направленных против него. Цель подобной дезинформации была очевидна — напугать чехов двуличием Москвы, которая за спиной партнера по договору о взаимопомощи продолжает секретное сотрудничество с Берлином, не скрывавшим намерений аннексировать часть чехословацкой территории. Эта история тоже не имела под собой реальной почвы. Аналогичная информация несколько месяцев спустя, как мы убедились, до смерти напугала Бенеша.

Почти все люди, так или иначе связанные с делом Тухачевского, ненадолго пережили маршала и умерли, как правило, не своей смертью. Генералу Скоблину недолго пришлось пользоваться доверием германской разведки, завоеванным благодаря сообщению о «заговоре Тухачевского». 23 сентября 1937 года советские агенты похитили из Парижа руководителя РОВСа генерала Е. К. Миллера (два года спустя его расстреляли в лубянском подвале). Но старый генерал оставил записку, где указал, что отправляется на встречу с представителем германской разведки вместе со Скоблиным, в котором подозревает советского агента. После исчезновения Миллера Скоблину удалось обмануть коллег из Русского общевоинского союза и бежать. Но далеко уйти ему не удалось. Вот что рассказал Судоплатов: «О Скоблине как об агенте гестапо впервые написала газета «Правда» в 1937 году. Статья была согласована с руководством разведки и опубликована, чтобы отвлечь внимание от обвинений в причастности советской разведки к похищению генерала Миллера… Единственным упоминанием в деле Скоблина является ссылка на его обманный маневр, с помощью которого удалось заманить Миллера на явочную квартиру… где якобы должна была состояться его встреча с офицерами германской разведки. Там он и был задержан… Скоблин бежал из Парижа в Испанию на самолете… Погиб во время воздушного налета на Барселону…» Единственное, что вызывает некоторое сомнение, так это то, будто Скоблин погиб от франкистской бомбы. Тут есть и другие версии. В. Александров в своей беллетристической по сути книге приводит жуткую историю, как в барселонском порту похожего на Скоблина человека силой погрузили на борт советского судна, идущего в Одессу. И с тех пор бывшего генерала никто не видел.

Думается, что Судоплатов прав, когда утверждает, что Скоблин погиб в Барселоне, а Александров — когда намекает, что отправиться в лучший мир ему помогли хозяева-чекисты. Знал Николай Васильевич довольно много, а после того, как засветился в записке Миллера, в качестве агента уже не представлял никакой ценности. Вывозить же его в Советский Союз для допросов и последующей ликвидации смысла не было. Ведь ничего нового и важного сообщить Скоблин при всем желании не мог. Зато охваченная гражданской войной Испания представляла собой куда более подходящее место для устранения провалившегося агента. Барселону часто бомбили авиация мятежного генерала Франко и поддерживавший его германский легион «Кондор». Скорее всего, кто-то из коллег Судоплатова во время одного из налетов помог генералу Скоблину покинуть грешную землю старым проверенным способом — выстрелом в затылок. А труп потом списали на неприятельскую авиацию.

Маршала Блюхера арестовали 22 октября 1938 года по обвинению в заговоре и шпионаже в пользу Японии. Потрясенный маршал сначала всё отрицал. Тогда его стали методично избивать (Тухачевскому в этом отношении повезло больше — его если и били, то аккуратнее). Бывшая врач Лефортовской тюрьмы Розенблюм вспоминала, что, когда оказывала помощь арестованному Блюхеру, на лице маршала имелись обильные кровоподтеки, под глазом имелся большой синяк, причем удар был настолько сильный, что произошло глазное кровоизлияние. Василий Константинович рассказывал «наседке»-сокамернику: «Физическое воздействие… Как будто ничего не болит, а фактически всё болит». Когда следователи с резиновыми дубинками в присутствии Берии избивали Блюхера дубинками, несчастный маршал кричал: «Сталин, слышишь ли ты, как меня истязают!» В результате Блюхер признал связь с «правотроцкистской организацией», то есть всё с тем же «военно-фашистским заговором» Тухачевского, участников которого сам осудил на смерть полутора годами раньше. Но вот в том, что он японский шпион, Василий Константинович упорно не хотел признаваться. Допросы «с пристрастием» продолжались. 9 ноября 1938 года заплечных дел мастера переусердствовали: Блюхер скончался от закупорки легочной артерии тромбом, образовавшимся в венах таза. Вероятно, такие же избиения ждали бы Тухачевского, не признайся он достаточно быстро. Но Михаил Николаевич довольно скоро пришел к выводу, что судьба его предрешена, и не стал тянуть время.