Гвардейцы в боях

Так закончилась Елецко-Ливненская операция. Всего девять дней прошло с начала наступления, а как изменилась обстановка! Гудериан, разгромленный под Москвой, бежал, спасая остатки своей армии.

Положение северного крыла Юго-Западного фронта значительно улучшилось, оперативная группа очистила от фашистов 8 тысяч квадратных километров территории, освободила свыше 450 населенных пунктов, полностью разгромила 45-ю и 95-ю пехотные дивизии противника.

Но порой и в нашей дивизии не все шло хорошо. На войне можно всего ожидать. Так, например, по приказу командующего оперативной группой генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко наша дивизия после трудного марша 25 декабря вышла на рубеж Федоровка — Тургеневский — Крутое в готовности наступать на Вязовку. Вначале наступление развивалось успешно. Но во второй половине дня, кажется, 28 декабря, имея превосходство в танках и авиации, противник контратаковал и отбросил 331-й и 355-й полки и часть кавалерийских полков на 3–5 километров. И противник и наши части перешли к обороне. Лишь 85-й и 4-й Воронежский полки, успешно развивая наступление, к исходу 29 декабря продвинулись на 25–27 километров, вышли в указанный им район и продолжали вести бои: 4-й Воронежский — за Федоровку, а 85-й — за Переведеновку. Оба полка связи со штабом дивизии не имели.

И вот сложилась такая тяжелая обстановка: связи с далеко отставшими полками нет, противник, воспользовавшись растянутостью подразделений дивизии, решил ударить танками и пехотой во фланги наших двух выдвинувшихся вперед полков. А тут я еще сильно заболел туляремией, у меня поднялась температура — до 40–40,5°.

«Может произойти самое страшное, — думал я, — если немцы начнут против нас развивать активность. Мы израсходуем боеприпасы, а дальше что? Командование дивизии не знает, где мы и что с нами, быстро помочь не сможет».

Только утром 31 декабря к нам прибыл самолет с приказом — полковнику Вайцеховскому возглавить полки и прорываться на соединение с главными силами дивизии в направлении Барково. Однако при посадке самолет был поврежден и не смог возвратиться назад. Поэтому командир дивизии так и не знал, получили ли мы его приказ.

Что. предпринять дальше? В каком направлении пробиваться? И лишь когда план выхода из окружения был обсужден, вдруг прибыл офицер связи штаба дивизии, пробивавшийся около полутора суток по лощинам и балкам. Он доставил нам приказ командира дивизии выйти из окружения на Гремячье, находившееся в 5 километрах восточнее деревни Труды Меряева.

В выходе полков из окружения большую помощь оказали проводники — жители деревни Федоровки. Выходили полки таким образом. Один батальон атаковал Вязовое. Завязался бой на противоположной окраине деревни. А в это время остальные силы прошли мимо населенного пункта другой окраиной. Проводники вели колонну, используя лощины и укрытия. Следующий населенный пункт атаковал другой батальон, а атаковавший Вязовое следовал за главными силами как арьергард.

Но был и казус. В одну из следующих деревень от 4-го Воронежского полка была выслана конная разведка, там, согласно приказу командира дивизии, должен был находиться 331-й полк В. А. Когана. Разведка своих не установила, но на выходе из деревни была обстреляна. Командир взвода доложил, что в деревне противник. Но, как потом оказалось, конный разведвзвод был по ошибке обстрелян проспавшим полевым караулом 331-го полка, который и был принят за противника.

Колонна, приняв меры охранения, уклонилась вправо и попала под артиллерийский огонь противника из деревни Усть-Лески. Чуть левее впереди — большая лощина и овраг. Полки быстро спустились туда. Но куда теперь двигаться? Восточнее, впереди нас, в 500–600 метрах рассыпным строем заняла рубеж обороны пехота. Чья пехота? Неизвестно.

А тут рассвет уже забрезжил, надо спешить. Высланные добровольцы (один из них — сын и он же личный адъютант полковника Вайцеховского лейтенант Михаил Вайцеховский) дали сигнал, что впереди нас находятся подразделения кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта В. Д. Крюченкина, слева — 331-й полк, тот самый, который конная разведка раньше приняла за противника.

Длинной зимней ночи нам едва-едва хватило, чтобы выполнить приказ и почти без потерь выйти к Гремячьему. Здесь утром 1 января 1942 года дивизия перешла к обороне.

Это был наш первый новогодний праздник, который мы встречали в окопах, рядом с затаившимся врагом. Мне же в это время неделю пришлось пролежать в медсанбате.

8 января к исходу дня дивизия получила распоряжение командующего Юго-Западным фронтом совершить 100-километровый марш в район Щигры. Я еще не выздоровел. И меня на санях везли в спальном меховом мешке. Управлял полком начальник штаба полка капитан Сергей Александрович Иванов. Ему, разумеется, во всем помогал комиссар полка Н. М. Волобуев.

Марш предстоял трудный, по плохим дорогам, большей частью по пояс в снегу, особенно в низких местах, которых здесь было множество (овраги, лощины, реки). Лютые морозы, пурга. Погода такая, про которую обычно говорят: «B такую погоду хозяин собаку со двора не выпускает». Но святой долг перед Родиной был превыше всего.

Дивизия имела задачу по прибытии в указанный район взломать оборону противника на фронте Ханыки — Косаржа и, нанося удар в обход города Щигры с севера, к 18 января окружить и уничтожить противника в этом районе.

Несмотря на сложные условия и сильно пересеченную местность, 85-й стрелковый полк во взаимодействии с частями дивизии день за днем теснил противника, освобождая один населенный пункт за другим. В первый же день наступления 18 января 85-й и 4-й Воронежский полки освободили Ханыки, Долгий, Колодец, Хохловку, Косаржу, Станково.

Продвигая в район боевых действий все новые и новые силы, используя не только артиллерию и танки, но и авиацию, гитлеровцы предпринимали отчаянные контратаки, пытаясь восстановить утраченное положение. Но гвардейцы успешно отражали их, теснили врага с занимаемых позиций. К утру 21 января части дивизии освободили 12 сел и деревень.

Овладев охватом с северо-запада и юго-востока деревней Удерово в ночь на 21 января, наш полк должен был продолжать наступление на Крюково и Парменовку. И вот здесь гитлеровцы предприняли контратаку. А тут еще дала себя знать беспечность некоторых наших командиров. После занятия деревни Удерово я отдал приказ: организовав разведку и меры охранения, дать личному составу полка небольшой отдых, накормить горячей пищей. Вскоре помощник начальника штаба полка старший лейтенант Герман Михайлович Кухалейшвили доложил, что все организовано, связь со штабами батальонов установлена. Я проверил — связь работает, и успокоился.

После 100-километрового марша по тяжелой дороге и нелегких боев солдаты прямо-таки с ног валились. Приняв горячую пищу, уставшие гвардейцы сразу же крепко заснули в натопленных гитлеровцами хатах.

И случилось так, что никто не проверил, так ли организованны «хранение и разведка, как было указано, и в том лимона направлении выступила. На деле оказалось, что командир взвода разведки лейтенант Масловский вместо того, чтобы вести тщательную разведку, выставил на мосту западнее деревни лишь часового с подчаском, а остальные пока оставались в крайних хатах, чтобы погреться. Но там они не только погрелись, а и уснули. Часовые, правда, менялись.

И вот в это время, перед самым рассветом, после снятия разведкой противника нашего часового с подчаском танковая рота с ходу атаковала деревню, открыв огонь зажигательными снарядами. Одна за другой загорелись несколько соломенных крыш, было подбито два орудия полковой батареи, убито два офицера штаба, от тяжелой контузии оглох и онемел лейтенант Масловский, пострадали и другие.

Положение спас 1-й стрелковый батальон старшего лейтенанта В. С. Сорокина, который располагался на юго-западной окраине деревни и успел вовремя вступить в бой. Он своим внезапным огнем ошеломил, отрезал от танков и отбросил пехоту противника. На помощь 1-му батальону тут же подоспели другие. Общими усилиями противник был отбит.